2666
3
Сообщение о том, что генерал погиб, я получил на фронте под Донецком.
Знойные руины городских кварталов, бетонные перекрытия, перемолотые пулями в пудру, сквозь дыру лестничного пролета в одну сторону просматривается раскрошенная латинская церковь Дейр-эз-Зора, в другую – масляный игиловский флаг, до него не больше ста метров.
Застрочил пулемет, мы инстинктивно вздрагиваем. На лице нашего спутника не отразилось ровным счетом ничего, кроме широченной улыбки.
Застрочил пулемет, мы инстинктивно вздрагиваем. На лице нашего спутника не отразилось ровным счетом ничего, кроме широченной улыбки.
Гибрид атлета античного образца и испанского тореадора с завиднейшей выправкой, аккуратно подкрученные усы на рыцарский манер, прореженные сединой. На груди разноцветные тонкие ленты – отличительный знак Сирийской республиканской гвардии. Мы на передовой с генералом Иссамом Захреддином.
«Не дергайся, друг, свою пулю не услышишь».
Там, где мы тревожно семеним ногами, отчаянно пригибаясь как можно ближе к земле, сквозь пространства, очевидно простреливаемые террористами из снайперских винтовок, генерал, природой одаренный несгибаемой осанкой, вальяжно перемещается, едва ли переходя на легкий бег.
«Не дергайся, друг, свою пулю не услышишь».
Там, где мы тревожно семеним ногами, отчаянно пригибаясь как можно ближе к земле, сквозь пространства, очевидно простреливаемые террористами из снайперских винтовок, генерал, природой одаренный несгибаемой осанкой, вальяжно перемещается, едва ли переходя на легкий бег.
Два года назад Дейр-эз-Зор, казалось, был безнадежно осажден террористами, правительственные силы контролировали в лучшем случае третью часть города на южном берегу Евфрата, неудобный аппендикс аэропорта, несколько казарм на окраине с вертолетной площадкой, куда и прилетал еле живой борт из Камашли – единственная связь с «большой землей».
Доверить оборону настолько уязвимого участка фронта, находящегося в полной наземной блокаде, можно было разве что самоубийце и полному психу. Однако, оказавшись там, рядом Иссамом Захреддином, эта идея не казалась такой уж безумной – настолько несгибаемым был его характер.
Распорядок дня легендарного генерала выглядел так: ранний подъем, крепчайший арабский кофе под треск рации – где-то снова прорыв, заводное ралли на джипах к передовой вместе с парнями из лички, пробежка к огневой позиции с пулеметом наперевес.
Плюс-минус час интенсивного боя, в котором Иссам Захреддин либо косит из ПК обгашенную игиловскую пехоту, либо выносит на себе раненых парней и отправляет на собственных внедорожниках к госпиталю. Пробежка к новой позиции, корректировка огня, очередное игиловское цунами разбивается о дамбу гвардейского сопротивления...
Наконец-то появляется время для занятий в спортзале: тренажеры, штанги, гири генерал тягает с яростью, свойственной разве что студентам физкультурных вузов. Короткий душ, легкий завтрак – хумус, сыр, оливковое масло, хлеб, снова ралли к аэропорту (к нему прорываются постоянно)...
И такой график до самого вечера, с передышками на чай и любимое сирийское мате у парней на передовой.
День, проведенный в одном ритме с ним, – минус три-четыре килограмма. Плюс больной пресс – генерал обладает неиссякаемым чувством юмора, мы ржем не переставая всю поездку в Дейр-эз-Зор. Большая часть этих шуток не подлежит пересказу в публичном пространстве, солдатские приколы специфичны для гражданского уха.
Но вот одна история, годная к публикации: поздний вечер, часов, наверное, одиннадцать, в городе темень, комендантский час, шум боя с окраин – появилось время заскочить на прием к губернатору Дейр-эз-Зора. Иссам Захреддин встречает нас в домашней, будем так говорить, одежде – мусульманский просторный халат, который как раз популярен у джихадистов.
На посту у входа в губернаторский дворец на вопрос вооруженного караула «Стой! Кто идет?» наш генерал во все горло кричит: «ИГИЛ* есть и распространяется» (главный лозунг террористов).
Возникает крайне томная (особенно для нас) пауза, во время которой слышен звук передергивания автоматных затворов – охрана направляет дула во тьму, откуда, по их мнению, надвигаются игиловцы, то есть в нашу сторону. Но в ответ на оружейное бряцание они слышат гомерический генеральский гогот, после чего на ступеньках появляется он сам в мусульманском халате.
Опознав его фирменные усы, парни из караула облегченно выдыхают и из вежливости тоже посмеиваются над сомнительным розыгрышем.
Авторитет Иссама Захреддина в городе, безусловно, перевешивал губернаторский – каждому человеку было ясно: в этих кварталах нет террористов благодаря его личной отваге и его бойцам, готовым выполнить любой приказ генерала без сентиментальных рефлексий.
Когда его машина медленно ехала по дейр-эз-зорским улочкам, за руль он всегда садился сам – на подножки джипа запрыгивала детвора с просьбой прокатиться, и Иссам Захреддин обязательно катал толпы этих детишек, те верещали от счастья.
Как-то вечером мы проезжали по центральному проспекту и увидели драку. Разъяренная толпа готова была разорвать какого-то подростка. Генерал тут же выскочил из внедорожника, не говоря ни единого слова, раздал по пощечине здоровым мужикам, вцепившимся в юношу, и усадил его к нам в машину. Никто даже не пикнул.
Оказалось, подросток прибежал, как тут говорили, «с того берега» (т. е. игиловского) – местные посчитали его шпионом и едва не устроили самосуд. Появление Иссама Захреддина в секунду отрезвило толпу. (С мальчишкой потом пообщались спецслужбы и отпустили.)
Потом мы сидели в кафе, пили травяной чай, и генерал показывал в своем андроиде фотки красавицы дочки, сына, который был известным по сирийским масштабам певцом, хвастался богатым домом и рестораном, которые имелись у парня. Не так давно Иссам стал дедом.
После того как блокада Дейр-эз-Зора была прорвана, он мог смело считать свою героическую миссию выполненной, пожалуй, никто не находился так долго в игиловской осаде, как Захреддин, – ему предложили отпуск у моря, все как полагается заслуженным генералам. Иссам отказался. Продолжил биться с террористами дальше.
Сообщение о том, что генерал погиб, я получил на фронте под Донецком.
В это нельзя было поверить, как нельзя было поверить в смерть Моторолы и Гиви. Казалось, что с такими людьми может случиться все, что угодно, но только не смерть. Настолько мощным фонтаном била из них энергия жизни.
Но, к величайшей трагедии, даже боги войны уходят.
Я часто слышу в последнее время вопрос, почему в Сирии погибают так много генералов. Иранцы не раз теряли там высокопоставленных военных, под Дейр-эз-Зором погиб наш Валерий Асапов, и вот теперь Иссам Захреддин.
Да потому, что в сирийской войне сложно находиться не на передовой! По нескольким причинам. Первая и главная из них – враг может находиться повсюду, а роковой удар легко получить в спину.
Асапова, например, уничтожили с помощью высокоточного оружия. Вероятно, бомбу сбросил беспилотник западной коалиции. Конечно, Минобороны будет об этом молчать – они связаны определенными рамками и спецификой службы. Я хоть и не был знаком с Асаповым лично, но у нас немало общих друзей. Так что информация почти стопроцентная.
Каждый в этой войне играет свою шахматную партию – видимо, этот ход для чего-то понадобился нашим так называемым западным партнерам.
История со смертью Захреддина тоже неоднозначная. Пишут, что генерал подорвался на фугасе. Диверсия? Игиловцы не смогли подобраться к нему, когда он находился у них на ладони в кромешной осаде, а здесь раз – и все...
Надеюсь, полную картину происходящего мы когда-нибудь узнаем.
В любом случае Иссам Захреддин погиб античным героем! О таких будут песни слагать, вот увидите. Битву с тьмой он так или иначе выиграл. Светлая память тебе, генерал!
Семен Пегов
* Организация, в отношении которой судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности"
Доверить оборону настолько уязвимого участка фронта, находящегося в полной наземной блокаде, можно было разве что самоубийце и полному психу. Однако, оказавшись там, рядом Иссамом Захреддином, эта идея не казалась такой уж безумной – настолько несгибаемым был его характер.
Распорядок дня легендарного генерала выглядел так: ранний подъем, крепчайший арабский кофе под треск рации – где-то снова прорыв, заводное ралли на джипах к передовой вместе с парнями из лички, пробежка к огневой позиции с пулеметом наперевес.
Плюс-минус час интенсивного боя, в котором Иссам Захреддин либо косит из ПК обгашенную игиловскую пехоту, либо выносит на себе раненых парней и отправляет на собственных внедорожниках к госпиталю. Пробежка к новой позиции, корректировка огня, очередное игиловское цунами разбивается о дамбу гвардейского сопротивления...
Наконец-то появляется время для занятий в спортзале: тренажеры, штанги, гири генерал тягает с яростью, свойственной разве что студентам физкультурных вузов. Короткий душ, легкий завтрак – хумус, сыр, оливковое масло, хлеб, снова ралли к аэропорту (к нему прорываются постоянно)...
И такой график до самого вечера, с передышками на чай и любимое сирийское мате у парней на передовой.
День, проведенный в одном ритме с ним, – минус три-четыре килограмма. Плюс больной пресс – генерал обладает неиссякаемым чувством юмора, мы ржем не переставая всю поездку в Дейр-эз-Зор. Большая часть этих шуток не подлежит пересказу в публичном пространстве, солдатские приколы специфичны для гражданского уха.
Но вот одна история, годная к публикации: поздний вечер, часов, наверное, одиннадцать, в городе темень, комендантский час, шум боя с окраин – появилось время заскочить на прием к губернатору Дейр-эз-Зора. Иссам Захреддин встречает нас в домашней, будем так говорить, одежде – мусульманский просторный халат, который как раз популярен у джихадистов.
На посту у входа в губернаторский дворец на вопрос вооруженного караула «Стой! Кто идет?» наш генерал во все горло кричит: «ИГИЛ* есть и распространяется» (главный лозунг террористов).
Возникает крайне томная (особенно для нас) пауза, во время которой слышен звук передергивания автоматных затворов – охрана направляет дула во тьму, откуда, по их мнению, надвигаются игиловцы, то есть в нашу сторону. Но в ответ на оружейное бряцание они слышат гомерический генеральский гогот, после чего на ступеньках появляется он сам в мусульманском халате.
Опознав его фирменные усы, парни из караула облегченно выдыхают и из вежливости тоже посмеиваются над сомнительным розыгрышем.
Авторитет Иссама Захреддина в городе, безусловно, перевешивал губернаторский – каждому человеку было ясно: в этих кварталах нет террористов благодаря его личной отваге и его бойцам, готовым выполнить любой приказ генерала без сентиментальных рефлексий.
Когда его машина медленно ехала по дейр-эз-зорским улочкам, за руль он всегда садился сам – на подножки джипа запрыгивала детвора с просьбой прокатиться, и Иссам Захреддин обязательно катал толпы этих детишек, те верещали от счастья.
Как-то вечером мы проезжали по центральному проспекту и увидели драку. Разъяренная толпа готова была разорвать какого-то подростка. Генерал тут же выскочил из внедорожника, не говоря ни единого слова, раздал по пощечине здоровым мужикам, вцепившимся в юношу, и усадил его к нам в машину. Никто даже не пикнул.
Оказалось, подросток прибежал, как тут говорили, «с того берега» (т. е. игиловского) – местные посчитали его шпионом и едва не устроили самосуд. Появление Иссама Захреддина в секунду отрезвило толпу. (С мальчишкой потом пообщались спецслужбы и отпустили.)
Потом мы сидели в кафе, пили травяной чай, и генерал показывал в своем андроиде фотки красавицы дочки, сына, который был известным по сирийским масштабам певцом, хвастался богатым домом и рестораном, которые имелись у парня. Не так давно Иссам стал дедом.
После того как блокада Дейр-эз-Зора была прорвана, он мог смело считать свою героическую миссию выполненной, пожалуй, никто не находился так долго в игиловской осаде, как Захреддин, – ему предложили отпуск у моря, все как полагается заслуженным генералам. Иссам отказался. Продолжил биться с террористами дальше.
Сообщение о том, что генерал погиб, я получил на фронте под Донецком.
В это нельзя было поверить, как нельзя было поверить в смерть Моторолы и Гиви. Казалось, что с такими людьми может случиться все, что угодно, но только не смерть. Настолько мощным фонтаном била из них энергия жизни.
Но, к величайшей трагедии, даже боги войны уходят.
Я часто слышу в последнее время вопрос, почему в Сирии погибают так много генералов. Иранцы не раз теряли там высокопоставленных военных, под Дейр-эз-Зором погиб наш Валерий Асапов, и вот теперь Иссам Захреддин.
Да потому, что в сирийской войне сложно находиться не на передовой! По нескольким причинам. Первая и главная из них – враг может находиться повсюду, а роковой удар легко получить в спину.
Асапова, например, уничтожили с помощью высокоточного оружия. Вероятно, бомбу сбросил беспилотник западной коалиции. Конечно, Минобороны будет об этом молчать – они связаны определенными рамками и спецификой службы. Я хоть и не был знаком с Асаповым лично, но у нас немало общих друзей. Так что информация почти стопроцентная.
Каждый в этой войне играет свою шахматную партию – видимо, этот ход для чего-то понадобился нашим так называемым западным партнерам.
История со смертью Захреддина тоже неоднозначная. Пишут, что генерал подорвался на фугасе. Диверсия? Игиловцы не смогли подобраться к нему, когда он находился у них на ладони в кромешной осаде, а здесь раз – и все...
Надеюсь, полную картину происходящего мы когда-нибудь узнаем.
В любом случае Иссам Захреддин погиб античным героем! О таких будут песни слагать, вот увидите. Битву с тьмой он так или иначе выиграл. Светлая память тебе, генерал!
Семен Пегов
* Организация, в отношении которой судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности"
Источник:
Ссылки по теме:
- Эти русские чертовски хороши!
- Политические комментарии и картинки из соц. сетей ORIGINAL* 19/06/2017
- ЗРК С-400 заступил на боевое дежурство по противовоздушной обороне на авиабазе Хмеймим
- Политические комментарии и картинки из соц. сетей ORIGINAL* 18/06/2017
- Тот момент, когда в силе Сирии уверен
Новости партнёров
реклама
" Не дергайся, друг, свою пулю не услышишь "
Для одиночного выстрела справедливо. Для пулеметной очереди звучит туповато. Журнашлюха как всегда в своей стихии...
(да благословит его Аллах)