5
1
Я заскочил в поезд за 3 минуты до отбытия, кинул дорожную сумку в багажный отсек, и отдышавшись, задумался о покурить. Москва-Мурманск, 7 суток в дороге, отдохну и отосплюсь, подумал я, ведь купе выкуплено, никто не помешает. Командировка была сложной, месяц холода, выяснений по отчетности, неприятных трений… Я был дико уставшим. Еще и Маша, оставшаяся в городе М., звонила с истериками и ревностью. Я устал. Закрыл на секунду глаза, очнулся от того, что занемела спина и ноги. Проспал 3 часа.
«Курить, курить…», стучало в голове. Еще бы кофе, но сначала – курить.
Тамбур уже был изрядно прокурен, заплеван и даже пах ужасно, хотя всего лишь три часа дороги.
Я затянулся, вспомнил командировку, татарку Зульфию, пряный запах ее тела, смоляные волосы ниже поясницы, звонкий смех, родинки. Как прощались, как она зачем-то плакала.
В полутемном тамбуре было холодно, я затушил окурок о консервную банку и дернул двери в вагон. Боковым взглядом я заметил что-то, неподдающееся объяснению. То ли одеяло, то ли тулуп навыворот. Присмотревшись, я понял – это пес. Живой ли?
Инстинктивно наклонившись, я коснулся его, как мне казалось, головы. Слегка теплая, живой. Комок непонятной шерсти чуть шевельнулся и заскулил.
-Эй, друг, ты кто?, - вырвалось у меня.
- Кука, услышал я в ответ.
-Что???, - не поверил я.
-Кукиш меня звали, теперь я Кука. Кукиш обидно.
-Ты умеешь говорить, Кука? Ты кто вообще?
-Никто, обычный пес. Бегу от плохой жизни, в столицу. Рыжий Тоб сбежал на поезде тоже, прошлый месяц. На теплотрассе поселился. Говорят, зажиииил, мечтательно протянул Кука.
Я не верил ушам и глазам. Передо мной сидел подросший щенок, месяцев 10, довольно крупный и весь в колтунах.
-Кука, а что ты кушать собираешься?, - спросил я, не веря в происходящее.
- Ничего. Мы дворовые. Сильные. Мы редко едим.
-Э, брат… Пару минут.
Я нашел проводника, попросил бутербродов, отнес Куке. Присел на корточки, мы пожевали, перекинулись еще парой фраз.
-Я при кафе жил. Пока Тоб был. Мы там кушали много, косточки там, хлеб. Потом Тоб решился. Я остался один, кусали большие. Я щен еще же. Кука жевал хлеб совсем не жадно, как-то даже благородно, оставляя куски сыра на потом.
Я почему-то перестал считать, что схожу сума. В тамбуре было сыро, гадко и холодно. Пес дожевал и сказал:
-Спасибо. Уходи.
Я пошел в свое купе, выпил еще чаю, полистал чуть Конан Дойля, не пошло. Вспомнил Зульфию, вспомнил Машу. Достал купленную на случай бутылку наливки, выпил грамм 150. Начал согреваться изнутри. Вышел в тамбур покурить.
… Два пьяных мужика пинали ногами Куку и смеялись. Кука поскуливал. Дальше, как в бреду - мой кулак в их пьяные морды, на руки схватил пса, забежал в купе. К счастью, крови нет. Замотал его в одеяло, отогрелся, разговорился…
- Я битый, ты не думай. Нас дворовых бьют с детства. Мы привычные.
- Кука, ты дурной? Нельзя, чтоб били. Дурак ты, Кука. Я потрепал его слипшуюся шерсть, и мне показалось, он улыбнулся по-собачьи.
-Брат Кука, а скажи мне, захмелевшим голосом спросил я, что мне делать? Говорить Машке про Зульфию?
- А зачем?
- Ну как … я задумался и сам.
- Вы усложняете все, человеки. Не нужно, Маша любит тебя. Щенка твоего родит летом. А Зульфия что? Она с командировочными… Эх, человек. Глупый ты.
Кука сидел на противоположной нижней полке моего купе, в котором уже устойчиво пахло псиной, я набрал ему воды в тарелку, он совсем расслабился, согрелся, и умничал.
- Вот посуди сам…
- Да что ты понимаешь, человек…
- Меня увидит проводница и выгонит, закрой двери)
В таком режиме мы прожили 6 дней из семи в пути. До нас не было дела никому. Лишь Кука и я. Я боялся себе признаться, что полюбил этого псинку, мудрого и смешного. Мы говорили ночами и днями. Он делился историями о жизни, я рассказал о своих женщинах. Он давал наивные советы, всегда начинающиеся так:
- Вот посуди сам…
На станциях мы выходили вместе, я покурить, он понюхать мир и сходить в туалет, я купить водки, беляшей себе и Куке. Мы подружились. Я так считал. Я придумал, как сказать Маше, что с нами будет жить Кука.
Но однажды, ровно на 7-й день путешествия, утром на второй нижней полке его не оказалось. Скомканное одеяло в шерсти было, а вот Куки – не было.
Не стану описывать своих чувств. Я обошел все вагоны, я прослыл шизофреником на весь поезд… Куки не стало. Еще почти сутки в пути я думал лишь о нем.
… Проводник бегал по вагону, подгоняя пассажиров. Я вытащил свой огромный чемодан. Спустился вниз на перон. Маша уже ждала. Мы молча обнялись, я знал, она еще сердита. Поцеловал ее в светлые локоны, прижал к себе…
- Я беременна, Саш…, прошептала Машка.
- Кука мне говорил!
-Что? КТО ТЕБЕ ГОВОРИЛ?
-Маш, такое расскажу…
Мы зашагали по перрону, обнявшись. Дома ждал пирог с капустой, котлеты и тепло.
Мне снился пес. Я не понимал, где он делся. Я верил, что встречу его опять, я знал.
И вот летом, подвезя Машку к ЖК, я пошел прогуляться вдоль дороги. Старая теплотрасса за больницей, нелюдно.
-Человек! Сашка! -, позвал меня кто-то…
На траве сидел мой Кука, очень выросший, и рядом – рыжий плюгавик, старенький и совсем мелкий.
- Это Тоб! Помнишь, я рассказывал? Я нашел его, Человек Сашка! НАШЕЛ.
… Через три месяца компания из трех джентельменов, меня, Куки и рыжего Тоба катала по округе фиолетовую коляску с дочкой Аней.
- Посуди сам…, - начинал Кука беседу.
- Мой тебе совет…, - продолжал Тоб....
«Курить, курить…», стучало в голове. Еще бы кофе, но сначала – курить.
Тамбур уже был изрядно прокурен, заплеван и даже пах ужасно, хотя всего лишь три часа дороги.
Я затянулся, вспомнил командировку, татарку Зульфию, пряный запах ее тела, смоляные волосы ниже поясницы, звонкий смех, родинки. Как прощались, как она зачем-то плакала.
В полутемном тамбуре было холодно, я затушил окурок о консервную банку и дернул двери в вагон. Боковым взглядом я заметил что-то, неподдающееся объяснению. То ли одеяло, то ли тулуп навыворот. Присмотревшись, я понял – это пес. Живой ли?
Инстинктивно наклонившись, я коснулся его, как мне казалось, головы. Слегка теплая, живой. Комок непонятной шерсти чуть шевельнулся и заскулил.
-Эй, друг, ты кто?, - вырвалось у меня.
- Кука, услышал я в ответ.
-Что???, - не поверил я.
-Кукиш меня звали, теперь я Кука. Кукиш обидно.
-Ты умеешь говорить, Кука? Ты кто вообще?
-Никто, обычный пес. Бегу от плохой жизни, в столицу. Рыжий Тоб сбежал на поезде тоже, прошлый месяц. На теплотрассе поселился. Говорят, зажиииил, мечтательно протянул Кука.
Я не верил ушам и глазам. Передо мной сидел подросший щенок, месяцев 10, довольно крупный и весь в колтунах.
-Кука, а что ты кушать собираешься?, - спросил я, не веря в происходящее.
- Ничего. Мы дворовые. Сильные. Мы редко едим.
-Э, брат… Пару минут.
Я нашел проводника, попросил бутербродов, отнес Куке. Присел на корточки, мы пожевали, перекинулись еще парой фраз.
-Я при кафе жил. Пока Тоб был. Мы там кушали много, косточки там, хлеб. Потом Тоб решился. Я остался один, кусали большие. Я щен еще же. Кука жевал хлеб совсем не жадно, как-то даже благородно, оставляя куски сыра на потом.
Я почему-то перестал считать, что схожу сума. В тамбуре было сыро, гадко и холодно. Пес дожевал и сказал:
-Спасибо. Уходи.
Я пошел в свое купе, выпил еще чаю, полистал чуть Конан Дойля, не пошло. Вспомнил Зульфию, вспомнил Машу. Достал купленную на случай бутылку наливки, выпил грамм 150. Начал согреваться изнутри. Вышел в тамбур покурить.
… Два пьяных мужика пинали ногами Куку и смеялись. Кука поскуливал. Дальше, как в бреду - мой кулак в их пьяные морды, на руки схватил пса, забежал в купе. К счастью, крови нет. Замотал его в одеяло, отогрелся, разговорился…
- Я битый, ты не думай. Нас дворовых бьют с детства. Мы привычные.
- Кука, ты дурной? Нельзя, чтоб били. Дурак ты, Кука. Я потрепал его слипшуюся шерсть, и мне показалось, он улыбнулся по-собачьи.
-Брат Кука, а скажи мне, захмелевшим голосом спросил я, что мне делать? Говорить Машке про Зульфию?
- А зачем?
- Ну как … я задумался и сам.
- Вы усложняете все, человеки. Не нужно, Маша любит тебя. Щенка твоего родит летом. А Зульфия что? Она с командировочными… Эх, человек. Глупый ты.
Кука сидел на противоположной нижней полке моего купе, в котором уже устойчиво пахло псиной, я набрал ему воды в тарелку, он совсем расслабился, согрелся, и умничал.
- Вот посуди сам…
- Да что ты понимаешь, человек…
- Меня увидит проводница и выгонит, закрой двери)
В таком режиме мы прожили 6 дней из семи в пути. До нас не было дела никому. Лишь Кука и я. Я боялся себе признаться, что полюбил этого псинку, мудрого и смешного. Мы говорили ночами и днями. Он делился историями о жизни, я рассказал о своих женщинах. Он давал наивные советы, всегда начинающиеся так:
- Вот посуди сам…
На станциях мы выходили вместе, я покурить, он понюхать мир и сходить в туалет, я купить водки, беляшей себе и Куке. Мы подружились. Я так считал. Я придумал, как сказать Маше, что с нами будет жить Кука.
Но однажды, ровно на 7-й день путешествия, утром на второй нижней полке его не оказалось. Скомканное одеяло в шерсти было, а вот Куки – не было.
Не стану описывать своих чувств. Я обошел все вагоны, я прослыл шизофреником на весь поезд… Куки не стало. Еще почти сутки в пути я думал лишь о нем.
… Проводник бегал по вагону, подгоняя пассажиров. Я вытащил свой огромный чемодан. Спустился вниз на перон. Маша уже ждала. Мы молча обнялись, я знал, она еще сердита. Поцеловал ее в светлые локоны, прижал к себе…
- Я беременна, Саш…, прошептала Машка.
- Кука мне говорил!
-Что? КТО ТЕБЕ ГОВОРИЛ?
-Маш, такое расскажу…
Мы зашагали по перрону, обнявшись. Дома ждал пирог с капустой, котлеты и тепло.
Мне снился пес. Я не понимал, где он делся. Я верил, что встречу его опять, я знал.
И вот летом, подвезя Машку к ЖК, я пошел прогуляться вдоль дороги. Старая теплотрасса за больницей, нелюдно.
-Человек! Сашка! -, позвал меня кто-то…
На траве сидел мой Кука, очень выросший, и рядом – рыжий плюгавик, старенький и совсем мелкий.
- Это Тоб! Помнишь, я рассказывал? Я нашел его, Человек Сашка! НАШЕЛ.
… Через три месяца компания из трех джентельменов, меня, Куки и рыжего Тоба катала по округе фиолетовую коляску с дочкой Аней.
- Посуди сам…, - начинал Кука беседу.
- Мой тебе совет…, - продолжал Тоб....
Новости партнёров
реклама
