23444
2
Закончил я наше родное 16-е ПТУ, собрался в армию, и вдруг мне на самой последней медкомиссии сообщают, что - а вот фигушки, не гожусь я в родную Советскую Армию, какая-то у меня бяка с непроизносимым названием! Жить-то буду, а вот отдать два года Родине – не получится.
Не скажу, чтобы я был сильно расстроен, потому что два года в кирзачах это, в общем, не то, о чем я мечтал, но в то же время обидно: все ребята - в армию, а я лысый. То есть наоборот, конечно, они лысые, а я лохматый (и сильно лохматый, тогда волосы длинные носили, рокенрол и все такое).
Ну, горевать не стал, профессия есть, электрик, потому пошел в наше Горэнерго. Меня там тоже помурыжили врачи, но к электрической службе годным признали, и вышел я на работу.
Бригада была хорошая, народ разный, приняли хорошо, потому как я от работы не увиливал, инструментом пользоваться умел, а чему в путяге не научили, тому учился по ходу жизни. А наставником мне дали старика Козлова, ветерана и уже пенсионера. Но он еще работал. Его в бригаде так и называли – Старик Козлов.
Старик был старой школы, воевал, хотя про войну много не рассказывал. Только на 9 мая надевал он костюм с медалями, и к нему бегали тетки из профкома, цветы дарили, поздравляли. Какую-нибудь безделку дарили.
И только в этот день он нам, молодым, разрешал в конце рабочего дня выпить. И сам стопку-другую с нами принимал. В остальные дни строг он был, если кто выпьет, - а любители этого дела у нас были, так сразу заводился и выгонял из нашей каптёрки, где мы сидели, когда работы не было. Мы не обижались – начальству он не стучал, ну а так – просто сильно идейный был Старик Козлов, партейный. Более того, начальство наше его даже немного побаивалось, потому что он, если видел что не так, непорядок, подходил и говорил с серьезным таким видом: «Я, как коммунист, имею к вам вопрос.» И начальство его слушало. Меня или там Витьку Иващенко и слушать бы не стало, а Старика Козлова попробуй не послушать – зампарторга.
Еще, помню, купил как раз Витька у какого-то глухонемого – у нас в городе за переездом у них интернат был, фотографию Сталина. За рубль. Те подрабатывали так. Ну и повесил у себя над столом – Пугачева Алла, битлы, ансамбль «Смоки», какие-то раздетые девахи из американского журнала, и Сталин. За компанию.
Приходит на работу Старик Козлов, замечает фотографию – и к Витьке. Сними, - говорит, - Витька фотографию, и больше так не делай. Витька, конечно, на дыбы: а чего такого, дядя Миша? А такое, - Старик Козлов говорит,- что это наш верховный главнокомандующий, и нечего ему со всякой срамотой висеть рядом. Ну, Витька дальше спорить не стал, снял фотку.
Опять же, на старика мы не обижались – что с него взять, ветеран все-таки. Что идейный - бывает. Ну и работать он умел, меня многому научил, никогда не отказывался другим помочь, задержаться, если что. Многие же как – от звонка до звонка, а там трава хоть не расти, а дядя Миша не мог людей без света оставить или бросить дело на полдороге. Не халтурил. И другим не позволял.
Мотались мы с ним по городу, по району, электрооборудование чинили, где приходилось, и работы хватало. Сейчас я Старика Козлова с благодарностью вспоминаю – реально многому научил, и я со своей профессией даже в самые трудные времена, при гаде Ельцине, себе и семье на хлеб заработать мог. Впрочем, рассказ не обо мне.
Пока по городу ходили или по району ездили, Старик Козлов меня еще и за политику воспитывал. Но не так, как в телевизоре. Я ему рассказывал, что по БиБиСи услышал – а я передачи про рокенрол всегда на своем транзисторе слушал, но и всякие их клевета и наветы на СССР попадались, иногда было интересно, а Старик Козлов, который явно ничего, кроме «Правды» не читавший, эту клевету и наезды опровергал. Получалось забавно. Особенно его один обозреватель на лондонском радио интересовал. Еврей наверняка, даже фамилию помню – Гольдберг. И вот Старик Козлов меня частенько спрашивал: Ну и что там Анатолий Максимович Гольдберг говорит про то-то и то-то? Я перескажу, как могу, Старик Козлов, поджав губы, выслушает, потом подумает что-то долго, и начинает мне объяснять, в чем обман и провокация. Но иногда, выслушав клевету от английского Гольдберга, потом только целый день вздыхал тяжело, но так и не опровергал с партийной точки зрения. Только сопел мрачно.
Ну так вот, случился в окрестностях нашего города самый настоящий ураган. Или буря очень сильная, я все-таки не синоптик, как они там это дело различают. А еще торнадо есть, говорят... Столбы валило, короче, даже вроде кого-то насмерть прибило. И не одного. Времена другие тогда были, в газетах о том, кого и сколько погибло, не писали. А писали про героический труд работников городских служб. Даже я на фотографию попал, вырезал, помню, на стенку повесил. Рядом с фотографией любимой моей группы «Дип Пёрпл».
И вот поехали мы на нашей «мерседесе» - машину так нашу мы звали, изрядное ведро с гайками, в район. Чинить поломанное. Приезжаем к речке, чтобы на ту сторону, где свинокомбинат, и вот тут у нас проблема. Мост на фиг снесло. Через речку Говнотечку. Ее так на самом деле звали. После того, как комбинат построили. Потому как он в нее дерьмо спускал. Запашок был еще тот. Но мост снесло, значит, крюк делать километров двадцать. А там еще и переезд железнодорожный. А как провода тащить, туда-сюда ездить, и несколько раз? Связисты тоже как раз подъехали, как и мы, стоят, репу чешут. Местные подошли. Орут, ругаются, матерятся.
Мост и без урагана каждую весну паводком сносило. И потом месяц-другой, пока не починят, все в обход. А детям в школу. А на свинокомбинат. А на работу в город. А некоторые и в областной центр. Жаловались, куда только не жаловались, и в горисполком, и в облисполком, и даже депутату Верховного Совета. В газету «Правда» писали. И «Известия». Без толку всё. Поставят временный мост, постоит он, и опять та же опера. Весной сносит, и месяца два люди мучаются. Даже на кладбище – в объезд.
Это местные нам выложили, пока мы там работали. И на другой стороне потом. Словно мы чего можем сделать, чтобы им нормальный мост проложили. Хотя понять местных можно, сам бы ругался матом, если бы мне приходилось крюка такого давать два месяца в году. Или вот неплановый месяц-другой, как сейчас.
Однако сделали, чего могли, за два дня управились. Наша совесть чиста. Хотя услышали от местных много матюков в адрес Советской власти. Старик Козлов морщился, но молчал.
А через неделю дают нам наряд в горисполком наш. Что-то там надо было починить. Наряд Старик Козлов берет себе – и я с ним туда отправляюсь. Сделали работу до обеда, пошли в приемную, завхоз там расписался, секретарша печать поставила, все как обычно.
А тут из кабинета, перед которым та секретарша сидела, мужчина выходит. Молодой такой, породистый. Костюм хороший, очки. Дипломат импортный. Ну, начальник, одно слово.
- Людочка, я на обед! – и к выходу. А Старик Козлов ему и говорит:
- Товарищ Петров, у меня к вам дело.
Это я потом сообразил, что это как раз и есть тот самый Петров, который председатель горисполкома нашего.
Смотрит тот Петров недоуменно на моего наставника, пожимает плечами:
- Запишитесь на прием в установленном порядке.
И снова к двери. А Старик Козлов встает у него на пути и так, со значением:
- У меня к вам дело, как к коммунисту.
Председатель снова так недоуменно на него, на меня даже, потом спокойно:
- Товарищ, а вы кто?
Секретарша тут же подлетает:
- Это электрики, Николай Павлович, они нам ремонт делали.
- Ну и хорошо, - говорит Петров в костюме и с портфелем. – А у меня обед. Запишитесь на прием в установленном порядке, и ваш вопрос решим.
И мимо Козлова пытается пройти. Видать, не знал, что старик твердый, как скала.
- Нет, - говорит, - выслушайте меня сейчас. Мне на приемы записываться некогда, мне работать надо, а дело тут политическое. Народ в Малом Замостье страдает очень, уже который год им нормальный мост построить не могут. Люди просто озлоблены, Советскую власть ругают. Я, как коммунист…
- Да вы, гражданин, кажется пьяный, - перебивает его Петров. – Позвони, Людочка, Будрайтису в Горэнерго, пусть он займется дисциплиной своих работников.
А потом уже Козлову:
- А политику и партию вы, гражданин, не приплетайте. Если каждый сюда будет приходить и партбилетом махать… Партбилет ведь и на стол можно положить.
Лучше бы Петров с портфелем этого не говорил! Честно вам скажу. Потому что пошел Старик Козлов красными пятнами, то есть завелся просто реально.
- Ты, - говорит, - кто такой, чтобы партбилет у меня отнимать? Мне его на Малой Земле под немецкими бомбами полковник Брежнев лично вручил и подписал, а ты кто такой, чтобы его у меня отнимать? Никогда ничего у Леонида Ильича не просил, даже когда он нам на встрече с однополчанами сказал, чтобы обращались, если что, и адрес дал для прямой почты к нему, в обход всех канцелярий. За внучку у него я не просил, чтобы квартиру дали побольше, когда двойню родила, а вот сейчас напишу. Про то, как в нашем городе исполнительный орган Советской власти это самую нашу Советскую власть дискредитирует.
Махнул рукой, мне рявкнул: «Пошли, малой!» - и на выход. Я за ним.
До Горэнерго шел и молчал, но злой был, таким его никогда я не видел. Я даже забеспокоился – все-таки старый, сердце там, или еще чего. Но обошлось.
Уж не знаю, вызывал ли его наш директор, это мне не рассказывали. Мы люди маленькие.
Ну, горевать не стал, профессия есть, электрик, потому пошел в наше Горэнерго. Меня там тоже помурыжили врачи, но к электрической службе годным признали, и вышел я на работу.
Бригада была хорошая, народ разный, приняли хорошо, потому как я от работы не увиливал, инструментом пользоваться умел, а чему в путяге не научили, тому учился по ходу жизни. А наставником мне дали старика Козлова, ветерана и уже пенсионера. Но он еще работал. Его в бригаде так и называли – Старик Козлов.
Старик был старой школы, воевал, хотя про войну много не рассказывал. Только на 9 мая надевал он костюм с медалями, и к нему бегали тетки из профкома, цветы дарили, поздравляли. Какую-нибудь безделку дарили.
И только в этот день он нам, молодым, разрешал в конце рабочего дня выпить. И сам стопку-другую с нами принимал. В остальные дни строг он был, если кто выпьет, - а любители этого дела у нас были, так сразу заводился и выгонял из нашей каптёрки, где мы сидели, когда работы не было. Мы не обижались – начальству он не стучал, ну а так – просто сильно идейный был Старик Козлов, партейный. Более того, начальство наше его даже немного побаивалось, потому что он, если видел что не так, непорядок, подходил и говорил с серьезным таким видом: «Я, как коммунист, имею к вам вопрос.» И начальство его слушало. Меня или там Витьку Иващенко и слушать бы не стало, а Старика Козлова попробуй не послушать – зампарторга.
Еще, помню, купил как раз Витька у какого-то глухонемого – у нас в городе за переездом у них интернат был, фотографию Сталина. За рубль. Те подрабатывали так. Ну и повесил у себя над столом – Пугачева Алла, битлы, ансамбль «Смоки», какие-то раздетые девахи из американского журнала, и Сталин. За компанию.
Приходит на работу Старик Козлов, замечает фотографию – и к Витьке. Сними, - говорит, - Витька фотографию, и больше так не делай. Витька, конечно, на дыбы: а чего такого, дядя Миша? А такое, - Старик Козлов говорит,- что это наш верховный главнокомандующий, и нечего ему со всякой срамотой висеть рядом. Ну, Витька дальше спорить не стал, снял фотку.
Опять же, на старика мы не обижались – что с него взять, ветеран все-таки. Что идейный - бывает. Ну и работать он умел, меня многому научил, никогда не отказывался другим помочь, задержаться, если что. Многие же как – от звонка до звонка, а там трава хоть не расти, а дядя Миша не мог людей без света оставить или бросить дело на полдороге. Не халтурил. И другим не позволял.
Мотались мы с ним по городу, по району, электрооборудование чинили, где приходилось, и работы хватало. Сейчас я Старика Козлова с благодарностью вспоминаю – реально многому научил, и я со своей профессией даже в самые трудные времена, при гаде Ельцине, себе и семье на хлеб заработать мог. Впрочем, рассказ не обо мне.
Пока по городу ходили или по району ездили, Старик Козлов меня еще и за политику воспитывал. Но не так, как в телевизоре. Я ему рассказывал, что по БиБиСи услышал – а я передачи про рокенрол всегда на своем транзисторе слушал, но и всякие их клевета и наветы на СССР попадались, иногда было интересно, а Старик Козлов, который явно ничего, кроме «Правды» не читавший, эту клевету и наезды опровергал. Получалось забавно. Особенно его один обозреватель на лондонском радио интересовал. Еврей наверняка, даже фамилию помню – Гольдберг. И вот Старик Козлов меня частенько спрашивал: Ну и что там Анатолий Максимович Гольдберг говорит про то-то и то-то? Я перескажу, как могу, Старик Козлов, поджав губы, выслушает, потом подумает что-то долго, и начинает мне объяснять, в чем обман и провокация. Но иногда, выслушав клевету от английского Гольдберга, потом только целый день вздыхал тяжело, но так и не опровергал с партийной точки зрения. Только сопел мрачно.
Ну так вот, случился в окрестностях нашего города самый настоящий ураган. Или буря очень сильная, я все-таки не синоптик, как они там это дело различают. А еще торнадо есть, говорят... Столбы валило, короче, даже вроде кого-то насмерть прибило. И не одного. Времена другие тогда были, в газетах о том, кого и сколько погибло, не писали. А писали про героический труд работников городских служб. Даже я на фотографию попал, вырезал, помню, на стенку повесил. Рядом с фотографией любимой моей группы «Дип Пёрпл».
И вот поехали мы на нашей «мерседесе» - машину так нашу мы звали, изрядное ведро с гайками, в район. Чинить поломанное. Приезжаем к речке, чтобы на ту сторону, где свинокомбинат, и вот тут у нас проблема. Мост на фиг снесло. Через речку Говнотечку. Ее так на самом деле звали. После того, как комбинат построили. Потому как он в нее дерьмо спускал. Запашок был еще тот. Но мост снесло, значит, крюк делать километров двадцать. А там еще и переезд железнодорожный. А как провода тащить, туда-сюда ездить, и несколько раз? Связисты тоже как раз подъехали, как и мы, стоят, репу чешут. Местные подошли. Орут, ругаются, матерятся.
Мост и без урагана каждую весну паводком сносило. И потом месяц-другой, пока не починят, все в обход. А детям в школу. А на свинокомбинат. А на работу в город. А некоторые и в областной центр. Жаловались, куда только не жаловались, и в горисполком, и в облисполком, и даже депутату Верховного Совета. В газету «Правда» писали. И «Известия». Без толку всё. Поставят временный мост, постоит он, и опять та же опера. Весной сносит, и месяца два люди мучаются. Даже на кладбище – в объезд.
Это местные нам выложили, пока мы там работали. И на другой стороне потом. Словно мы чего можем сделать, чтобы им нормальный мост проложили. Хотя понять местных можно, сам бы ругался матом, если бы мне приходилось крюка такого давать два месяца в году. Или вот неплановый месяц-другой, как сейчас.
Однако сделали, чего могли, за два дня управились. Наша совесть чиста. Хотя услышали от местных много матюков в адрес Советской власти. Старик Козлов морщился, но молчал.
А через неделю дают нам наряд в горисполком наш. Что-то там надо было починить. Наряд Старик Козлов берет себе – и я с ним туда отправляюсь. Сделали работу до обеда, пошли в приемную, завхоз там расписался, секретарша печать поставила, все как обычно.
А тут из кабинета, перед которым та секретарша сидела, мужчина выходит. Молодой такой, породистый. Костюм хороший, очки. Дипломат импортный. Ну, начальник, одно слово.
- Людочка, я на обед! – и к выходу. А Старик Козлов ему и говорит:
- Товарищ Петров, у меня к вам дело.
Это я потом сообразил, что это как раз и есть тот самый Петров, который председатель горисполкома нашего.
Смотрит тот Петров недоуменно на моего наставника, пожимает плечами:
- Запишитесь на прием в установленном порядке.
И снова к двери. А Старик Козлов встает у него на пути и так, со значением:
- У меня к вам дело, как к коммунисту.
Председатель снова так недоуменно на него, на меня даже, потом спокойно:
- Товарищ, а вы кто?
Секретарша тут же подлетает:
- Это электрики, Николай Павлович, они нам ремонт делали.
- Ну и хорошо, - говорит Петров в костюме и с портфелем. – А у меня обед. Запишитесь на прием в установленном порядке, и ваш вопрос решим.
И мимо Козлова пытается пройти. Видать, не знал, что старик твердый, как скала.
- Нет, - говорит, - выслушайте меня сейчас. Мне на приемы записываться некогда, мне работать надо, а дело тут политическое. Народ в Малом Замостье страдает очень, уже который год им нормальный мост построить не могут. Люди просто озлоблены, Советскую власть ругают. Я, как коммунист…
- Да вы, гражданин, кажется пьяный, - перебивает его Петров. – Позвони, Людочка, Будрайтису в Горэнерго, пусть он займется дисциплиной своих работников.
А потом уже Козлову:
- А политику и партию вы, гражданин, не приплетайте. Если каждый сюда будет приходить и партбилетом махать… Партбилет ведь и на стол можно положить.
Лучше бы Петров с портфелем этого не говорил! Честно вам скажу. Потому что пошел Старик Козлов красными пятнами, то есть завелся просто реально.
- Ты, - говорит, - кто такой, чтобы партбилет у меня отнимать? Мне его на Малой Земле под немецкими бомбами полковник Брежнев лично вручил и подписал, а ты кто такой, чтобы его у меня отнимать? Никогда ничего у Леонида Ильича не просил, даже когда он нам на встрече с однополчанами сказал, чтобы обращались, если что, и адрес дал для прямой почты к нему, в обход всех канцелярий. За внучку у него я не просил, чтобы квартиру дали побольше, когда двойню родила, а вот сейчас напишу. Про то, как в нашем городе исполнительный орган Советской власти это самую нашу Советскую власть дискредитирует.
Махнул рукой, мне рявкнул: «Пошли, малой!» - и на выход. Я за ним.
До Горэнерго шел и молчал, но злой был, таким его никогда я не видел. Я даже забеспокоился – все-таки старый, сердце там, или еще чего. Но обошлось.
Уж не знаю, вызывал ли его наш директор, это мне не рассказывали. Мы люди маленькие.
А вот через неделю едем мы по своим электрическим делам, и как раз через Малое Замостье. Смотрим: строительной техники море, некоторые машины даже с номерами соседней области, и строители копошатся, и много их, как муравьев.
Мост строят. Через Говнотечку. И нехилый, скажу я вам, такой мост, не времянку. Прямо БАМ какой-то. Честное слово.
Старик Козлов попросил водилу нашего остановиться, вылез, пошел смотреть своими глазами. Я тоже вышел. Стоим, смотрим.
- Вы, говорю, дядя Миша и взаправду Брежневу написали?
Тот не ответил. Смотрел, как работа кипит.
- Ну, вот видите, дядя Миша, - сказал я. – Все устроилось. Построят людям мост, наконец. Так что все будет хорошо.
Посмотрел на меня Старик Козлов и сказал слова, которых я тогда не понял.
- Не будет, Серёга, хорошо. Уйдем мы – и просрут эти, в костюмах и с дипломатами, власть рабочих и крестьян.
Сказал – и пошел обратно к машине. А я за ним.
Помер Старик Козлов через несколько лет прямо на работе. Так и не ушел на отдых рыбачить, грибы собирать. Похоронили от работы, народу много пришло, как сейчас помню. Потому что хоть и неудобный был старик, иногда просто заноза своим коммунизмом, а все-таки билетом партийным от работы не прикрывался. Хотя и мог бы, как многие.
Умер он в феврале месяце. А в марте Генеральным Секретарем в Москве избрали Горбачева.
Сейчас, спустя много лет, я в этом вижу прямую связь. Хотя объяснить ее не могу.
Мост строят. Через Говнотечку. И нехилый, скажу я вам, такой мост, не времянку. Прямо БАМ какой-то. Честное слово.
Старик Козлов попросил водилу нашего остановиться, вылез, пошел смотреть своими глазами. Я тоже вышел. Стоим, смотрим.
- Вы, говорю, дядя Миша и взаправду Брежневу написали?
Тот не ответил. Смотрел, как работа кипит.
- Ну, вот видите, дядя Миша, - сказал я. – Все устроилось. Построят людям мост, наконец. Так что все будет хорошо.
Посмотрел на меня Старик Козлов и сказал слова, которых я тогда не понял.
- Не будет, Серёга, хорошо. Уйдем мы – и просрут эти, в костюмах и с дипломатами, власть рабочих и крестьян.
Сказал – и пошел обратно к машине. А я за ним.
Помер Старик Козлов через несколько лет прямо на работе. Так и не ушел на отдых рыбачить, грибы собирать. Похоронили от работы, народу много пришло, как сейчас помню. Потому что хоть и неудобный был старик, иногда просто заноза своим коммунизмом, а все-таки билетом партийным от работы не прикрывался. Хотя и мог бы, как многие.
Умер он в феврале месяце. А в марте Генеральным Секретарем в Москве избрали Горбачева.
Сейчас, спустя много лет, я в этом вижу прямую связь. Хотя объяснить ее не могу.
Источник:
Ссылки по теме:
- Меньше знают - крепче спят: какие болезни скрывали советские вожди
- Женщины сами виноваты в том, что мужиков судят за помыслы о малолетках
- Золотые страницы советского телевидения
- Жизнь в очереди: фотосвидетельства дефицита в СССР, которые запрещено было публиковать в прессе
- 20 запылившихся вещей времен СССР, которыми сейчас уже никто не пользуется
Новости партнёров
реклама
вместо другого моста или там садика.
где тут нафиг власть рабочих и крестьян.
У меня бабушка умерла в 1991, а дед её на 10 лет пережил, и частенько приговаривал в разгар 90-х: "Как хорошо, что она этого не видит..."
Так было по вашему? А как?
Вилл тогда не покупали, яхт с частными самолетами тоже. И почему же злой дядя не строил мост? А потому что таких говноречек у него в области было еще пара десятков.
Вся "сила" тогдашних передовых коммунистов-директоров, коммунистов-председателей заключалась не в предприимчивости, а в ВОЗМОЖНОСТИ "выбить"что то помимо скудной очереди.
Все фильмы тех времен,если всмотрется “между кадров", это и подтверждают: "вагонов вне очереди", строителей и техники, цемента... Просто вспомните Москва слезам не верит, фильм, где Вечеслав Невинный председатель, да их море.
Везде, где надо показать положительного начальника, пусть даже и не коммуниста, он не оптимизирует все, не занимается маркетингом, а всем своим упорством или авторитетом коммуниста выбивает, выбивает, выбивает...
Это как маленькое одеяло: кто сильнее, тот и перетянет, а на всех его все равно не хватит.
Да хоть по себе: в 60-е, по словам односельчан, был у нас самый что ни есть рядовой "колхозный" колхоз, а вот в 70-е прислали к нам в председатели известного на всю республику председателя другого, уже давно передового колхо0а, героя соцтруда, коммуниста. Что не положено... как там про Юпитер? Разрешили мясо поставлять в Москву напрямую вагонами, техника, строймаиериалы...
70-е уже я сам помню, появились даже 5-иэтажки, не говоря про детсад на 200 мест, новой школы и т.д.
Так что не все так однозначно в этом рассказе.
Жителям этим повезло, а в другом конце области, где течет река Моча (да, такая тоже есть) и жители ждали моста по графику в этом году, теперь не будет строительства год-два, а то и три, смотря сколько средств имеет возможность выделять на это область.
Заключалась в том, что они пришли на эти должности с самого низа, постепенно, по шагам... А потом руководителей стали назначать сразу после ВУЗа. И партийные должности стали профессиональными, а не как в первое время - общественными. Парторг при Сталине вкалывал на заводе рабочим, а не сидел в кабинете...
Ну потом всё это выродилось в отдельную касту которая потом и поделила и растащила страну... Вы посмотрите на крупных приватизаторов - либо партийная, либо комсомольская верхушка!
Вот в этом и есть основное отличие социализма от капитализма.
Для производства нужны ресурсы (материальные, денежные, человеческие, производственные), а зачем олигарху вагон цемента?
Проблема социалистической экономики была в том, что приходилось даже не финансирование выбивать, искать где за эти деньги купить ресурсы. Не зря тогда одним из объектов официальной критики (тот же журнал "Крокодил", к/ф "Прохиндиада", "Искренне Ваш...") был так называемый "толкач", сейчас бы его назвали лоббистом, но он проталкивал не столько нужные решения, сколько изыскивал возможности получить для предприятия дефицитные стройматериалы, оборудование, сырьё, ТНП.
Поэтому при всех плюсах советского социализма этот косяк никуда не денешь, он реально был.
По сути сейчас как нельзя верно работает формула: "приватизация прибыли и национализация убытков".
Считать зарплату прибылью нельзя, так как это доходы, но не прибыль. Человек фактически не получает доходов больше, чем зарабатывает, а потому у него просто отсутствует прибыль. Зачастую он получает даже меньше доходов, чем зарабатывает, что является фактически убытками. Отсюда возникает деградация уровня жизни. То есть человек работает на 100%, а платят ему на 95% (например). В результате уровень его жизни постоянно уменьшается. Если взять богатого владельца средств производства, то он работает на 100%, а платят ему (в виде зарплаты, дивидендов и прочих ништяков), например, 200%. В результате он может работать меньше, а уровень его жизни быстрыми темпами увеличивается. Дойдя до определенного уровня жизни (условно - купаться в шампанском), он вполне может себе позволить просто сорить деньгами, обеспечить финансово всю семью и т.д.
А по поводу ресурсов все очень просто. По дешевке покупается ресурс у государства. Обычно за дешевые рубли. А продается за дорогую валюту, либо существенно завышается конечная стоимость готового продукта. В итоге государство недополучает огромную прибыль от продажи ресурсов, которая оседает в карманах богачей.
А Соколов это, я так понимаю, Юрий Константинович. Министром он никогда не был. И даже не был начальником Мосторга.
Вот начальник-то Мосторга отделался тюремным сроком, при чём отсидел половину и на зоне особо не нуждался. Его даже зэки, по утверждениям журналистов, не трогали.
Успехов Вам и хорошего настроения!
http://ryazpressa.ru/какой-была-переправа-через-оку-в-рязан/http://ryazpressa.ru/какой-была-переправа-через-оку-в-рязан/
Сильно, наверное, старик партработника напугал, что всего за неделю (!) спроектировали и начали строить (!) этот мост - который на фото ниже, если что ))
За совок впрягаешься? Впрягаешься. Выше посмотри, если вдруг забыл. Или ты любитель какого-то особенного совка, без Сралина? А мож я и ошибся, мож ты троцкист, хз. Ты ж по существу только щас начал, а это этого нес пургу:бэээээ, мэээээ. Тебе про суть, а ты про внешность. Ну сразу видно, что под стеломоем тебя предки твои зачали.
П.С.Где я люблю совок или Сталина или Троцкого?Обоснуй, или соси,пес.
Маша, не тужься, лучше подмойся сразу, ты себя уже запомоила по полной.
Еще раз для тупой машки:
Здесь на фишках свободная площадка, Маша. Может ты не знала, но это твои проблемы. "Чужой разговор" существует лишь в личных сообщениях. Не тупи, а то совсем позоришься. Блатную тему начала ты, поставив себя под действия понятий. По понятиям ты мое "дырявое очко" обосновать не сможешь. Отмазы "видно сразу" не катят, нужно что-то посерьезней. Так что бросалась словами ты, и еще что-то тут пытаешься предъявить, тупая ты машка.
Касаемо совка: впрягаешься за совок-значит совок. Где ты это делала-выше в комментариях, ну или поясни, что тебе так захотелось наехать на оппонента, что тебе было пох на его аргументы. Тогда вопрос снимется. А иначе-оставляешь негатив на мнение против коммунизма- защищаешь комми, неужели не очевидно? Или тут тебе подавай видео, как ты дрочишь на Сралина, а иное нещитово?
Касаемо побитых школьниц и прочего говна- ничего умнее ты и не мог придумать, кроме как обосравшись по полной, объявить себя победителем. Ну хоть на фишках ты представляешь великую ценность, темная машка. Это мое последнее слово тебе, опомоенная манька.
лидеры вовек не брали в толк,
что идея, брошенная в массы, -
это девка, брошенная в полк. (c)
Такой мой вывод.