43
Никто б не подумал, что так вот банально, закончится осень: я с томиком Фета,
На лавке сижу с рожей очень брутальной пирожное жру и читаю поэта.
У пристани старой качаются ивы, старушка с бидоном спешит к роднику.
Я с рожей брутальной и томиком Фета, убитая в клочья и даже в труху.
Мне творчество Фета не нравится очень и осень я, кстати, совсем не люблю.
Я б даже ушла, но накурена сильно. Мужчина садится на лавку мою.
Садится мужчина: - "Хорошая книга!" - "Нет, книга - говно и погода под стать!"
- "А вы почему же не любите Фета?" - "Да как-то он в школе успел заебать!"
- "Ругаетесь матом? Весьма неприятно! Вам, право вот это совсем не идёт!"
И нервно вскочив, из штанов, одним махом, ничтоже сумнящеся хуй достаёт.
Он хуй достаёт, вы представьте картину: Я с томиком Фета кругом пастораль.
На лавке сижу и читаю поэта, поэт очень скучный и книгу не жаль.
Стал хуй как закладка, захлопнула книгу: "Попался, родимый? Я долго ждала!"
Мужчина в пальто почему-то заплакал. А мне стало жалко. Такие дела.
Мы долго сидели и молча курили. Я с рожей брутальной, а он весь в слезах.
Старушки с бидоном по воду ходили, пирожное белки доели в кустах.
Смеркалось. Сопливая гадкая осень и Фет злоебучий в замёрзшей руке.
-"Не плачь, дорогой, скоро снова, блядь, лето!" - Сижу я на лавке в его пиджаке.
Вот как тут утешить душевнобольного? Какое-то странное чувство вины.
-"А знаешь, дружок, почему б нам не это? Показывай хуй, о, дитя Сатаны!
Я сделаю вид, что ужасно мне страшно, что вижу впервые такой агрегат,
Я буду визжать, уроню томик Фета и жопой сверкая умчуся в закат.
Ты будешь героем, моим Чикатило, маньяком, бесстрашным ублюдком... Вперёд!"
И он убежал, заливаяся смехом. Опять не сложилось, ну ёбаный в рот.
Пиджак тот на даче, в шкафу, так, на память о Фете, об осени, о мудаках...
Простите меня, что здесь столько, блядь, мата. У Фета такого, блядь, нету в стихах.
Вика Самсонова
На лавке сижу с рожей очень брутальной пирожное жру и читаю поэта.
У пристани старой качаются ивы, старушка с бидоном спешит к роднику.
Я с рожей брутальной и томиком Фета, убитая в клочья и даже в труху.
Мне творчество Фета не нравится очень и осень я, кстати, совсем не люблю.
Я б даже ушла, но накурена сильно. Мужчина садится на лавку мою.
Садится мужчина: - "Хорошая книга!" - "Нет, книга - говно и погода под стать!"
- "А вы почему же не любите Фета?" - "Да как-то он в школе успел заебать!"
- "Ругаетесь матом? Весьма неприятно! Вам, право вот это совсем не идёт!"
И нервно вскочив, из штанов, одним махом, ничтоже сумнящеся хуй достаёт.
Он хуй достаёт, вы представьте картину: Я с томиком Фета кругом пастораль.
На лавке сижу и читаю поэта, поэт очень скучный и книгу не жаль.
Стал хуй как закладка, захлопнула книгу: "Попался, родимый? Я долго ждала!"
Мужчина в пальто почему-то заплакал. А мне стало жалко. Такие дела.
Мы долго сидели и молча курили. Я с рожей брутальной, а он весь в слезах.
Старушки с бидоном по воду ходили, пирожное белки доели в кустах.
Смеркалось. Сопливая гадкая осень и Фет злоебучий в замёрзшей руке.
-"Не плачь, дорогой, скоро снова, блядь, лето!" - Сижу я на лавке в его пиджаке.
Вот как тут утешить душевнобольного? Какое-то странное чувство вины.
-"А знаешь, дружок, почему б нам не это? Показывай хуй, о, дитя Сатаны!
Я сделаю вид, что ужасно мне страшно, что вижу впервые такой агрегат,
Я буду визжать, уроню томик Фета и жопой сверкая умчуся в закат.
Ты будешь героем, моим Чикатило, маньяком, бесстрашным ублюдком... Вперёд!"
И он убежал, заливаяся смехом. Опять не сложилось, ну ёбаный в рот.
Пиджак тот на даче, в шкафу, так, на память о Фете, об осени, о мудаках...
Простите меня, что здесь столько, блядь, мата. У Фета такого, блядь, нету в стихах.
Вика Самсонова
Новости партнёров
реклама
