23
Ночь. Гололед. За крошевом снежным,
Не видно прохожих лиц
И беличья кисточка страха нежно
Ласкает мошонку яиц.
На шестой день января деньги в семье Журавлёвых практически кончились. Жена погремела на кухне кастрюлями, поскребла по сусекам, дала Журавлёву последнюю сотню и послала в «Магнит» за яйцами:
- Мука, масло есть, купи яиц, я шанежек* напеку, с чайком поедим, а завтра, как Бог даст.
Долго ли одеться мужику? Шапка, валенки на босу ногу, ватник… Лобаз эвон, через дворы, рядом. Фонарей, правда, нету, темно. Чай, Орск, не Санта-Барбара. Морозец. Тропинка вьётся между деревьев. Карагачи** стоят красивые, все в белом инее. Снежок под ногами: скрип-скрип. Ледок: хруст-хруст. Журавлев яйца свои в коробочке к животу нежно прижимает, домой торопится... Чу! Топот за спиной:
- Эй, мужик!
Оборачивается. Два здоровенных бугая. У одного топор в руке блестит, у другого мешок висит и за спиной прячет что-то.
У Журавлёва так волосы под шапкой и зашевелились: всё, писец, маньяки... Расчленят и в мешок… Вот оно как бывает.
- Чего, мужичок, несешь?
- Яйца.
- Купи ёлку у нас.
- Да на кой она мне? Уж шестое января… У меня и денег-то всего: пятьдесят рублей.
- Хрен с ним, давай. На Рождество, детишкам. Порадуются...
Купил Журавлёв ёлку и мужики пропали, как и не было их. Тока следы человечьи на снегу, да катышки собачьи. Делать нечего. Приволок ёлку домой. Жена, конечно, его пожурила маленько:
- Эх, ты, гринпис…
Потом они пили чай с шанежками и с вишневым вареньем. А Журавлёв думал, как хорошо дома, в тепле. А кто-то сейчас на морозе ёлки продает. И так бывает у нас, на Урале, под Рождество. Не дай Бог каждому…
* Шанежки - местн. круглые дрожжевые лепешки из ржаного теста.
**Карагач - местн. неприхотливое дерево с твёрдой древесиной. Безжалостно вырубается и "омолаживается" орскими лавочниками т.к. загораживает вывески их лобазов. Символ Орска, как пирожок старогородской.
http://www.proza.ru/2010/01/27/604
Не видно прохожих лиц
И беличья кисточка страха нежно
Ласкает мошонку яиц.
На шестой день января деньги в семье Журавлёвых практически кончились. Жена погремела на кухне кастрюлями, поскребла по сусекам, дала Журавлёву последнюю сотню и послала в «Магнит» за яйцами:
- Мука, масло есть, купи яиц, я шанежек* напеку, с чайком поедим, а завтра, как Бог даст.
Долго ли одеться мужику? Шапка, валенки на босу ногу, ватник… Лобаз эвон, через дворы, рядом. Фонарей, правда, нету, темно. Чай, Орск, не Санта-Барбара. Морозец. Тропинка вьётся между деревьев. Карагачи** стоят красивые, все в белом инее. Снежок под ногами: скрип-скрип. Ледок: хруст-хруст. Журавлев яйца свои в коробочке к животу нежно прижимает, домой торопится... Чу! Топот за спиной:
- Эй, мужик!
Оборачивается. Два здоровенных бугая. У одного топор в руке блестит, у другого мешок висит и за спиной прячет что-то.
У Журавлёва так волосы под шапкой и зашевелились: всё, писец, маньяки... Расчленят и в мешок… Вот оно как бывает.
- Чего, мужичок, несешь?
- Яйца.
- Купи ёлку у нас.
- Да на кой она мне? Уж шестое января… У меня и денег-то всего: пятьдесят рублей.
- Хрен с ним, давай. На Рождество, детишкам. Порадуются...
Купил Журавлёв ёлку и мужики пропали, как и не было их. Тока следы человечьи на снегу, да катышки собачьи. Делать нечего. Приволок ёлку домой. Жена, конечно, его пожурила маленько:
- Эх, ты, гринпис…
Потом они пили чай с шанежками и с вишневым вареньем. А Журавлёв думал, как хорошо дома, в тепле. А кто-то сейчас на морозе ёлки продает. И так бывает у нас, на Урале, под Рождество. Не дай Бог каждому…
* Шанежки - местн. круглые дрожжевые лепешки из ржаного теста.
**Карагач - местн. неприхотливое дерево с твёрдой древесиной. Безжалостно вырубается и "омолаживается" орскими лавочниками т.к. загораживает вывески их лобазов. Символ Орска, как пирожок старогородской.
http://www.proza.ru/2010/01/27/604
Новости партнёров
реклама
