Ад в солнечном Узбекистане. Как «дружба народов» обернулась кровавой бойней

Михаил Сергеевич Горбачев не был сторонником жестких мер. Ему очень нравилось, что западные партнеры одобрительно высказываются о «гласности» и «перестройке».
О том, что на местах «гласность» стала удобным прикрытием для действий экстремистов, Горбачев не хотел слышать. Ведь в таком случае нужно «закручивать гайки», что Западу явно не понравилось бы. Вдруг Вашингтон и Лондон заговорят о «возврате к сталинизму» — для советского лидера такой сценарий был куда ужаснее очередной кровавой междоусобицы.
Между тем, силовики предупреждали — растет напряжение в Узбекистане.

Узбекская ССР была далеко не самым бедным регионом большой страны. Развитая легкая промышленность, стремительно растущая тяжелая индустрия. И, конечно, сельское хозяйство. Узбекистан был главной хлопковой базой Советского Союза. Кроме того, общесоюзное значение имело плодоводство, виноградарство, овощеводство.
Регион постоянно отчитывался об успехах. Правда, успехи был сильно скомпрометированы так называемым «Хлопковым делом». В его рамках были вскрыты факты коррупции и экономических преступлений, охватившись практически всю республику.
В рамках «Хлопкового дела» были расследованы около 800 уголовных дел, по которым было осуждено на различные сроки лишения свободы свыше 4 тысяч человек.

Следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Владимир Калиниченко вспоминал: «Я провёл планово-экономическую экспертизу за пять лет. Только за этот период минимальные — подчеркиваю, минимальные! — приписки хлопка составили пять миллионов тонн. За мифическое сырьё из госбюджета — то есть из наших общих, всех граждан Советского Союза денег — были выплачены три миллиарда рублей. Из них 1,6 миллиарда потрачены на инфраструктуру, которая создавалась в Узбекистане: на дороги, школы, больницы, а 1,4 миллиарда — заработная плата, которую никто не получал, потому что продукции произведено не было. Иными словами, только на приписках за пять лет похищены, как минимум, 1,4 миллиарда рублей. Эти деньги раздавались в виде взяток снизу доверху».

Местной элите расследование, разумеется, не нравилось. Поэтому нашлись те, кто решил поиграть на национальных чувствах узбеков, намекая на то, что инициированные Москвой процессы — несправедливые.
Пошли разговоры о том, что титульная нация в Узбекистане живет в «ужасающих условиях», вызванных «экономической отсталостью». Самые радикальные заговорили о том, что Москва вытягивает все соки из богатой республики, заставляя узбеков жить в нищете.
Как и везде, в Узбекистане жили по-разному. Но кромешной нищеты не было и в помине. Но тему начинали раздувать все активнее и активнее.

Все начиналось в Узбекистане с ... экологии. Представители интеллигенции в Ташкенте сформировали общественный комитет по спасению Аральского моря. Состояние Арала действительно было бедственным, так что вопросов к инициативе не возникло.
Но в ноябре 1988 года ряд членов комитета сформировали инициативную группу Народного Движения Узбекистана «Бирлик» («Единство»). По сути своей, это был аналог Народных фронтов в Прибалтике.
На акциях «Бирлика» уже в декабре 1988 года стали появляться националистические лозунги и транспаранты. По городам республики стали ходить антирусские листовки, подписанные членами движения «Бирлик».

В феврале 1989 года в газете «Ташкентская правда» первый заместитель главы МВД Узбекской ССР Эдуард Дидоренко сообщил: за последние три года органы МВД обезвредили около 700 новых вооружённых организованных преступных групп численностью до 5000 человек.
Ряд СМИ республики отреагировали моментально, написав, что милицейский генерал нагнетает обстановку.
Но Дидоренко знал, о чем говорил. Рядом был Афганистан, и эмиссары радикалов уже вовсю обрабатывали узбекских «братьев по вере». Ситуация еще не вышла из-под контроля, но картина была очень тревожной.

В 1944 году в Узбекистан были массово переселены турки-месхетинцы. Это субэтническая группа турок, происходящая из области Месхетия на юго-западе Грузии. Турки-месхетинцы попали под очередной этап сталинской депортации. Всего в Узбекистане, Казахстане и Киргизии были расселены свыше ста тысяч человек.
В последующие десятилетия кто-то сумел вернуться на Кавказ, но большинство турок-месхетинцев прочно осели в Средней Азии. К 1989 году их проживало в Узбекской ССР около 106 тысяч человек.
Наибольшее число (больше 43 тысяч) проживало в Ташкентской области. В Ферганской области, где разыграются кровавые события, жили, по разным оценкам, от 13 до 17 тысяч турок-месхетинцев.
Жили они, в основном, в сельской местности, большинство было занято в сельском хозяйстве. Турки имели хороший доход с приусадебных участков, но точно такой же доход имели и соседи-узбеки.

Сосуществование протекало мирно, если не считать периодических стычек молодежи. Этому не придавали особо значения — юные, кровь кипит, с кем не бывает?
Ферганская долина — это плодородный регион, освоенный людьми еще в глубокой древности. Большую часть долины занимают три области Узбекистана — Андижанская, Наманганская и Ферганская. На них приходилась значительная часть сельскохозяйственного и промышленного производства республики.
В Ферганской области к 1989 году жили более 2,1 млн человек. Узбеки составляли абсолютное большинство — более 1,73 млн, затем шли русские — 123 тысячи, таджики — 114 тысяч, киргизы — 43 тысячи... Турок-месхетинцев, как уже говорилось, было не более 17 тысяч.
Не исключено, что фактор малочисленности стал ключевым для тех, кто выбирал объект для пробы сил узбекских националистов.

В мае 1989 года массовые драки таджикской и турецкой молодежи произошли в городе Кувасае, на востоке Ферганской области. 23 мая дошло до крупных столкновений, на пресечение которых пришлось перебрасывать большие милицейские подкрепления.
В ходе столкновений пострадали 58 человек, из них 32 были госпитализированы, один человек — 26-летний таджик Икром Абдурахманов — скончался в больнице.
Но по Ферганской области поползли слухи — турки «в массовом порядке насилуют узбечек», они якобы «ворвались в детский сад и разорвали на части нескольких узбекских детей». Некоторые утверждали, что какие-то активисты даже демонстрировали фотографии, подтверждающие «расправы над детьми».

В историю Ферганских погромов вошел председатель Совета Национальностей Верховного Совета СССР и первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Рафик Нишанов. По его словам, сказанным на заседании Съезда народных депутатов, «все началось из-за тарелки клубники». Якобы на рынке турок поссорился с узбечкой и рассыпал ее клубнику. К конфликтующим тут же подтянулись сочувствующие, после чего ссора превратилась в побоище.
Если история с клубникой и имела место, то она определенно не была первопричиной того, что случилось потом.
Журналисты, работавшие в Ферганской области и успевшие пообщаться с самыми адекватными молодыми людьми из числа участников беспорядков, вспоминали, что они заявляли: «Всех гнать будем из Узбекистана — татар, евреев, русских. У нас безработных много, а земли мало...»

На 3 июня 1989 года в поселке городского типа Ташлак должен был состояться митинг по случаю создания районной организации движения «Бирлик». Накануне активистов вызвали в прокуратуру и посоветовали во избежание обострения ситуации воздержаться от акции. Те согласились.
На всякий случай в Ташлак перебросили дополнительные силы милиции. С утра 3 июня в поселке стала собираться агрессивно настроенная узбекская молодежь. Распалив себя лозунгами, толпа двинулась на улицы, где в частных домах проживали турки-месхетинцы.
Хозяев избивали, дома поджигали. Такого напора погромщиков милиция не ожидала, и пресечь беспорядки не удалось.

Затем был атакован поселок Комсомольский, где тоже громили дома турок. В Ташлаке в этот момент уже появились первые жертвы.
Милиционеры поняли — имеющимися силами удержать поселок не удастся, Тогда турок-месхетинцев стали собирать в здании местного горкома партии, вокруг которого была создана линия обороны.
В тот же день погромы перекинулись на город Маргилан.
К ночи ситуация немного успокоилась. Мобильные группы силовиков ездили по Ташлаку и собирали турок, чтобы отвезти их в горком. Это было единственное относительно безопасное место в поселке.

Утром 4 июня погромы возобновились в Ташлаке и Маргилане, кроме того, нападения были отмечены и в областном центре — Фергане.
В Ташлаке, отбивая здание местного отдела милиции у погромщиков, пострадали 15 силовиков, один милиционер погиб.
В Маргилане толпа предъявила ультиматум — освободить тех, кого задержали за погромы, и выдать турок на расправу. К вечеру местный горком был захвачен. К счастью, турок-месхетинцев успели оттуда вывезти.

Когда случился погром в Сумгаите, свидетели отметили — местная милиция словно по мановению волшебной палочки, исчезла. То же самое произошло в Фергане 4-5 июня 1989 года: найти стражей порядка стало просто невозможно.
Тех несчастных, кто не успел сориентироваться, ждала страшная участь. По городу рыскали толпы возбужденных людей с палками и кусками арматуры. Они могли остановить рейсовый автобус, найти в нем девушку, которая показалась им турчанкой, и тут же устроить групповое изнасилование. Как ни жутко звучит, но даже это было не самое страшное.

Журналист Петр Студеникин писал: «Нам, журналистам и народным депутатам СССР в Фергане показали, правда под нажимом, видеозапись, сделанную в те дни в местах, где события носили наиболее ожесточённый характер: как безнаказанно, не получая никакого противодействия, собирались для погромов, чем только не вооружённые молодчики, как пылали жилища, мародёров, грабящих разгромленные дома, и сожженные, изуродованные трупы — их немало попало в объектив. От жестокости и насилия ещё кровь стынет в жилах. Фотографии-свидетельства вакханалии безумия и садизма: сожженный труп — невозможно опознать мужчина это или женщина; убитые мужчина и подросток — видимо отец с сыном — и рядом дубинка, которыми они были убиты; сброшенный в канаву труп женщины —изуродованный, с разбитыми до кости пятками; сожженные дома с зияющими ранами погромов, с запахом гари... Будто Чингис-хан ворвался со своей ордой в наш просвещенный век».
Погромы в областном центре продолжались до вечера 5 июня. Но к вечеру силовики вернули контроль над Ферганой. Это стало возможным благодаря тому, что в зоне конфликта были сосредоточены 8500 бойцов Внутренних войск и 1500 курсантов школ милиции.
6 июня наступило относительное затишье. Показалось даже, что все закончилось. Но 7 июня погромщики атаковали древний Коканд.

В 170-тысячном городе проживали около 1500 турок-месхетинцев. Инициаторами погромов были не местные узбеки. Радикалы прибывали из сел близлежащих районов. Численность погромщиков достигала 5000 человек. Они захватили кирпичный завод и Кокандский городской отдел внутренних дел. Отбивая здание милиции, силовики вынуждены были пустить в ход оружие.
Но это не останавливало беснующихся молодчиков. 8 июня погромы продолжились не только в Коканде, но и в соседних поселках. Радикалы обнаглели до того, что требовали выдать им на расправу турок, а также стрелявших милиционеров. К вечеру стражам порядка пришлось вновь открыть огонь — иного способа остановить преступников не было.
Это уже были настоящие бои. Погромщики захватили Новококандский химзавод, масложировой комбинат и еще 10 объектов. Ими был занят вокзал. Радикалы грозили взорвать состав с топливом.

Ситуация дошла до того, что эвакуировать последних турок-месхетинцев из Коканда пришлось на вертолетах.
Журналисты записали слова одного из сотрудников милиции, участвовавшего в пресечении беспорядков: «Они шли на всё. Жгли дома, грабили, издеваться над людьми! Эти подонки... окружали дома, выносили всё ценное, а потом забрасывали в окна горящие факелы. Жителей не выпускали за порог, пока они заживо не сгорали. Крики, мольбы о пощади, просьбы и призывы к человечности только подогревали их. И они продолжали своё кровавое побоище... Практически все мои товарищи получили ожоги и ранения».
В ночь с 8 на 9 июня в поселке Горский погромщики заживо сожгли местного жителя Юнуса Османова.
Журналист Петр Студеникин писал об этом случае: «Невозможно описать, что открылось нашим глазам в доме сожжённого на костре Юнуса Османова. Всё в доме пошло под топор — мебель, сундуки, платья, кухонная утварь, книги и даже семейные фотоальбомы. Сосед Османова — инвалид войны А. Абдуллаев рассказал: «Двоих сыновей Юнуса увезли ещё раньше — в контору, а жена с младшим убежала. Эти звери вернулись ночью. Соседей разогнали по домам, пригрозили: не высовывайтесь, иначе с вами то же самое сделаем. Громили дом, старик кричал — звал на помощь. Потом костёр запылал — они жгли Юнуса... ещё живого. Окружили костёр толпой... Потом орали, смеялись. Он...провёл нас к суре..., откинул грязное покрывало и мы содрогнулись от увиденного: от человека остался обгорелый пенёк, но здесь же лежали уцелевшие ступни — видимо выступали из костра, так и отпали, не тронутые огнём».

В Коканде погромщики грабили и узбеков. Одних обвиняли в укрывательстве турок, других — в том, что они не участвуют в «борьбе за права нации». Командование группировки Внутренних войск отмечало: погромщики стали применять ружья и автоматы.
В ответ руководители операции, не особо это афишируя, отдали приказ — на огонь отвечать огнем. Это несколько охладило пыл радикалов.
К 11 июня погромы удалось прекратить. Мелкие вылазки продолжались, но они уже не имели размаха самых страшных дней.

Основным местом пребывания эвакуированных турок была военная база под Ферганой. Там скопилось более 15 тысяч человек, среди них много женщин, детей, стариков.
Возвращаться им было просто некуда, дома их были сожжены. Да и вернуться туда, где был пережит кошмар, смелости хватало не у всех.
А главное, гарантий безопасности никто дать не мог. И тогда глава правительства СССР Николай Рыжков отдал приказ — начать эвакуацию турок-месхетинцев из Ферганской области в РСФСР.
Переброска самолетами была начата 9 июня, и завершена 18 июня. Всего были вывезены 16 282 человека.
В Фергане местные власти клятвенно обещали восстановить сожженное жилье, выплатить компенсации пострадавшим и создать все условия для возвращения беженцев.

Дома действительно восстанавливали, но вместо возвращения начался массовый исход турок-месхетиницев из Узбекистана. Их гнал страх. В соседях-узбеках, с которыми были прожиты многие годы, теперь виделись погромщики и убийцы.
Интернационализм уходил в прошлое. На смену многонациональной Узбекской ССР шел моноэтнический независимый Узбекистан.

По данным специальной комиссии ЦК Компартии Узбекистана, в ходе погромов погибли 103 человека, из них 52 турка-месхетинца, 36 узбеков, остальные представители других национальностей. Травмы и увечья получили 1011 человек, ранено 137 военнослужащих Внутренних войск и 110 работников милиции. Сожжено и разграблено 757 жилых домов, 27 государственных объектов, 275 единиц автотранспорта.
К концу 1989 года были возбуждены 238 уголовных дел. К уголовной ответственности было привлечено 364 человека, административные аресты получили 408 человек. Два участника погромов были приговорены к расстрелу.