Британка унаследовала от бабушки драгоценное платье от Dior и узнала печальную историю, стоящую за семейной реликвией

Под высокими потолками большого салона на авеню Монтень в Париже сливки французского общества едва могли усидеть на своих местах от нетерпения, пока Кристиан Диор представлял свою коллекцию осень/зима 1949 года. Прошло всего два года с тех пор, как дизайнер от кутюр произвел революцию в послевоенном мире моды своим экстравагантным, ультра-романтичным стилем «New Look».

Среди тех, кто тут же приобрел наряды из новой, долгожданной коллекции дизайнера «Milieu du Siecle», была и жена французского дипломата Аделина Барбюс. Она выбрала роскошное черное вечернее платье без бретелек, чтобы взять его с собой в Дамаск для последней командировки своего мужа. Она и не подозревала, что однажды, более семидесяти лет спустя, потрясающее платье ручной работы из бархата, шелка и тафты займет центральное место в невероятной и трогательной семейной истории.

После того, как Аделина скончалась в 1956 году в возрасте 38 лет от сепсиса, вызванного уколом пальца швейной иглой, платье спрятали в чемодан и убрали на чердак семейного дома на юге Франции. В конце концов, спустя несколько десятков лет, оно досталось внучке Аделины в Великобритании.

Названная в честь бабушки, которую она никогда не видела, Аделина Вининг из Эдлсборо, графство Бакингемшир в Англии, еще по этикетке и серийному номеру догадалась, что платье особенное. Но только два месяца назад 36-летняя мать двоих детей узнала удивительную историю о семейной реликвии.

Поскольку это одно из самых ранних творений модного дома Dior и, насколько известно, в мире существует всего два экземпляра, платье «Гортензия» оценили в 30 000–35 000 фунтов стерлингов (около 2,5 миллиона рублей). Но для Аделины истинная ценность 73-летнего наряда в том, что оно воскресило забытые воспоминания о ее бабушке.

«Я не думаю, что смогла бы с ним расстаться, хотя и получила бы за него неплохие деньги, — говорит Аделина, владелица кафе. — Я слишком люблю это платье, чтобы отказаться от него. Оно очень красивое, и даже просто примерка поднимает мне настроение. Оно имеет огромную сентиментальную ценность».

Изначально платье обнаружила мать Аделины, Лоуренс, через несколько месяцев после смерти своего отца, французского дипломата Пьера Барбюса, в 1995 году. Лоуренс — пятая из детей Барбюса; ей было всего два года, когда умерла ее мать. Женщина нашла платье, когда убиралась на чердаке огромного дома 19-го века в деревне Эмарг, который до сих пор принадлежит семье. Она отложила платье для своей дочери, которой тогда было десять, думая, что когда-нибудь она наденет его. Аделина точно не помнит, когда мама подарила его ей, но говорит, что оно у нее уже больше десяти лет.

«Я всегда знала, что оно старое, — говорит Аделина. — Но я не знала, когда и где моя бабушка купила его. Я просто надеялась, что однажды смогу надеть его. Невероятно, что оно осталось в таком хорошем состоянии и его не погрызли мыши или насекомые за все эти годы, что оно пролежало забытым на чердаке».

Недавно Аделина примерила платье и к своему восторгу обнаружила, что оно сидит на ней идеально. Тогда женщина обратилась к социальным сетям и разместила видео в TikTok в надежде узнать о платье больше.

В результате она связалась с историком моды и дизайнером костюмов Генри Уилкинсоном, который обнаружил еще один образец платья «Гортензия» — Диор называл все свои модели — в Метрополитен-музее в Нью-Йорке, что подтвердило его догадку о том, что оно принадлежало к осенне-зимней коллекции Dior 1949 года.

«Поскольку это была высокая мода, каждое платье шилось на заказ, — говорит Генри. — Клиент имел определенное право голоса по поводу небольших изменений — другого цвета или отделки — до тех пор, пока не ставил под сомнение целостность дизайна». Ключом к этой информации является уникальный серийный номер платья Аделины — 07675, — который должен был быть записан в журнале ателье Dior вместе с информацией о его владельце.

Аделина связалась с Dior за помощью в получении информации о платье, но пока не получила ответа от архивиста бренда. Однако, по словам Ориол Каллен, старшего куратора отдела моды и текстиля Музея Виктории и Альберта в Лондоне, платье является «замечательной находкой» и было бы «невероятно дорогим» даже в 1949 году. Хотя пока неизвестно, сколько именно заплатили бабушка и дедушка Аделины, в 1950-х годах самые изысканные вечерние платья Dior могли стоить до 2000 фунтов стерлингов, что сегодня эквивалентно 24 000 фунтов стерлингов (около 1,7 миллиона рублей).

«Оно из очень интересной коллекции, — говорит Ориол. — Конструкция выглядит почти как большая квадратная скатерть с дыркой посередине над нижней юбкой из тафты, которая наверняка издавала чудесный звук при движении. Это был 1949 год, канун середины века. Для Dior коллекция «Milieu du Siecle» была взглядом в будущее. Те, кто пережил войну, были рады оставить 1940-е годы позади».

По словам Ориол, эта же коллекция стала частью первого показа Dior в Лондоне в отеле Savoy в апреле 1950 года. На следующий день платья продемонстрировали королеве-матери и принцессам Елизавете и Маргарет на частном показе в резиденции французского посла.

В прошлом месяце Аделина отнесла платье в аукционный дом Kerry Taylor в Восточном Лондоне, который специализируется на винтажной моде. По ее словам, она даже расплакалась — не из-за того, что узнала, сколько оно стоит, а из-за того, что ей подтвердили, что платье надевали в прошлом.

«До этого я даже не знала, была ли у моей бабушки возможность надеть это платье, — говорит Аделина. — Она умерла такой молодой, и моя мама, которой было всего два года, когда она потеряла ее, ничего не помнила о ней. Меня переполняли эмоции».

Аделина связалась с родственниками, умоляя их найти фотографии ее бабушки в платье Dior. После нескольких недель поисков им, наконец, удалось найти снимок, на котором бабушка Аделина, облаченная в то самое платье, танцует с неизвестным мужчиной на вечеринке в Дамаске, на которую в 1949 году ее мужа Пьера отправили в качестве культурного атташе французского правительства.

Это было время политической и социальной нестабильности в Сирии, которая после окончания Первой мировой войны находилась под французским мандатом и недавно обрела независимость. Роль «мягкой дипломатии» Пьера заключалась в отстаивании постоянных интересов его страны в Сирии. Поэтому вполне логично, что Аделина, будучи его женой, появилась в творении самого известного кутюрье родной страны, самом воплощении французской культуры.

Запечатленное фотографом в момент вращения, платье предстает на снимке во всей красе. «Это фото просто не могло быть лучше, — говорит Аделина. — Чудесно видеть, что она танцует и выглядит такой счастливой в платье. Оказывается, мой дедушка рассказывал, что она любила выходы в свет и была настоящей тусовщицей в свое время, но она также была всецело предана своему мужу и детям».

Новая находка побудила Аделину связаться со своей старшей тетей Мари-Элен, живущей во Франции. Сейчас Мари-Элен за 80, но ей было всего 15 лет, когда умерла ее мама, и она помнит и ее платье, и трагические обстоятельства ее смерти.

«Моя тетя заблокировала множество воспоминаний, и ей жаль, что она не может вспомнить больше, — говорит Аделина. — Но она помнит платье, купленное в 1949 году для поездки в Сирию. Это была важная, особенная покупка даже для моей бабушки».

Жизнь в сирийской столице была одновременно безумной и гламурной для семьи Барбюс. К 1949 году у Аделины было четверо детей в возрасте до десяти лет. После восьмилетнего перерыва она родила Лоуренс — мать Аделины — в Дамаске в 1954 году. К 1956 году она снова забеременела, уже шестым ребенком. Аделина любила шить и как раз готовила платье для выпускного вечера старшей дочери, когда уколола палец иголкой.

«Моя тетя сказала, что она шила ночью, чтобы попытаться закончить платье вовремя, и освещение было неважным, — говорит Аделина. — В палец попала инфекция, и она обратилась к врачу в Сирии, но палец продолжил ее беспокоить».

«К моему дедушке часто приезжали важные люди, и среди них был человек, который, по словам моей тети, был то ли министром здравоохранения, либо главным врачом больницы. Он взглянул на палец моей бабушки и сказал: “Это гангрена. Нам нужно немедленно вернуть вас в Париж”».

Пьер и Аделина прилетели домой, где врачи ампутировали ей палец, но обнаружили, что у нее развился сепсис, который распространился на ее мозг. «Они сделали экстренное кесарево сечение, чтобы спасти ребенка, но было уже слишком поздно, чтобы спасти мою бабушку», — говорит Аделина.

После этой катастрофической потери семья Барбюс была безутешна. Мари-Элен взяла на себя управление хозяйством и уход за старшими детьми. Мать Аделины воспитывали дядя и тетя — в подростковом возрасте она переехала в Лондон, где вышла замуж, — а новорожденную девочку воспитывали бабушка и дедушка по материнской линии.

Пьер был убит горем из-за потери красивой, жизнерадостной жены, с которой он познакомился на свадьбе родственников, когда ей было всего 11 лет, и больше так и не женился. Спустя годы Пьер, кавалер ордена Почетного легиона, стал послом Франции в Эквадоре. В 1973 году в нескольких британских газетах появилась фотография, на которой он целует руку принцессе Анне, которая посетила страну во время медового месяца с капитаном Марком Филлипсом. Пьер прожил без возлюбленной Аделины почти 40 лет и скончался в их доме в Эмарге. Сегодня, по словам младшей Аделины, этот дом — капсула времени, наполненная мебелью и картинами 18-го века. Кто знает, какие еще секреты он хранит?

Что касается платья, то оценивший его эксперт сказал Аделине, что его нельзя носить. Но хотя она полна решимости сохранить его в целости, она признает, что тянется к платью и живет надеждой, что однажды ее пригласят на мероприятие, на которое она могла бы прийти в нем.

«Мне нравится его вес; шорох юбки, когда я двигаюсь, — говорит она. — Это связь с моей бабушкой и с прошлым. Я хотела бы знать ее лично, но мне доставляет радость то, что у меня есть ее платье».