77758
12
В войнах не бывает победителей. В сухом остатке лишь погибшие. Остается только отметить, что все указанные письма отправлены с Восточного фронта.
«Нет, отец, Бога не существует, или он есть лишь у вас, в ваших псалмах и молитвах, в проповедях священников и пасторов, в звоне колоколов, в запахе ладана, но в Сталинграде его нет. И вот сидишь ты в подвале, топишь чьей-то мебелью, тебе только двадцать шесть, и вроде голова на плечах, еще недавно радовался погонам и орал вместе с вами «Хайль Гитлер!», а теперь вот два пути: либо сдохнуть, либо в Сибирь».
×
«Сталинград — хороший урок для немецкого народа, жаль только, что те, кто прошел обучение, вряд ли смогут использовать полученные ими знания в дальнейшей жизни».
«Русские не похожи на людей, они сделаны из железа, они не знают усталости, не ведают страха. Матросы, на лютом морозе, идут в атаку в тельняшках. Физически и духовно один русский солдат сильнее целой нашей роты».
«Русские снайперы и бронебойщики – несомненно ученики Бога. Они подстерегают нас и днем и ночью, и не промахиваются. 58 дней мы штурмовали один-единственный дом. Напрасно штурмовали… Никто из нас не вернется в Германию, если только не произойдет чудо. А в чудеса я больше не верю. Время перешло на сторону русских».
«Разговариваю с обер-вахмистром В. Он говорит, что борьба во Франции была более ожесточенной, чем здесь, но более честной. Французы капитулировали, когда поняли, что дальнейшее сопротивление стало бесполезным. Русские, даже если это безрезультатно, продолжают бороться… Во Франции или Польше они бы уже давно сдались, считает вахмистр Г., но здесь русские продолжают фанатически бороться».
«Моя любимая Цылла. Это, право говоря, странное письмо, которое, конечно, никакая почта не пошлёт никуда, и я решил отправить его со своим раненым земляком, ты его знаешь – это Фриц Заубер… Каждый день приносит нам большие жертвы. Мы теряем наших братьев, а конца войны не видно и, наверное, не видеть мне его, я не знаю, что со мной будет завтра, я уже потерял все надежды возвратиться домой и остаться в живых. Я думаю, что каждый немецкий солдат найдёт себе здесь могилу. Эти снежные бури и необъятные поля, занесённые снегом, наводят на меня смертельный ужас. Русских победить невозможно…»
«Я полагал, что война закончится к концу этого года, но, как видно, дело обстоит иначе… Я думаю, что в отношении русских мы просчитались».
«Мы находимся в 90 км от Москвы, и это стоило нам много убитых. Русские оказывают еще очень сильное сопротивление, обороняя Москву… Пока мы придём в Москву, будут ещё жестокие бои. Многие, кто об этом ещё и не думает, должны будут погибнуть… В этом походе многие жалели, что Россия – это не Польша и не Франция, и нет врага более сильного, чем русские. Если пройдёт ещё полгода – мы пропали...».
«Мы находимся у автострады Москва – Смоленск, неподалеку от Москвы… Русские сражаются ожесточенно и яростно за каждый метр земли. Никогда еще бои не были так жестоки и тяжелы, и многие из нас не увидят уже родных...».
«Вот уже более трех месяцев я нахожусь в России и многое уже пережил. Да, дорогой брат, иногда прямо душа уходит в пятки, когда находишься от проклятых русских в каких-нибудь ста метрах...».
Из дневника командующего 25-ой армией генерала Гюнтера Блюментритта:
«Многие из наших руководителей сильно недооценили нового противника. Это произошло отчасти потому, что они не знали ни русского народа, ни тем более русского солдата. Некоторые наши военачальники в течение всей первой мировой войны находились на Западном фронте и никогда не воевали на Востоке, поэтому они не имели ни малейшего представления о географических условиях России и стойкости русского солдата, но в то же время игнорировали неоднократные предостережения видных военных специалистов по России… Поведение русских войск, даже в этом первом сражении (за Минск) поразительно отличалось от поведения поляков и войск западных союзников в условиях поражения. Даже будучи окруженными, русские не отступали со своих рубежей».
«Многие из наших руководителей сильно недооценили нового противника. Это произошло отчасти потому, что они не знали ни русского народа, ни тем более русского солдата. Некоторые наши военачальники в течение всей первой мировой войны находились на Западном фронте и никогда не воевали на Востоке, поэтому они не имели ни малейшего представления о географических условиях России и стойкости русского солдата, но в то же время игнорировали неоднократные предостережения видных военных специалистов по России… Поведение русских войск, даже в этом первом сражении (за Минск) поразительно отличалось от поведения поляков и войск западных союзников в условиях поражения. Даже будучи окруженными, русские не отступали со своих рубежей».
Источник:
Ссылки по теме:
- Советские снайперы в годы Великой Отечественной войны
- 7 воспоминаний о битве за Москву. Взгляд по ту сторону баррикад.
- Фронтовые письма
- Лидия Литвяк - юная королева истребителей
- Подвиг чекистов в боях у вокзала Ростова-на-Дону
Новости партнёров
реклама
Точно так же сейчас оболванены американцы и французы:
Правительство: Ливию (подставь любую страну) надо бомбить, там зло. Освободим народ Ливии, принесем демократию!
Народ: Да, надо, уничтожим зло! Демократия вперед!
Не удивительно. Народ, обожравшийся героином от фирмы "Байер":
Некоторые вещества, открытые Bayer:
Аспирин (ацетилсалициловая кислота) — анальгетик, антипиретик, антикоагулянт.
Героин (диацетилморфин) — это вещество, вызывающее привыкание, изначально продавалось как средство от кашля. «Героин» был торговым знаком Bayer до Первой мировой войны
Пронтозил — первый сульфонамид
Ципрофлоксацин — антибиотик, применяемый для лечения сибирской язвы и заражения мочевых путей
https://ru.wikipedia.org/wiki/Bayerhttps://ru.wikipedia.org/wiki/Bayer
Мне кажется, мы под нажимом идеологии человечность можем растерять.
Странно, не правда ли?
Если вы - гуманист, и вас убили садисты, то гуманизма больше нет, а садизм процветает.
Вы рассуждаете о войне с колокольни зажратости мирного времени. А о гуманизме как-то ограниченно, от первого лица. Для фашиста освобождение мира от варваров и коварных еврейских вредителей - это акт гуманизма, путь к прогрессу. Для советского человека убийство отморозка сжигающего народ деревнями - это тоже акт гуманизма. Для шведа гуманизм - это наблюдать, как кругом гибнут десятки миллионов людей и не делать ничего, чтобы это остановить. Иногда бывают совсем очевидные равенства, когда человека гуманнее убить, чем оставить в мучениях.
И всё это вообще имеет значение только перед боем и после боя. В бою же, вы либо убиваете, либо умираете, либо бежите.
Если вы представите себе СССР в войне С Германией максимально реалистично, если вы вставите в эту картину психологические портреты наших стариков, а не больную фантазию Бондаркова и Михалчука, то вы поймете, что перед ними стоял очень простой выбор; и никакой пропаганды и запугивания не нужно.
вот эта моя любимая фраза из их воспоминаний.
ps. Внимание! Не путать с одноименным творением идиота бондарчука, снятым 20 лет позднее.
Пишите письма!!!
патриотизм -это помнить тех солдат, которые до последнего бились.
я бы посмотрел на всех пишущих тут "экспертов" когда им бы приказали держать направление , а на него перло бы в несколько раз превосходящая группировка. На танках.
А то, что немцы обосрались в расчетах - факт. Блицкриг малость пердежом вышел. Зимнего обмундирования то не зхаготовили...что говорит о том, что брать Союз собирались за считанные месяцы. То, что в ноябре- декабре морозы бывают, зима, прикинь, приходит, - ЧУДО, ДА?
Мы вот все привыкли уже от писем немцев, что наши были каким-то роботами. С ... чего ли? Так же мерзли, так же голодали, так же наших убивали и ранили. Они просто точно поняли - война на уничтожение нас. И именно этим мы отличались от Франции - французы все-таки европейцы, т.е. для гитлеровцев так или иначе свои. А мы совсем дикари и варвары, которых нужно только уничтожить. Я лишь на миг по меркам Истории почувствовала, что нас скоро начнут убивать - в декабре 14-го - феврале 15-го. Скажу прямо - ощущения жуткие. Горящий Беркут показал нам то, что наци планировали. Потом наши прогнозы подтвердились в Одессе и на Донбассе. Они не могли не подтвердиться. История повторилась.
Мои два любимых письма моего деда: