О жизни и смерти в Судже

А потом Суджу пришли «освобождать». Это, дескать, уже не Курщина, а Слобожанщина. И «всё будет украина»…

Нет, это история не о «зверствах нациков». Она гораздо, гораздо страшнее.

Когда утром 6 августа Суджу и окрестности стали поливать снарядами и ракетами непрошеные «освободители», большинство мирных граждан всё поняли правильно, и поспешили прочь. Но выехать удалось не всем. Татьяна Васькова оказалась в числе не сумевших.

"Не плачь, я сама виновата. Витька и Валька не взяли, я просилась, сказали — машина слабая, а сами поехали".

И можно, канешно, подумать, что главные мудаки в этой истории это Витька с Валькой, потомушта бросили человека умирать. И обрушиться на них праведным гневом. Но если чучуть подумать и смоделировать ситуацию, то можно разумом помутиться от тяжести этого выбора. Плохая машина, которая может просто встать от перегруза. Время, неумолимо тикающее. И полная неопределенность. Попробуйте об этом подумать и решить эту головоломку. Бросить ли бабушку на произвол судьбы и спастись, или рискнуть всеми остальными и увезти с собой?

Но самое важное, о чем надо подумать, это о том, что такого выбора вообще могло не быть. Если бы курские власти не разворовали деньги на укреплениях. Если бы лучше подготовились. И если бы вовремя объявили эвакуацию. Если бы люди не бежали тогда, когда уже слышен накатывающийся фронт, а делали это заранее. Хотя-б за сутки. И тогда, в конце концов, кто-то из мужиков мог бы просто лесами выйти в пешем порядке, освободив своё место для этой женщины.

Это вы её убили. Мудаки, которые принимали решения и вещали с каждого утюга о том, что всё нормально, что не надо паниковать, что ситуация находится под контролем и ДРГ (!!) хохла будут разбиты за день-два. Что они уже остановлены и бегут. Я помню это в медийке. Никто не забыт, ничто не забыто. Именно поэтому довольно много русских людей сидели дома и не дергались. Им просто сказали, что всё хорошо и оснований для паники нет. А потом кто-то смог убежать в последний момент. А кто-то не смог. И многие погибли.

И я очень надеюсь, что раз уж мы почти дожали хохла из Курской области – воспоследуют не только награждания, но и разбор полетов. И виновные будут наказаны. Публично. Нам прям покажут тех, из-за кого погибла эта женщина и влепят им по всей строгости. И тем кто воровал и тем, кто много не по делу говорил. И тем, кто молчал.

Два с половиной года назад мы откатились в Харьковской области. Там, где "Россия здесь навсегда". А потом наблюдали массовые казни людей, которые нам поверили. Об этом сейчас не любят говорить, потому-что это кромешно-черная история нашего национального позора. Но об этом помнят. Об этом невозможно забыть. И когда, лет через пять-десять, всё уже как-то разгладится в памяти и позабудется – Харьков останется этаким гнойником в памяти. Тогда случилось нечто чудовищное. Потом, когда это кое-как, с помощью мобилизации и напряжения сил, исправили – никто не понес ответственности. Будто оно само случилось. Будто и не было ничьей вины. Просто, знаете, трагическое стечение обстоятельств.

Ну и я прост предостерегаю нас, как нацию. Что сметать мрачные страницы под ковер – идея прям очень плохая. Они там начинают гнить и портить жизнь годами, а может и десятилетиями. Если уж мы где-то жёстко обосрались, то это надо отрефлексировать, проработать, расставить все точки и только тогда оно однажды зарубцуется. Можно будет перевернуть страницу и жить дальше. Не возвращаясь ментально к этому ужасу.

Довольно скоро она поняла, что этот день ей суждено встретить в одиночестве. И тогда стала записывать в тетрадку прощальные письма к родным, попутно описывая жизнь в украинской оккупации.

Получился своего рода дневник. Первая запись в нём датирована 10 октября, последняя — 15 ноября. Поначалу пожилая женщина пряталась в сарае, питаясь немудрёными домашними заготовками. Потом стало слишком холодно, и она тихо перебралась в дом.

Там её и нашли солдаты ВСУ. Судя по именам, скорее русские, чем украинцы. Женщина честно пишет, что эти двое к ней отнеслись хорошо — накормили консервированной рисовой кашей, принесли воды. Но потом они ушли на ротацию, и их сменили другие.

Те, в общем, тоже «не зверствовали». Просто время от времени заходили и равнодушно смотрели, как пожилая женщина медленно умирает от холода и голода. «Я уже их доняла, да я и себя доняла», — записывает в тетрадку она.

И пишет далее: «Живу в настоящем аду».

Вот ещё несколько строк из её дневника:
— Каждый день прошу о смерти. С сарая перешла в хату, буду лежать на кровати… Есть уже не было ничего 12 дней…
— Сегодня 18 октября, уже мороз, в хате 8 градусов… 20 октября, температура 6 градусов в хате. Я жива…
— Сегодня 26 октября, ещё тепло, 7 градусов. На улице тоже семь, но выйти нельзя…
— Лена, Дима, берегите друг друга. Лена, не плачь, умирают родителя, мужья, ничто не сделаешь…
— Я всё вам прощаю и вы прощайте меня, что я такая…
— После войны найдите хоть косточку и похороните возле Светы, а душа на небе… Прощайте, дети, не увидимся, ни я вас, ни вы меня, целую всех…

Такая вот ужасная, медленная смерть «под присмотром» украинских военных… Неумолимо напоминает Освенцим…

«Оккупирующая держава обязана при помощи всех имеющихся средств обеспечить снабжение гражданского населения продовольствием и санитарными материалами. Она должна, в частности, ввозить необходимые съестные припасы, санитарные материалы и другие предметы в тех случаях, когда ресурсы оккупированной территории будут недостаточны…

Если снабжение всего населения оккупированной территории или части его недостаточно, оккупирующая держава должна согласиться на мероприятия по оказанию помощи данному населению и должна способствовать осуществлению этих мероприятий всеми имеющимися в ее распоряжении способами», — гласит Женевская конвенция от 12 августа 1949 года о защите гражданского населения.

Свинорейх «соблюдает конвенции», говорите?

Да кто ж вам, …, теперь поверит?

PS - Витька и Валька, как вы? Нормально всё у вас?