643
6
Северному Кавказу решили дать еще больше денег. Почему все прошлые планы его развития не сработали?
Над экономическим развитием Северного Кавказа российские власти бьются не первое десятилетие, но, в отличие от борьбы с терроризмом, об успехах все еще говорить не приходится. Регион остается беднейшим в стране, глубоко дотационным и стабильно увеличивающим свои долги. Очередные реформы по сути не несут каких-то принципиально новых идей — предполагается увеличить финансирование и обеспечить больший контроль. Однако точно такими же методами пытались решить проблемы и раньше. Бесконечный кавказский цикл.
Для современной России самым сложным регионом, к которому требуются свои подходы, сразу после распада СССР стал Северный Кавказ. В первую очередь это связано с чеченскими войнами 1990-х годов, а позднее и с террористическими группировками, державшими в страхе всю страну.
В нынешнем территориальном делении России регион носит название Северо-Кавказский федеральный округ (СКФО). Он был образован в январе 2010 года (до этого был частью Южного федерального округа). В него входят Чечня, Дагестан, Ингушетия, Северная Осетия — Алания, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария и Ставрополье. Новое деление позволило Москве плотнее заняться специфическими проблемами именно этих субъектов федерации. Среди них ключевыми, порождающими большинство остальных, были и остаются две: террористическая и экономическая.
Решать их одновременно логично, ведь нищета во всем мире считается самой частой причиной влияния экстремистских идей на молодое поколение. Борьбу с терроризмом на Северном Кавказе в последнее десятилетие можно признать успешной — по крайней мере, об этом говорит статистика.
Еще в декабре 2009-го глава Федеральной службы безопасности Александр Бортников указывал, что с начала года ликвидировано почти 800 боевиков, проведены 42 контртеррористические операции, предотвращен 81 теракт. То есть каждые сутки погибали более двух террористов. Летом 2020 года он же заявил об окончательной ликвидации организованного бандподполья на Кавказе. За весь 2019 год в регионе было всего четыре преступления террористической направленности, убиты 32 террориста, задержан 41 главарь бандитских группировок, 241 боевик и 606 пособников. Об успехе борьбы говорит и прошедший без эксцессов чемпионат мира по футболу 2018 года.
А вот вторая проблема — экономическая — решается куда хуже. Точнее, говорить о каком-то позитивном сдвиге в этой сфере по-прежнему очень сложно.
В период до пандемии субъекты Северо-Кавказского федерального округа входили в число самых зависимых от дотаций из бюджета. В Дагестане (единственный регион из середины рейтинга по доле бедного населения) на дотации пришлось 52 процента доходов бюджета региона, в Чечне — ровно половина, в Ингушетии — 49 процентов, в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии — 35 и 34 процента соответственно.
Для современной России самым сложным регионом, к которому требуются свои подходы, сразу после распада СССР стал Северный Кавказ. В первую очередь это связано с чеченскими войнами 1990-х годов, а позднее и с террористическими группировками, державшими в страхе всю страну.
В нынешнем территориальном делении России регион носит название Северо-Кавказский федеральный округ (СКФО). Он был образован в январе 2010 года (до этого был частью Южного федерального округа). В него входят Чечня, Дагестан, Ингушетия, Северная Осетия — Алания, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария и Ставрополье. Новое деление позволило Москве плотнее заняться специфическими проблемами именно этих субъектов федерации. Среди них ключевыми, порождающими большинство остальных, были и остаются две: террористическая и экономическая.
Решать их одновременно логично, ведь нищета во всем мире считается самой частой причиной влияния экстремистских идей на молодое поколение. Борьбу с терроризмом на Северном Кавказе в последнее десятилетие можно признать успешной — по крайней мере, об этом говорит статистика.
Еще в декабре 2009-го глава Федеральной службы безопасности Александр Бортников указывал, что с начала года ликвидировано почти 800 боевиков, проведены 42 контртеррористические операции, предотвращен 81 теракт. То есть каждые сутки погибали более двух террористов. Летом 2020 года он же заявил об окончательной ликвидации организованного бандподполья на Кавказе. За весь 2019 год в регионе было всего четыре преступления террористической направленности, убиты 32 террориста, задержан 41 главарь бандитских группировок, 241 боевик и 606 пособников. Об успехе борьбы говорит и прошедший без эксцессов чемпионат мира по футболу 2018 года.
А вот вторая проблема — экономическая — решается куда хуже. Точнее, говорить о каком-то позитивном сдвиге в этой сфере по-прежнему очень сложно.
В период до пандемии субъекты Северо-Кавказского федерального округа входили в число самых зависимых от дотаций из бюджета. В Дагестане (единственный регион из середины рейтинга по доле бедного населения) на дотации пришлось 52 процента доходов бюджета региона, в Чечне — ровно половина, в Ингушетии — 49 процентов, в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии — 35 и 34 процента соответственно.
Нельзя сказать, чтобы об экономическом развитии Северного Кавказа не думали вовсе, скорее наоборот. Еще в 2010 году появились сразу два крупных и амбициозных государственных проекта — АО «Корпорация развития Северного Кавказа» (КРСК), чьей задачей стало привлечение инвестиций в регион, и ОАО (позднее АО) «Курорты Северного Кавказа» (КСК), которое, как и следует из названия, должно было развивать туризм в особых экономических зонах региона. В 2012 году предполагалось, что до 2020 года на Северном Кавказе появятся пять новых курортов, по уровню сервиса и технической оснащенности сравнимых с самыми популярными спортивными курортами мира. В перспективе проект должен был привести к созданию 300 тысяч рабочих мест.
Всего на работу институтов развития за десять лет потратили 73 миллиарда рублей. Как указывается в докладе ведомства, эффект от их деятельности на рост объемов производства отсутствует. Валовой региональный продукт снизился на 2,6 процента, а темпы роста инвестиций снизились на 5,9 процента. Приводятся и конкретные примеры. Одной из ключевых целей деятельности КРСК в начале работы было создание инновационного медицинского кластера. Проект не просто стал проблемным — по итогу его вообще исключили из программы, перед этим потратив на разработку два миллиарда рублей. Из них 90 миллионов ушло на проектно-сметную документацию, которой так никто и не увидел.
Совсем неважно обстояли дела и у КСК. По состоянию на 1 января 2020 года на территории особых экономических зон под управлением корпорации зарегистрированы 36 резидентов. Они создали 770 рабочих мест и привлекли, по данным на 1 сентября 2020 года, чуть более двух миллиардов рублей инвестиций.
Деятельность КСК и КРСК почти все время была убыточной, и даже редкая прибыль в какой-то год компенсировалась куда большими потерями в другой (в 2015 году у КСК было 479,2 миллиона рублей прибыли, в 2016-м — 1,6 миллиарда убытка). Региональные институты развития в последние годы проваливали планы по привлечению средств (исключением стала только Карачаево-Черкесия) и по количеству новых рабочих мест. Но чуть ли не самым удивительным стал тот факт, что за десять лет работы институты развития региона так и не смогли скоординироваться. Их планы не увязаны между собой, не соответствуют показателям национальных целей, расходятся со Стратегией социально-экономического развития СКФО. Именно такими бюрократическими проблемами объяснили их низкую эффективность в Счетной палате.
Всего на работу институтов развития за десять лет потратили 73 миллиарда рублей. Как указывается в докладе ведомства, эффект от их деятельности на рост объемов производства отсутствует. Валовой региональный продукт снизился на 2,6 процента, а темпы роста инвестиций снизились на 5,9 процента. Приводятся и конкретные примеры. Одной из ключевых целей деятельности КРСК в начале работы было создание инновационного медицинского кластера. Проект не просто стал проблемным — по итогу его вообще исключили из программы, перед этим потратив на разработку два миллиарда рублей. Из них 90 миллионов ушло на проектно-сметную документацию, которой так никто и не увидел.
Совсем неважно обстояли дела и у КСК. По состоянию на 1 января 2020 года на территории особых экономических зон под управлением корпорации зарегистрированы 36 резидентов. Они создали 770 рабочих мест и привлекли, по данным на 1 сентября 2020 года, чуть более двух миллиардов рублей инвестиций.
Деятельность КСК и КРСК почти все время была убыточной, и даже редкая прибыль в какой-то год компенсировалась куда большими потерями в другой (в 2015 году у КСК было 479,2 миллиона рублей прибыли, в 2016-м — 1,6 миллиарда убытка). Региональные институты развития в последние годы проваливали планы по привлечению средств (исключением стала только Карачаево-Черкесия) и по количеству новых рабочих мест. Но чуть ли не самым удивительным стал тот факт, что за десять лет работы институты развития региона так и не смогли скоординироваться. Их планы не увязаны между собой, не соответствуют показателям национальных целей, расходятся со Стратегией социально-экономического развития СКФО. Именно такими бюрократическими проблемами объяснили их низкую эффективность в Счетной палате.
×
Между тем говорить, что регион топчется на месте, не совсем корректно. Скорее идет движение в противоположном направлении. Ведь проблемы в развитии сопровождаются стремительным ростом задолженностей, которые уже много лет являются головной болью на федеральном уровне.
Долги российских потребителей перед «Газпромом» за уже поставленный газ по итогам прошлого года выросли на 2,3 процента — до 178,4 миллиарда рублей. Из них на Северный Кавказ приходится больше половины суммы — 99,2 миллиарда рублей. За год она выросла на 6,7 миллиарда. Другими словами, если бы не субъекты СКФО, долг сократился бы до 79,2 миллиарда рублей. Но одними долгами проблема не ограничивается. Регион держит первое место и по потерям газа. Происходит это в результате криминальных врезок и использования несертифицированного газового оборудования.
Дошло до того, что в феврале этого года глава «Газпрома» Алексей Миллер попросил у правительства разрешения отказаться от сбыта и газораспределения в Дагестане. Он хочет переложить ответственность за это на местного оператора, которого можно было бы создать в виде федерального казенного предприятия (ФКП). По словам Миллера, работа в республике приносит компании убытки, и с этим надо что-то делать. Одна из крупнейших российских компаний призналась, что не может установить экономически обоснованный тариф для газораспределения, справиться с неплатежами, незаконным газопотреблением и устала от судебных исков по взысканию платы за пользование сетями.
Но если российский монополист хотя бы как-то пытается решить проблему сокращения убытков, то что делать с имеющимися долгами — не знает никто. На этом фоне в 2019 году суд в Грозном удовлетворил иск республиканской прокуратуры и постановил списать долги местных жителей за газ на сумму девять миллиардов рублей. Глава региона Рамзан Кадыров назвал это решение справедливым. По его мнению, «Газпром» начислял долги за поставку умершим и уехавшим из республики людям, а потери связаны с изношенностью оборудования.
Компания с такими выводами не согласилась и подала апелляцию, ее позицию поддержала Генпрокуратура. Тогда в январе 2019 года министр по национальной политике Чечни Джамбулат Умаров заявил, что «Газпром» должен долги простить. Он объяснил, что у компании денег все равно много, и ничего страшного не произойдет. С тех пор вопрос остается открытым, а долги продолжают расти.
Долги российских потребителей перед «Газпромом» за уже поставленный газ по итогам прошлого года выросли на 2,3 процента — до 178,4 миллиарда рублей. Из них на Северный Кавказ приходится больше половины суммы — 99,2 миллиарда рублей. За год она выросла на 6,7 миллиарда. Другими словами, если бы не субъекты СКФО, долг сократился бы до 79,2 миллиарда рублей. Но одними долгами проблема не ограничивается. Регион держит первое место и по потерям газа. Происходит это в результате криминальных врезок и использования несертифицированного газового оборудования.
Дошло до того, что в феврале этого года глава «Газпрома» Алексей Миллер попросил у правительства разрешения отказаться от сбыта и газораспределения в Дагестане. Он хочет переложить ответственность за это на местного оператора, которого можно было бы создать в виде федерального казенного предприятия (ФКП). По словам Миллера, работа в республике приносит компании убытки, и с этим надо что-то делать. Одна из крупнейших российских компаний призналась, что не может установить экономически обоснованный тариф для газораспределения, справиться с неплатежами, незаконным газопотреблением и устала от судебных исков по взысканию платы за пользование сетями.
Но если российский монополист хотя бы как-то пытается решить проблему сокращения убытков, то что делать с имеющимися долгами — не знает никто. На этом фоне в 2019 году суд в Грозном удовлетворил иск республиканской прокуратуры и постановил списать долги местных жителей за газ на сумму девять миллиардов рублей. Глава региона Рамзан Кадыров назвал это решение справедливым. По его мнению, «Газпром» начислял долги за поставку умершим и уехавшим из республики людям, а потери связаны с изношенностью оборудования.
Компания с такими выводами не согласилась и подала апелляцию, ее позицию поддержала Генпрокуратура. Тогда в январе 2019 года министр по национальной политике Чечни Джамбулат Умаров заявил, что «Газпром» должен долги простить. Он объяснил, что у компании денег все равно много, и ничего страшного не произойдет. С тех пор вопрос остается открытым, а долги продолжают расти.
Но газом дело не ограничивается. Не менее трудная ситуация сложилась с поставками электроэнергии. Местные энергосбытовые компании (все входят в структуру «Россетей») хронически накапливали долги перед генерирующими компаниями. В итоге в 2020 году «Севкавказэнерго» и «Дагэнергосбыт» пришлось ликвидировать, на их базе создан новый генеральный поставщик «Россети Северный Кавказ», но и он полностью оплачивает счета за последние месяцы лишь с помощью поддержки головной компании.
По состоянию на конец марта совокупный долг компаний региона превысил 61 миллиард рублей, это 85 процентов всей задолженности на оптовом энергорынке в России. Поставщики предупреждают, что если ситуацию не переломить, то к концу года работа «Россети Северный Кавказ» и «Чеченэнерго» будет полностью парализована, а «Каббалкэнерго», «Калмэнергосбыт» и «Карачаево-Черкесскэнерго» автоматически лишатся статуса генерального поставщика.
С начала года «Россети» пытаются решить вопрос, но новый глава госкомпании Андрей Рюмин скептически отнесся к идее своего предшественника Павла Ливинского о реструктуризации долга на сумму девять миллиардов рублей. В энергокомпаниях уверены, что без помощи Москвы тут обойтись невозможно. Дело в том, что сбытовые компании вообще не в состоянии обеспечить сбор средств с населения. Например, предприятия ЖКХ Чечни по состоянию на 12 марта оплатили 53 процента потребленной с начала года энергии — и это рекорд для региона. В Ингушетии за тот же период эта доля составляет 1 процент, а за январь и вовсе 0 процентов. О том, как формируются подобные долги, еще в 2016 году рассказал глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров.
По состоянию на конец марта совокупный долг компаний региона превысил 61 миллиард рублей, это 85 процентов всей задолженности на оптовом энергорынке в России. Поставщики предупреждают, что если ситуацию не переломить, то к концу года работа «Россети Северный Кавказ» и «Чеченэнерго» будет полностью парализована, а «Каббалкэнерго», «Калмэнергосбыт» и «Карачаево-Черкесскэнерго» автоматически лишатся статуса генерального поставщика.
С начала года «Россети» пытаются решить вопрос, но новый глава госкомпании Андрей Рюмин скептически отнесся к идее своего предшественника Павла Ливинского о реструктуризации долга на сумму девять миллиардов рублей. В энергокомпаниях уверены, что без помощи Москвы тут обойтись невозможно. Дело в том, что сбытовые компании вообще не в состоянии обеспечить сбор средств с населения. Например, предприятия ЖКХ Чечни по состоянию на 12 марта оплатили 53 процента потребленной с начала года энергии — и это рекорд для региона. В Ингушетии за тот же период эта доля составляет 1 процент, а за январь и вовсе 0 процентов. О том, как формируются подобные долги, еще в 2016 году рассказал глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров.
Вице-премьер Юрий Трутнев анонсировал вложение еще 25 миллиардов рублей в северокавказские курорты — в дополнение к уже потраченным ранее 36 миллиардам. При этом он подчеркнул, что для выведения региональных курортов на высокий уровень нужны «сотни миллиардов рублей», а нынешние траты — всего лишь стартовые усилия.
Ранее в апреле правительство продлило госпрограмму развития Северного Кавказа на пять лет, теперь она должна завершиться не в 2025 году, а в 2030-м, вместе с нацпроектами. Идею еще осенью предложило Минэкономразвития. Соответственно увеличивается и финансирование. В 2021-2030 годах региону дадут 196 миллиардов рублей, причем возрастут и расходы. В 2021 году вместо 13,5 миллиарда Северный Кавказ получит 17,4 миллиарда, в 2022-м финансирование увеличено с 12 до 13,8 миллиарда. В общей сложности до 2031 года предполагается привлечь 155 миллиардов рублей инвестиций.
В подобном духе выстраивает свои отношения «Газпром». В конце прошлого года Миллер и Кадыров подписали отдельное соглашение о доведении газификации региона до 100 процентов в течение пяти лет (сейчас — 95 процентов). Стоимость строительства 1,3 тысячи километров газопроводов составит 12,3 миллиарда рублей — столько же регион должен в настоящее время. Инвестиции компании в регион вырастут в 3,1 раза по сравнению с периодом 2016-2020 годов.
Средний уровень газификации в России составляет 70 процентов, а источник средств на масштабную программу по-прежнему неизвестен. В середине марта президиум Госсовета предложил три варианта. Они предусматривают либо увеличение платы для крупных предприятий и юридических лиц, которым придется затем компенсировать свои расходы на конечных потребителях, либо дополнительные траты бюджета. В случае с Северным Кавказом, очевидно, доступен только последний вариант.
В 2019 году дагестанские индивидуальные предприниматели (ИП) сотворили «экономическое чудо» — они стали лидерами по объему выручки среди других регионов. Такой впечатляющий результат в Росстате объяснили просто: в республике на ИП оформляют крупные магазины и супермаркеты.
Понятно, что с помощью подобных статистических фокусов добиться впечатляющего роста, особенно на фоне проблем МСП в среднем по России, возможно. Но проблемы населения — безработица, низкие доходы — такое перераспределение финансовых потоков вряд ли решит.
Ранее в апреле правительство продлило госпрограмму развития Северного Кавказа на пять лет, теперь она должна завершиться не в 2025 году, а в 2030-м, вместе с нацпроектами. Идею еще осенью предложило Минэкономразвития. Соответственно увеличивается и финансирование. В 2021-2030 годах региону дадут 196 миллиардов рублей, причем возрастут и расходы. В 2021 году вместо 13,5 миллиарда Северный Кавказ получит 17,4 миллиарда, в 2022-м финансирование увеличено с 12 до 13,8 миллиарда. В общей сложности до 2031 года предполагается привлечь 155 миллиардов рублей инвестиций.
В подобном духе выстраивает свои отношения «Газпром». В конце прошлого года Миллер и Кадыров подписали отдельное соглашение о доведении газификации региона до 100 процентов в течение пяти лет (сейчас — 95 процентов). Стоимость строительства 1,3 тысячи километров газопроводов составит 12,3 миллиарда рублей — столько же регион должен в настоящее время. Инвестиции компании в регион вырастут в 3,1 раза по сравнению с периодом 2016-2020 годов.
Средний уровень газификации в России составляет 70 процентов, а источник средств на масштабную программу по-прежнему неизвестен. В середине марта президиум Госсовета предложил три варианта. Они предусматривают либо увеличение платы для крупных предприятий и юридических лиц, которым придется затем компенсировать свои расходы на конечных потребителях, либо дополнительные траты бюджета. В случае с Северным Кавказом, очевидно, доступен только последний вариант.
В 2019 году дагестанские индивидуальные предприниматели (ИП) сотворили «экономическое чудо» — они стали лидерами по объему выручки среди других регионов. Такой впечатляющий результат в Росстате объяснили просто: в республике на ИП оформляют крупные магазины и супермаркеты.
Понятно, что с помощью подобных статистических фокусов добиться впечатляющего роста, особенно на фоне проблем МСП в среднем по России, возможно. Но проблемы населения — безработица, низкие доходы — такое перераспределение финансовых потоков вряд ли решит.
Источник:
Ссылки по теме:
- "Виноват Навальный!": студенты омского колледжа записали видео с вымогательством денег за учебники
- Издание "Проект" рассказало о полигамности Кадырова и показало его вторую жену
- "Теперь машина будет квартиру снимать?": жительница Сочи удивилась цене парковки
- Девушка сравнила чеки за 2014 год и сегодняшние: продуктовая корзина подорожала на 75%
- Американская миллионерша рассказала о своем способе сэкономить 200 тысяч долларов в год
реклама
.jpg)
Обезьяны на наши деньги мечети строят и Мерседесы соплякам дарят
Детский сад какой то. А ведь взрослый человек.
Ничего не напоминает? А у России есть кавказцы. На законы они срать хотели, живут по своим кавказским понятиям и законам. Казказ сидит на дотациях из федерального бюджета, т.е. за счет остальных россияненцев. Воруют газ и электричество, совершают преступления в России и сбегают на Кавказ, и потом оттуда их хрен достенешь. И сделать ничего невозможно - кавказцы граждане РФ. Это ответка России за ее колонизацию Кавказа в 19м веке.