Как один самовольный капитан добыл России Амурскую область и Приморский край: авантюрный роман

Этих земель вместе с крупнейшей рекой российского Дальнего Востока в составе страны могло и не быть, если бы не одна экспедиция

— Так-то, Невельской, — Николай I сурово смотрит на стоящего перед ним флотского капитана. — Ты организуешь экспедиции, изменяешь по своему усмотрению инструкции, утвержденные твоим государем. Что скажешь?

Капитан молчит. Он и правда действовал самовольно, причем второй раз.

— Как думаешь, что это? — император берет со стола бумагу. — Это приказ о разжаловании тебя в матросы!

Невельской безмолвствует. Он знал, на что шел, когда по собственному почину отправился совершать важные для страны открытия. Николай I рвет документ и вешает на грудь моряка крест Святого Владимира.

(Боюсь, история с награждением - не более чем легенда. Хотя на гравюре Невельской изображен с _нашейным_ Владимирским крестом - т.е. на грудь его "повесить" невозможно, - не известен монарший рескрипт о награждении, ни обязательные публикации рескрипта в газетах. Да и само награждение не производилось в рабочем кабинете императора, но напротив, обставлялось торжественно, в присутствии чинов двора и, соответственно, военно-морского министерства. Впрочем, об этом еще будет ниже - Andrew)

Предыстория: «бесполезная река»

К началу XIX века Сахалин и берега Амура оставались одними из самых неизученных окраин. О Сахалине тогда еще не было единого мнения, остров это или все-таки полуостров. Для Российской империи вопрос как будто бы закрыл прославленный капитан Иван Крузенштерн.

В ходе первого в истории страны кругосветного путешествия, в 1805 году, он попытался пройти пролив между Сахалином и материком с севера на юг. Однако мореплаватель не смог преодолеть сильное встречное течение и повернул назад, сделав вслед за французским исследователем Жаном Франсуа де Лаперузом и англичанином Уильямом Броутоном вывод, что дальше ему преградит путь перешеек.

Самого перешейка Крузенштерн не увидел, но авторитет капитана был так велик, что его предположение, будто Сахалин — полуостров, восприняли как непреложную истину.

Белым пятном на картах оставалось и нижнее течение огромной реки Амур. В 1689 году Россия и Китай заключили в Нерчинске мирный договор, по которому Приамурье формально переходило к дальневосточной державе. Однако обе стороны смутно представляли себе географию региона, поэтому статус части пограничной территории оставался неопределенным, да и упомянутые в тексте ориентиры требовали уточнения.

Впоследствии российские императоры пытались разведать возможности для судоходства по Амуру. Река стала бы транспортной артерией, объединяющей весь Дальний Восток, появись доказательства, что в нее из Охотского моря способны заходить большие корабли.

Чтобы окончательно это выяснить, в 1846 году Морское министерство отправило экспедицию поручика Александра Гаврилова на бриге «Константин». Тот доложил, что путь в Амур преграждает множество мелей и что судоходного устья он не обнаружил. Тогда император Николай I вынес решение: «Вопрос об Амуре, как о реке бесполезной, оставить».

Морской офицер Геннадий Невельской, ученик контр-адмирала Федора Литке — основателя Русского географического общества, имел другое мнение. Выводы даже самых авторитетных исследователей без достаточных доказательств его не убеждали.

С юности Невельской собирал сведения о сахалино-амурской проблеме. А в 1841 году во время поездки в Нидерланды он пообщался с востоковедом Филлипом Зибольдом, который в Японии ознакомился с отчетами местных путешественников Могами Токуная и Мамия Риндзо, плававших к Сахалину и утверждавших, что это остров.

Спорный остров

За Сахалин Российской империи пришлось поспорить с другим азиатским соседом — Японией. Согласно трактату, который в 1855 году заключил в Симоде российский адмирал Евфимий Путятин, остров признавался совместным владением двух стран.

Двадцать лет спустя, по Санкт-Петербургскому договору, весь Сахалин перешел к России, взамен уступившей Японии Северные Курильские острова. В ходе Русско-японской войны 1904–1905 годов противник высадил на Сахалине десант и захватил его. Однако во время мирных переговоров в Портсмуте глава российской делегации Сергей Витте сумел договориться о возврате северной части острова, за что получил ироническое прозвище Графа Полусахалинского.

В 1920-м, воспользовавшись смутой на территории бывшей Российской империи, японцы вновь заняли Северный Сахалин. Тем не менее по договору 1925 года с Москвой Токио отдал эту часть острова СССР. Южный Сахалин и Курилы Советский Союз отвоевал в 1945 году.

Экспедиция первая: бороться и искать

На сторонний взгляд было удивительно, почему офицер, которому прочили блестящую карьеру в Балтийском флоте, отправляется через полмира на дальний край империи на скромном транспортном судне. Однако Невельской, добившийся назначения на двухмачтовый «Байкал», видел в рутинном рейсе с грузом до Петропавловска-Камчатского возможность совершить желанную экспедицию.

Когда «Байкал» еще строился, Невельской обратился к начальнику Главного морского штаба князю Александру Меншикову за разрешением после Петропавловска идти к Сахалину. Тот отказал: созданный по инициативе царя Особый комитет по делам Дальнего Востока предложил передать Амур Китаю, соответственно, экспедиция повлекла бы «нежелательную для министра иностранных дел Нессельроде неприятную переписку с китайским правительством».

Времени и средств «Байкалу» выделили строго на годичное плавание до Петропавловска. Если в наши дни из Северной столицы до Камчатки груз можно доставить за пару дней самолетом, то в середине XIX века самый надежный путь для грузового транспорта от Кронштадта до Петропавловска — через Атлантику и Тихий океан — занимал при хорошем раскладе от 10 до 14 месяцев.

Невельской рассчитал, что если успеть в пункт назначения до конца весны 1849 года, то целое лето останется на экспедицию. Ссылаясь на Меншикова, он распорядился ускорить подготовку судна, и «Байкал» спустили на воду почти на два месяца раньше срока.

В Петербурге Невельской пообщался с недавно назначенным губернатором Восточной Сибири Николаем Муравьевым и убедил его в пользе предприятия. С подачи Муравьева составили проект инструкции, где после правок князя Меншикова довольно расплывчато разрешалось «осмотреть юго-западный берег Охотского моря между теми местами, которые были определены или усмотрены прежними мореплавателями».

Чтобы выиграть время, в пути Невельской старался как можно меньше задерживаться на стоянках. В итоге «Байкал», выйдя в плавание 21 августа (здесь и далее все даты по старому стилю) 1848 года, прибыл в Петропавловск спустя 8 месяцев и 23 дня — почти рекорд скорости.

В пункте назначения капитана ожидала копия расширенной инструкции от Муравьева, в которой Невельскому все-таки дозволялось в оставшееся время обследовать устье Амура и Сахалин. Генерал-губернатор уговорил князя Меншикова направить оригинал на подпись императору, но утвержденный документ в Петропавловск так и не прислали. Оставалось действовать на свой страх и риск.

В начале лета «Байкал» из Петропавловска отправился к Сахалину, затем повернул на юг и стал продвигаться между западным берегом острова и материком. Там наскочил на мель; команда трудилась 16 часов, чтобы снять с нее судно. А впереди ждал целый лабиринт мелей. «Транспорт и шлюпки весьма часто находились в самом критическом положении», — вспоминал позже Невельской.

Войдя в лиман Амура 27 июня, капитан поставил судно на якорь и отправил на разведку подчиненных на лодках. Лейтенант Петр Казакевич достиг мыса, называемого аборигенами Тебахом, а за ним — насколько офицер мог судить по бурлящему течению и по тому, что вода вокруг внезапно стала чистой и пресной, — оказалось искомое устье.

Получив известие, Невельской возглавил отряд на трех шлюпках, который 10 июля отплыл в том же направлении, и на следующий день все сомнения отпали. Моряки оказались в полноводном устье Амура, годившемся для судоходства.

Отряд пересек устье, вышел обратно в море и проследовал на юг. Моряки достигли места, где берег ближе всего к противоположному сахалинскому, 22 июля.

«Вместо найденного Крузенштерном, Лаперузом, Браутоном и в 1846 году Гавриловым низменного перешейка мы открыли пролив», — вспоминал Невельской. Проплыв дальше до мест, обследованных ранее с юга Лаперузом, он окончательно убедился, что Сахалин — остров.

В порту Аян, куда Невельской прибыл на «Байкале» из экспедиции, его ждали генерал-губернатор Муравьев и запоздавшее послание с утвержденной царем инструкцией.

Детище графа Амурского

Как один самовольный капитан добыл России Амурскую область и Приморский край: авантюрный роман

Когда император Николай I объявил главе Тульской губернии Николаю Муравьеву, что отправляет его губернаторствовать в Восточной Сибири, многие полагали, что это незавидное назначение: в Петербурге регион считался диким и отсталым. Но Муравьев (впоследствии за достижения на своем посту — граф Муравьев-Амурский) подходил к обязанностям творчески: он не только развивал экономику вверенных ему территорий, но и задумал создать там один из центров научной жизни России.

В 1845 году в столице повелением Николая I было основано Русское географическое общество, а спустя шесть лет, 17 ноября 1851 года, в Иркутске стараниями генерал-губернатора Муравьева открылся его территориальный филиал, второй после Кавказского.

На работу Сибирского (с 1877-го — Восточно-Сибирского) отдела правительство назначило ежегодную субсидию в 2000 рублей серебром (самому РГО императорским указом в год выделяли 10 тысяч). В Иркутск годами ссылали мятежных интеллектуалов; многие из них со временем занялись исследованиями под эгидой Сибирского отдела ИРГО. Впоследствии филиал стал главным центром изучения Сибири и Дальнего Востока в Российской империи.

Последствия: инициатива наказуема

В столице донесение Невельского об открытиях вызвало скандал. Глава МИДа Карл Нессельроде и военный министр Петр Чернышев потребовали разжаловать Невельского в матросы, «чтобы никому не повадно было делать что-либо по собственному попущению».

Капитана обвиняли во лжи и чуть ли не в государственной измене — на том основании, что добытые им сведения противоречат выводам предыдущих экспедиций.

Когда Невельской со всеми картами и путевыми журналами прибыл в Санкт-Петербург, его вызвали на заседание Особого комитета по делам Дальнего Востока (в который входили Нессельроде и Чернышев). Там капитан обстоятельно объяснил, почему такие авторитетные мореплаватели, как Крузенштерн и Лаперуз, могли ошибаться.

А в ответ на обвинения, что его плавание может вызвать конфликт с Китаем, Невельской заявил как очевидец: вопреки сведениям посольской миссии в этой стране, он не обнаружил в устье Амура китайских крепостей, а местные жители не платят дань никому.

За ослушника вступился император Николай I. Невельского оставили в покое, даже повысили в звании. Однако пожизненной пенсии и ордена Святого Владимира, полагавшихся за географические открытия, капитан все же не получил. В официальных документы о награждении орденом ничего не сказано.

Экспедиция вторая: найти и не сдаваться

Невельской опасался, что важную во всех отношениях территорию захватит другая держава, поэтому предложил создать опорный пункт в устье Амура. Открытый им единственный удобный путь сообщения внутренних областей Сибири с Тихим океаном и Дальним Востоком стоил того, чтобы за него побороться.

Однако Особый комитет вынес решение: основать на побережье Охотского моря зимовье, но «ни под каким видом не касаться лимана и реки Амура». Уже в те времена для России огромное значение имела торговля с Китаем, и власти не хотели, чтобы с ней возникли сложности.

Основывать новое поселение на берегу Охотского моря направили Невельского. Тот так и сделал, но на этом не остановился. На шлюпке в сопровождении двух проводников и шести матросов Невельской прибыл к Амуру, а потом поднялся вверх по течению реки. Капитан подробно расспросил местных жителей: есть ли где-нибудь в округе китайские поселения, представители китайской администрации, военные. Оказалось, нет и в помине.

От приезжих маньчжурских купцов Невельской узнал, что китайские власти запрещают им спускаться вниз по Амуру и те приезжают сюда самовольно. Убедившись, что для Китая эти земли — такая же terra incognita, Невельской 1 августа 1850 года в нарушение всех инструкций основал в устье Амура Николаевский пост (будущий Николаевск-на-Амуре). Подняв русский флаг, первопроходец объявил собравшимся туземцам — гилякам и маньчжурам, — что отныне Россия считает весь этот край своим.

Насколько правомерен был такой шаг? По словам кандидата исторических наук, доцента кафедры политологии Дальневосточного федерального университета Ярослава Барбенко, международное право того времени признавало в качестве способа приобретения территорий «завладение». Это «занятие государством никому не принадлежащей земли, т. е. территории, не состоящей под властью других государств» и населенной «варварскими племенами».

Пределы завладения определялись «фактической возможностью правительства поддерживать свой авторитет на занятом пространстве». Там, где не проявлялась власть государства, не было и завладения, а Невельской и другие исследователи установили, что китайский контроль над Приамурьем фактически отсутствует, резюмирует Барбенко.

В Петербурге Нессельроде и его сторонники требовали наказать офицера, теперь впрямую нарушившего инструкции. Уже был готов приказ о разжаловании Невельского в матросы, а Николаевский пост Особый комитет постановил ликвидировать.

В этот раз строптивца даже вызвали к императору лично. А тот назвал поступок Невельского «молодецким, благородным и патриотическим» и наградил офицера за открытия. Николаевский пост в устье Амура император распорядился сохранить, а для освоения края с разрешения властей снарядили масштабную Амурскую экспедицию, которую Невельской и возглавил.

В течение пяти лет Амурская экспедиция картографировала огромные территории. Завершив миссию, Невельской вернулся в 1856 году в столицу и был принят в ряды Императорского Русского географического общества.

Собранные Невельским данные об отсутствии в Приамурье китайских поселений и уточненная география региона вскоре пригодились российским дипломатам. В 1858 году Россия заключила с Китаем Айгунский договор, по которому официально закрепила за собой земли на левом берегу Амура, а Уссурийский край был признан общим владением. Через два года Уссурийский край по Пекинскому трактату стал полностью российским.