Как Советский Союз стал великой танковой державой

Это была переработанная под отечественное производство копия одного из трофейных «Рено», танка времен еще Первой мировой. 20 лет спустя Советский Союз станет великой танковой державой, которая единственная в мире выдержит удар самой сильной армии Европы.
Непростое начало

Последствия Гражданской войны для России были тектоническими – они полностью изменили страну. И дело тут не только в идеологии –восстанавливать разрушенное приходилось долго и тяжело. Но были и положительные моменты – например, красноармейцы поназахватывали самых разных танков. Были среди трофеев не только «ромбовидные» британцы и всякая подобная экзотика, но и французские легкие танки «Рено».

Именно их компоновка – одна башня с основным вооружением, экипаж спереди, двигатель в изолированном отсеке сзади – и стала классической, самой оптимальной. Именно этот, сравнительно простой и эффективный танк, и решили копировать на отечественном заводе. Всего «русских Рено» выпустили 15 штук. Они не успели ярко повоевать, но опыта на внедрении в серию первого танка было набрано немало.

Чтобы его закрепить, в 1926 году решили сделать куда большей серией концептуально близкий к «русскому Рено» танк. Но – весом полегче, скоростью побольше и вооружением помощнее. И желательно, подешевле. И вдохновляясь уже итальянским «Фиатом», родили 5,3-тонный МС-1 – первый советский крупносерийный танк, изготовленный тиражом почти тысячу экземпляров.
Поиск концепции

Итак, с налаживанием производства и разработкой все было понятно. А затем начались метания. Ясно было одно – молодой СССР находится в кольце если не врагов, то как минимум недружественных или потенциально недружественных стран. Страна была бедная и истощенная Гражданской войной. Но своеобразная фора у нее имелась – было понимание, что большая война впереди неизбежна, и к ней надо готовиться.

Было ясно, что танки будут одним из важнейших вооружений будущих войн. Но какие танки делать? Сколько у них должно быть башен? Какая максимальная масса? Производить ли один тип танка (тогда можно будет сделать больше) или расширить номенклатуру боевых машин, каждую под свою задачу?

Отвечать на эти вопросы можно было лишь методами проб и ошибок. Советские инженеры и танкисты не стыдились использовать зарубежный опыт. Стремились закупить все представляющие интерес зарубежные образцы. А если что-то продавать не хотели, то пытались выведать про это как можно больше.

Взять, к примеру, британский пятибашенный танк «Индепендент». В концерне «Виккерс» его советским специалистам, конечно, показали, но говорить конкретику и уж тем более продавать – отказались. Понимающе кивнув менеджерам, посланец Москвы пошел к инженерам. Сделал вид, что «Индепендент» уже куплен, и начал расспрашивать про особенности конструкции. И те ему с радостью обо всем рассказали.

Кстати, о многобашенности – в СССР, как и во всем мире, активно экспериментировали с этой схемой, рождая и пуская в серию двух-, трех-, и пятибашенные танки. Но в итоге от этой схемы отказались, поняв, что кратное увеличение орудий не дает такого же роста эффективности огня – управлять им на поле боя командиру крайне непросто. Но выпустить полсотни пятибашенных Т-35 и полтысячи трехбашенных Т-28 все же успели.

В итоге удалось создать внушительный танковый парк: было произведено более 11 тысяч танков Т-26 для сопровождения атакующей пехоты и семь тысяч скоростных колесно-гусеничных танков БТ. Корни у них были все еще иностранные. Т-26 вдохновлялся 7-тонным танком «Виккерс», а БТ был рожден посредством радикальной переработки танка американского конструктора Джона Уолтера Кристи. Подвеска американского конструктора была выбрана не в последнюю очередь потому, что не избалованный госконтрактами изобретатель охотно согласился продать свою схему и помочь наладить производство.

Тем не менее опыта было набрано достаточно, чтобы окончательно перейти на танки полностью своей конструкции. Повод для такого переворота нашелся быстро.
Противоснарядная броня

Им стала гражданская война в Испании – самый знаменитый «прокси-конфликт» 30-х годов, в котором у советских танкостроителей появилась возможность проверить свои детища в бою. Результаты были неоднозначные. Внезапно оказалось, что скорострельная противотанковая артиллерия успела распространиться сильнее, чем предполагалось. Когда оснащенные противопульной броней БТ и Т-26 пытались прорвать оборонительные рубежи, их встречали множественные противотанковые пушки. Замаскированные, быстро стреляющие, они легко пробивали броню и наносили танкистам чувствительные потери.

И это в полунищей Испании, которую, конечно, поддерживали фашисты с нацистами, но отнюдь не вкладывались туда в полную силу. А что будет, если придется иметь дело со страной посерьезнее? У которой совершенно точно будет больше противотанковых орудий на километр фронта.

Стало ясно – надо срочно разрабатывать и внедрять в производство танки с противоснарядным бронированием. Останемся с БТ и Т-26 – нас точно сомнут. Поэтому советские инженеры принялись чертить свои проекты. Победителями вышли знаменитая «тридцатьчетверка» (Т-34) и тяжелый КВ. Последний приняли на вооружение едва ли не сразу после первого испытания на войне с финнами, как только высшее руководство страны ознакомилось с отчетом с поля боя. Всех впечатлил град снарядов, выдержанный танком – такой «Клим Ворошилов» стране точно нужен.

Затем была битва за продукцию. Новые танки были сложнее и больше массовых «старичков», а производить их следовало быстрее и больше, да еще и на большем количестве заводов – в Европе уже грохотала Вторая мировая война. Она неизбежно должна была прийти и в Советский Союз – и к этому моменту надо было быть готовыми любой ценой.

В итоге к 22 июня 1941-го в войсках имелось 1300 танков новых типов – КВ и Т-34. Это были грозные машины. Но отнюдь не неуязвимые – неуязвимого на войне принципиально не существует. Они еще были сыроватыми – и часто ломались на маршах. Тем не менее основу за 20 лет заложить удалось.

Имелась конструкторская школа, способная быстро и эффективно улучшать танки под быстро меняющиеся требования. Резерв квалифицированных рабочих и станочного парка – чтобы воплощать эти конструкции в реальность. И тактика применения танков, командиры и сами танкисты. По ряду параметров на начало войны все эти аспекты не были отточены идеально, многое не было, грубо говоря, «лучшим в мире». Но все это было достаточным для того, чтобы пережить страшный удар, выстоять и начать бить самим – и по итогам самой масштабной войны в истории человечества все-таки победить.

Тимур Шерзад, ВЗГЛЯД