Александр Градский

Градский для меня еще более загадочный персонаж чем Кобзон. Я бы собственно окрестил его Кобзоном русского рока.
Второй поет всегда и везде, просят его или нет, поет подолгу и упоенно.
Первый наоборот. Не поет вообще. Он конечно издает некие звуки, и этот стон у него даже песней зовется. Но не все готовы считать это песней, не все.

И вновь обращусь я к своим молодости и детству, как основным и даже единственным источникам опыта и правды в нашем изменчивом мире. Кто в те укромные, теперь почти былинные времена слушал Александра Градского?
Кто покупал его пластинки, записывал на магнитофонные бобины, выставлял в окно колонки, чтоб поделиться радостью от искусства с окружающими?
Никто!
Одни люди слушали Пугачеву и Ротару, другие – Песняров и Ариэль, совсем другие – Дип Пурпле и ЧОрный шабАш.
Встречались редкие подозрительные люди, что слушали даже группу Йес или, страшно сказать, Велвет Андергарунд.
И это во глубине Сибирских руд!
Градского не слушал никто из ни одной из перечисленных категорий.
В отместку тот как-то очень быстро и очень нахраписто оккупировал телевизор еще на самой заре перестройки и сидит там до сих пор.

Участие Александра в самых разнообразных телепередачах раньше состояло из трех обязательных номеров.

Сперва он много и охотно рассказывал о прочих, отличных от него, группах и музыкантов.
Общая суть его рассказа сводилась к сформулированной много позже формуле «Все вы гомосеки, а я Д’Артаньян».
По уверению Градского, очень мало кто из них умел писать стихи, еще меньше - музыку, а петь не умел вообще НИКТО.

После чего Александр логично переходил к собственной скромной персоне, с интимным нажимом ведая о своем музыкальном образовании и просто божественном голосе, площадью в три квадратных октавы.
Судя по описанию этого волшебного голоса, ему даже Паваротти завидовал, а Джельсомино горько плакал в своей занюханной волшебной стране.
Упоминал о двух написанных им рок-операх и трех рок-балетах.
Я не видел рок-балеты кисти Градского.
Я вообще плохо их себе представляю.

Удачные передачи на этом и заканчивались.

Неудачные переходили к третьему номеру – непосредственно исполнению гениальных песен уникальным голосом.

Это доложу я вам был экспириенс, реальный такой перформанс.

Панк-поп народов крайнего севера, со вшитым прямо в гланды камусом.

Полуночный вой канализационных труб.

Предсмертная песнь раненной вдовы болотной выпи.

Пронзительное скрежетание всеми тремя железными октавами по стеклянному мозгу слушателя.

Человек, хоть раз услышавший пение Александра, уже не мог забыть его никогда, как бы сильно не старался.
Лично я всегда, когда пытался визуализировать себе бессмертные строки про «И хрюкотали зелюки, как мюмзики в мове», сразу вспоминал почему-то Градского. И хотя в телевизоре тогда существовало ровно два канала, на любой песне Александра я сразу переключался на второй, отличный от, предпочитая смотреть «Играй гармонь» или там «Сельский час».

Но если сорок лет водить людей по пустыне и рассказывать им там о своей гениальности, то рано или поздно часть из них в нее поверят. И в связи с 65-летием даже назовут «отцом русского рока».

Из комментов

Создается впечатление, что он пытается и песню спеть и красоту своего голоса показать, т.е. и рыбку съесть и штанов не замочить. Вот отсюда иногда и вылазит его несуразность в исполнении, имхо

А если серьёзно, диапазон у него, конечно, богатый, кто спорит.
Правда, это преимущество напрочь уничтожается резким пронзительным тембром.
В фольклоре это слушается интересно, что называется, в истинно народном духе, а всё прочее... рыба-пила.

Я слушать Градского чисто физически никогда не мог
Кто его слушатель ? И голо у него просто противный, честно говоря. Хоть и оперный, чистый.
Градского слушать некомфортно и утомительно.

Был года 2 назад на его сольнике в Октябрьском, СПб.
Это был разгар "Голоса", и публики было много.
Началось с того, что он пожадничал на музыкантов, притащив с собой караоке.
Репертуар поражал обилием слов "говно", "жопа", "про*бали" и тд.
Потом у него лопнула одна из 12 струн на гитаре, и он лично!, не уходя со сцены, минут 15 её натягивал и настраивал. Попутно развлекая народ историей про говночерпалку. К середине 2 отделения публика пошла на выход косяком

Он очень, невыносимо скучен был всегда. И все это было помножено на гомерическое ЧСВ и такую же говнистость.

 Однажды А Макаревич в телеэфире поиронизировал над высказыванием А. Градского по поводу убийства Джона Леннона, когда Градский прискорбно  сказал: Теперь я остался один...
А Макаревич ответил "Видимо до этого их было двое".

Сессионщик знакомый рассказывал: Приехал к нему гитару записать.
Отписались, все ок.
Он говорит: классно вышло, пойдем, выпьем.
Ну чо, думаю, давай.
Он открывает мини-бар, там всякие мартели и Хеннесси, класно, думаю.
А он достает из глубин киновский коньяк, наливает сто граммов, и говорит: пей, я с тобой, извини, не буду - не употребляю всякое говно.

Вот, кстати, да. Градский вроде и был, но в то же время его как-то и не было, вроде великая звезда, а напеть не получается.