Негидальцы

Негидальцы - народ тунгусо-маньчжурской языковой группы на юге Дальнего Востока. Проживают преимущественно в бассейне Нижнего Амура в Хабаровском крае. По данным Всероссийской переписи населения 2020 года, общая численность негидальцев составляет 483 человека.

Как пишет в краткой исторической справке о негидальцах в Атласе КМНС кандидат социологических наук В. Н. Давыдов, впервые негидальцы как отдельная общность упоминаются в документах XVII в. – в материалах албазинского казака Гаврила Фролова. Наиболее многочисленные и разносторонние сведения о негидальцев появляются после вхождения Приамурья в состав России.

Существуют различные точки зрения на проблему происхождения негидальцев. Одна из гипотез связывается с автохтонностью (то есть их формирование народа произошло именно на данной территории) и многослойностью этнического происхождения, другая – с влиянием эвенкийских и других групп Сибири. В низовья Амура негидальские роды пришли примерно в XII в. с берегов озер Орель и Чля, расположенных к северо-востоку от низовьев Амура, и с территорий, расположенных по берегам оз. Удыль, находящегося в непосредственной близости от Амура.

Амгунбэйэнин или эльканбэйэнин?

Негидальцы — один из самых малочисленных народов Хабаровского края. Охотники и рыболовы, поклонявшиеся силам природы, создававшие искусные предметы быта и одежды, негидальцы с каждым днем утрачивают самобытность, традиционные занятия и промыслы. Несмотря на это, до наших дней сохранились уникальные предметы материальной культуры, национальные традиции и верования исчезающего народа.

Самоназвание «негидальцы» переводится, как «береговой», прибрежный». Связано с местом расселения народа в бассейне реки Амгунь и ее притоках. Некоторые семьи именовали себя по фамилии рода, которых в среде негидальцев существовало 13, например, Нясихагил, Аюмкан. Существовали и другие варианты названий:

·         амгунбэйэнин — жители реки Амгунь;

·         эльканбэйэнин — здешние, местные люди.

Территориально негидальцы разделялись на низовских и верховских. Низовские вели оседлый образ жизни, занимались в основном рыболовством. Зимой жили в бревенчатых домах с отапливаемыми нарами, летом — в четырехстенных домиках из коры. У верховских основным занятием была охота. Они предпочитали проживать в переносном коническом чуме. Низовские перемещались на собаках. У верховских транспортным средством были олени. Об этом пишут в статье "Исчезающий народ. Негидальцы".

Язык и семейный уклад негидальцев

Говорят на негидальском языке, наиболее близком к эвенкийскому. Большинство также на русском, который в настоящее время является основным языком общения. В России негидальским владеет 147 человек. Из 505 негидальцев Хабаровского края негидальским владеет лишь 35 чел. (9 %), русским — все 100 % (2002 г.).

Находились в длительных и тесных контактах с местным населением низовья Амура — нивхами, ульчами, нанайцами. До 1917 года у негидальцев существовали многоженство, калым, левират. В советский период они были запрещены[8]. Уже в 1920-е годы у низовских негидальцев широко распространились межнациональные браки (59,6 %, преимущественно с нивхами). Позднее почти все вновь заключаемые браки стали межнациональными: в 1980-е годы 94 % всех браков, в начале 2000-х годов уже 100 %.

Рыбаки и охотники

Негидальцы — исконные рыбаки и охотники. Рыболовство играло ведущую роль в низовьях Амгуни и на Амуре. У верховских негидальцев рыболовство и охота дополнялись оленеводством транспортного типа. Главные объекты рыбного промысла — проходные лососи: горбуша, летняя и осенняя кета.

Из местной рыбы важную роль играют осётр, сазан, амур, толстолобик. Их начинали добывать негидальцы уже в апреле. Основная лососёвая путина приходилась на август-сентябрь. Значительную часть горбуши и кеты добывали заездками, широко был распространен сетной промысел. В прошлом сети делали из волокон крапивы и дикой конопли, окрашивая их лиственничной корой. Кроме обычных сетей негидальцы широко использовали мешкообразные сети тамты, заимствованные у ульчей.

Из других распространенных орудий промысла можно отметить трезубую острогу с длинным древком (ею добывали рыбу с берега) и однозубую с коротким древком, которой рыбачили с оморочек. Зимой ловили рыбу удочками. У части негидальцев была распространена охота на морского зверя в амурском лимане и на Охотском побережье. На промысел нерпы отправлялись небольшими артелями в дощатых плоскодонных лодках огда. Добывали её с помощью железного гарпуна. Продукция зверобойного промысла использовались при изготовлении одежды и обуви, нерпичье мясо и жир употребляли в пищу. Для передвижения по рекам рыбаки использовали берестяные оморочки-омо чин и долбленки огдама.

Охотились негидальцы в течение всего года. Важную роль в жизнеобеспечении негидальцев играла охота на птиц. В больших количествах добывали глухарей, рябчиков, куропаток. За дичью нередко снаряжались экспедиции и на побережье Охотского моря, к местам гнездовий больших колоний гусей и уток. В пушном промысле первостепенное значение имел соболь. На пушного зверя охотились верхом на олене, в низовьях Амгуни — пешком с ручной нартой или на лыжах. Лыжи были двух видов: голицы и камусные сохсила. В поисках соболя охотники выходили к амурскому лиману, на Сахалин, в бассейн Горина и Хунгари. Пушная охота носила в целом товарный характер, однако, уже к концу XIX века соболиный промысел пришел в упадок.

Негидальцы-оленеводы

Оленеводством занимались в основном верховские негидальцы, но и у них оленей было немного. Ездили верхом на оленьих седлах нэмэ, оленей запрягали и в нарту эвенкийского типа. Негидальцы в низовьях Амгуни держали ездовых собак, которых запрягали в специальную ездовую нарту. На собаках передвигались в основном по замёрзшим рекам. В начале XX века получил распространение зимний извоз на собаках и оленях. В советский период негидальцы работали преимущественно в рыболовецких колхозах края («Память Ленина» и др.).

Как и все народы мира, негидальцы занимались собирательством — заготавливали ягоды, грибы и травы. В конце XIX века негидальцы стали заниматься огородничеством и домашним животноводством.

На сегодняшний день негидальцы занимаются охотой, рыбалкой, огородничеством, животноводством, собирательством, но, к сожалению, утеряно традиционное оленеводство и езда в упряжках с собаками.

Быт и жилища негидальцев

У негидальцев было два типа поселений: постоянные зимние и сезонные летние. Известны четыре типа жилых каркасных построек: конические, двускатные, в форме рассеченного цилиндра и прямоугольные с двускатной крышей. Зимним жилищем в низовьях Амгуни служил каркасный однокамерный четырехугольный дом хагду на 2—3 семьи. По конструкции он не отличался от зимников ульчей и нивхов. Делали его из толстых бревен, соединенных пазовой техникой, крыша была двускатная. Помещение отапливалось двумя-тремя очагами, дымоходы от которых проходили под широкими глинобитными нарами, на которых спали члены семьи.

В верховьях Амгуни зимой жили в двускатных или пирамидальных домах из плах, сверху засыпанных землей, в небольших полуземлянках с низким срубом на поверхности из трех-четырех венцов и двускатной крышей, или в конических чумах джокча. Чум у негидальцев — тунгусского типа. Отапливались жилища костром — до появления на этих землях русских, в конце XIX века появились железные печи.

С приходом весны негидальские семьи перебирались на жительство в летние селения, находившиеся на притоках, озерах, малых речках. Там жили малыми семьями в дюкча — каркасных постройках из жердей, крытых лиственничной или березовой корой, иногда сеном, самой разнообразной формы с двускатной крышей. Дом имел две двери, внутри на уровне потолка устраивался решётчатый помост для копчения рыбы. Временное жилье охотников сооружалось из гнутых тальниковых ветвей в форме рассеченного цилиндра и покрывалось корой. Высота таких жилищ не превышала полутора метров. Около зимних жилищ сооружались высокие свайные амбары-срубы такту с двускатными крышами, похожими на нивхские и ульчские. Непременным атрибутом летних селений были вешала для сушки сетей и рыбы. Об этом пишут на официальном ресурсе Ассоциации малых народов Хабаровского края.

В традиции негидальцев было заготавливать большие запасы сушеного лосося — юколы. В конце XIX в. в рационе появился картофель. Негидальцы также употребляли блюда из рыбы и мяса. На зиму заготавливали много консервированных продуктов.

Верования и мифы негидальцев

Негидальцы воспринимали окружающий мир как место, населенное добрыми и злыми духами, посредником между ними выступал шаман. Весной и осенью шаманы, совершая обряд очищения жилищ и людей, украшали себя и предметы культа «священными стружками». Каждый охотник имел при себе перо или коготь, кусочек кожи или пучок волос. Считали, что в таком амулете — синкэне — скрывается дух самого животного, помогающий охотнику в его нелегком промысле, защищающий в тайге или на реке.

Исследователи выделяют в фольклоре негидальцев мифы, сказки, предания, бытовые рассказы, песни, обрядовые жанры. Сами же носители фольклора различают два крупнейших и постоянно противопоставляемых жанра - это талун, с вымышленным содержанием (героические сказания) и улгу, улгу (й), в которых говорится о действительных событиях, якобы происходивших в прошлом.

В категорию улгу входят мифы, родовые предания, шаман. легенды, былички, охотничьи и бытовые рассказы. В настоящее время фольклор негидальцев в традиционных для него условиях не исполняется. Вызвано это, прежде всего, утратой языка и изменениями в жизненном укладе. Некоторые сюжеты воспроизводятся по-русски (в особенности связанные с промысловыми обрядами и обычаями).

Сказочник был в каждом селении

По воспоминаниям стариков, в прежнее время почти в каждом селении был свой сказочник; лучших рассказчиков приглашали в другие села. Повествование обычно начиналось вечером и длилось до глубокой ночи, а то и до утра. На охоте или рыбалке по вечерам рассказывали сказки о животных или мифы о духах-хозяевах. Этим промысловики стремились привлечь и задобрить духов, обеспечить себе удачу.

Еще в недавнем прошлом сказки знали и рассказывали практически все. Сказки делятся на две группы: о животных и героического содержания. Между ними располагается небольшое количество бытовых сказок и анекдотов. Сказок о животных много, их знают все люди старшего и среднего поколений.

В фольклоре широко представлены обрядовые формы — запреты, обращения к духам и душам умерших, формулы медвежьего праздника. Они играли чрезвычайно важную роль в духовной культуре народа. духам произносились тогда, когда их «кормили»: «Е, тамун, дозволь добыть рыбу!»; «Маси, дай здоровья!» (букв.: «Не заставляй хворать своего хозяина!»). Были распространены загадки; в настоящее время они почти утрачены. Можно предположить, что в прошлом существовало множество примет; сейчас сохранились лишь те, что связаны с природными явлениями.

Суеверными обычаями негидальцев были соблюдавшиеся приметы, поверья, запреты — одяви и обычаи — итка. Вот некоторые из одяви:

·         Палку, на которую вешают котелок для варки пищи, воткнув, оставлять нельзя — заболеешь неизлечимой болезнью. Это табу существует до настоящего времени.

·         Когда едешь по озеру и рыба плещется в это время, нельзя говорить «рыба играет», надо говорить «листья падают». Иначе переведется рыба в этом озере.

Необрядовые песни и традиционные праздники негидальцев

Негидальские необрядовые песни ихэн, как и песни других тунгусо-маньчжурских народов, были сугубо индивидуальным делом. Они сочинялись «по случаю» и могли уйти вместе с этим случаем, а могли по каким-то причинам остаться в памяти родственников и близких. Всем песням, даже колыбельным, изначально присуща импровизационность: тексты никогда не совпадают при повторном исполнении. Мелодии, наоборот, обладают постоянством; для всех своих импровизаций исполнитель, как правило, использует один и тот же типовой напев.

Поют негидальцы без инструмент. аккомпанемента (за исключением ритуальных шаманских песнопений, исполнявшихся под звуки бубна и погремушек). Музыка медвежьего праздника негидальцев наска уникальна. На протяжении всех обрядовых церемоний женщины маленькими палочками играют на ударном бревне тумкэвун (от тумку — качаться, колыхаться, биться), подвешенном на козлах, и танцуют ритуальные танцы чово. Наигрыши и танцы связаны с мифологическим контекстом, на это указывают их названия — «Гром гремит», «Дорога совы», «Собака лает» и др.