В лесной местности, без видимых причин, глухарь напал на семью

Наша дача находится на берегу Нарвского водохранилища (Ленинградская область). Живописное место, рыбалка, купания и всё такое прочее. Сплошной кайф. Но есть одно но: леса в прибрежной полосе — не бей лежачего. Пока метров десять по бурелому пройдешь — уже и грибы не нужны. А грибы мы любим, поэтому катаемся за ними в «хороший» лес за 40 км от дачи. Сосны, мох и грибное изобилие. И, как выяснилось в этом году, глухарь.

Как и у прочих заядлых грибников, у нас есть в лесу свои места. Приехал в одно место — набрал белых. В другое — красных. В третье — серо-буро-малиновых. И вот в этом году выясняется, что по соседству с рыжиками объявился глухарь. Как ни приедем — он тут как тут — поджидает. Наверное, одному ему очень тошно и одиноко живется в лесу. А тут мы такие из себя веселые и с корзинками. Наклоны делаем, приседания. Кружок физкультурника на природе.

Поэтому птиц измывается над нами, как хочет. Как же, посягнули на его территорию. Полный отморозок. Совершенно не соизмеряет силы свои и наши. Наверное, слышал, как я говорила мужу, что если он хоть раз пнет глухаря, когда тот нападает, то я с ним (то бишь с мужем) разведусь. Поэтому птица ходит за нами по лесу по пятам. Идем процессией: я, муж, доча и сзади глухарь шлепает. Быстро идешь — перелетает, чтобы не отставать. Наверное, боится заблудиться. Так тихая охота превращается в адреналиновый квест. Не знаешь, наклоняясь за грибом, клюнет тебя глухарь в пятую точку или нет. Расстелили коврик на мху, сели чай попить — ходит вокруг, заглядывает через плечо, контролирует, сколько сахара в кружки положили. Даже печенье, лежащее на земле, пытался отжать — еле отстояли.

Хоть мы и довольно безбашенные по своей натуре, первые разы всё равно опасались за свою целостность. Бог его знает, что там в птичьей головушке творится. Со временем, конечно, привыкли. Даже имя птичке дали — Охламон. Конечно, мне стало интересно, почему дикая, казалось бы, птица совершенно не боится человека. Более того, ведет себя достаточно агрессивно, чувствуя себя хозяином леса.

Глухари становятся наглухо отбитыми (в самом прямом смысле слова) во время тока. Это такая птичья версия смотрин, где самцы слетаются себя показать, а самки — подходящего партнёра выбрать. На одном токовище собирается до 50 храбрецов-удальцов, а само место проведения любовных игрищ растягивается на несколько квадратных километров.

Зрелище это очень любопытное. Представление начинается засветло. Место проведения — открытая полянка. Всё как на конкурсе «А ну-ка, мальчики!»: к микрофону встают в позиции хвост веером, шея выпрямлена, клюв смотрит вверх. Песенка из двух куплетов, которые все время повторяются. Первый — щелчки, второй — скрежетание или скриканье. Звуки, которые невооруженным ухом слышны на расстоянии 500 м и привлекают самочек. Серенада сомнительная, но девочкам-курочкам жуть как нравится!

Во время скриканья, кстати, и происходит потеря слуха. Да, глухарь реально глохнет во время песни на 2-4 секунды. Этим пользуются охотники: птица, исполняя последние аккорды своей серенады, не слышит даже звуков выстрела. Исследователи не пришли к единой версии, почему так происходит. Наиболее вероятной считают такую причину: в слуховом проходе у глухаря имеется особая складка, которая от сильного возбуждения наполняется кровью, перекрывая канал и блокируя внешние звуки.

Как и на любой сельской дискотеке — не обходится без драк. К сожалению, часто доходит до кровопролития, а иногда — и до смертоубийства. Зато победитель может спариться сразу с несколькими самками, так как по своей природе глухари полигамны. После любовных утех девчонки разлетаются по домам, а джентльмены остаются ещё на несколько часов.

Нагоняй получают не только пернатые конкуренты. Во время тока глухари вместе со слухом, по ощущениям, теряют и разум. Древний, как мир, инстинкт размножения становится доминантой. Самцы принимают за соперников всё, что движется, в том числе и человека.

Под горячее крыло Охламона мы и попали. Страшно ли было? Ну, так. Конечно, если бы дело происходило весной, в самый разгар брачного сезона, последствия могли бы быть печальные: синяки от ударов клювом и даже, может быть, кровища. Но грибы мы собирали в августе-сентябре, когда токовать остаются лишь самые упоротые глухари. Градус агрессии к этому моменту у них сильно снижен по отношению к весеннему периоду, так что наш Охламон вел себя, как исправившийся и выпущенный на поруки хулиган, к которому мы даже успели привыкнуть и которого успели полюбить. Так что, когда мы теперь садимся в машину, выезжая в лес, уже нет вопроса, в какое именно место едем. Однозначно, «к глухарю!»