949
7
Историю цирка можно рассматривать с разных сторон. Например, как историю постепенного отказа от жестокости — начиная с кровожадной античности и к нашему времени, когда уже встаёт вопрос, использовать ли запуганных животных на арене.
Цирк значит круг
Само по себе античное слово «цирк», или, точнее, «циркус» буквально означало «круг» , и то, что происходило в этом круге с расходящимися от него зрительными местами, очень мало было похоже на современные представления. Там устраивали гонки на выживание, в ходе которых колесницы старались не только обогнать, но и перевернуть друг друга; гладиаторские бои; прилюдные кровавые казни и, наконец, травлю животных.
Более знакомые нам цирковые виды представлений тоже были популярны в античном мире. Это были и выступления с дрессированными животными (особенно популярны были мартышки), и жонглирование, и простая акробатика, и ходьба по канату. Однако эти выступления проходили как раз не на аренах, а прямо на площадях, во двориках богатых горожан или просто на попойках.
Более знакомые нам цирковые виды представлений тоже были популярны в античном мире. Это были и выступления с дрессированными животными (особенно популярны были мартышки), и жонглирование, и простая акробатика, и ходьба по канату. Однако эти выступления проходили как раз не на аренах, а прямо на площадях, во двориках богатых горожан или просто на попойках.
×
Позже на долгие годы цирк в его античном значении был запрещён христианами, хотя бродячие цирки продолжали колесить по Европе — в том числе во время законов против кочевников и бродячих артистов. Как считается, бродячие циркачи, продолжая пробавляться своим искусством и тесно сойдясь на почве проблем с законом и схожих занятий с пришедшими в Европу цыганами, образовали отдельный цыганообразный этнос германского по крови происхождения — енишей. До сих пор енишей упоминают чуть не во всех документах по социальной политике вместе с цыганами. Естественно, цыгане тоже давали цирковые представления до самого недавнего времени, и сейчас среди цыган есть активисты, пытающиеся возродить этот старый жанр.
Первым цирк как круглую арену со зрелищами и цирковые представления в нашем понимании соединил в конце восемнадцатого века англичанин по имени Филипп Астлей. Гвоздём его программы была вольтижировка — зрелищная езда верхом на лошадях, но для того, чтобы зрителям было интереснее, он добавил между верховыми выступлениями мимов, шутов, жонглёров, акробатов и эквилибристов. И, конечно, снова дрессированных зверей. По всей Европе стали вырастать здания цирков, а бродячие балаганчики переименовывались — тоже в цирки, только шапито.
Первым цирк как круглую арену со зрелищами и цирковые представления в нашем понимании соединил в конце восемнадцатого века англичанин по имени Филипп Астлей. Гвоздём его программы была вольтижировка — зрелищная езда верхом на лошадях, но для того, чтобы зрителям было интереснее, он добавил между верховыми выступлениями мимов, шутов, жонглёров, акробатов и эквилибристов. И, конечно, снова дрессированных зверей. По всей Европе стали вырастать здания цирков, а бродячие балаганчики переименовывались — тоже в цирки, только шапито.
Жестокие развлечения белых джентльменов
Не стоит думать, что если кровавые забавы Древнего Рима больше не имели отношения к цирку, новый цирк стал исключительно жанром исполнительского искусства. Цирковая программа восемнадцатого, девятнадцатого, а местами и двадцатого века шокировала бы многих современных зрителей.
Некоторые дрессировщики не скрывали, что запугивают животных, и показательно огревали зверей-артистов кнутами, чтобы зритель насладился победой человеческой воли над дикой природой. Выступления клоунов строились на сценках унижения и даже избиения артистов — и зрители охотно добавляли в шоу перца, кидая в клоуна мусором и выкрикивая насмешки.
Некоторые дрессировщики не скрывали, что запугивают животных, и показательно огревали зверей-артистов кнутами, чтобы зритель насладился победой человеческой воли над дикой природой. Выступления клоунов строились на сценках унижения и даже избиения артистов — и зрители охотно добавляли в шоу перца, кидая в клоуна мусором и выкрикивая насмешки.
Вокруг купола передвижного цирка обязательно было несколько павильонов. В одних из них сидели гадалки или фокусники показывали своё мастерство. А в других выставляли напогляд людей, расхваливая их как «редкостных уродцев», которые будут зрителям потом обязательно сниться в кошмарах или очень их насмешат.
«Уродцы» могли быть инвалидами (например, безногими людьми, которые освоили несколько простых гимнастических трюков, или горбунами, или людьми с чрезмерным ростом костей), могли быть «экспонатами» с гипертрихозом (лишними волосами на теле и лице), альбиносами, представителями колонизированных народов (и в таком случае их часто без стеснения раздевали, словно животных, и могли заставлять на потеху есть сырое мясо), людьми с гиперподвижностью суставов и так далее.
Далеко не каждый посетитель осматривал «уродцев» с минимальной вежливостью. Порой зрители грубили, отпускали скабрёзные замечания, а иногда напрямую вредили здоровью артиста, например, без спроса дёргая за волосы на челюсти или за руку человека с гиперподвижностью суставов. Некоторые владельцы цирков, обещая артистам хорошие контракты и безбедное будущее, на деле не только выпускали их как «уродцев» или участников шоу на арене, но и проституировали.
В цирке же можно было увидеть ещё одну забаву: разного рода бои и борьбу. Обычно это были бои собак или петухов, а бороться могли и женщины, и мужчины. В уважающих себя цирках борцы были хорошо подготовлены и проводили бой на красивых и лаконичных приёмах, но некоторые цирки вызывали возмущение культурных людей тем, что выпускали неподготовленных женщин, чьей функцией были смешить толпу, возясь перед зрителями в трико кое-как.
Даже вольтижировка была мучением для артисток: им приходилось демонстрировать чудеса управления лошадью, сидя в тугом корсете боком, с огромной шляпой на голове. При падении и корсет, и шляпные шпильки травмировали куда серьёзнее, чем любая деталь костюма артиста-мужчины. И это не говоря о невозможности сгруппироваться в такой одежде.
«Уродцы» могли быть инвалидами (например, безногими людьми, которые освоили несколько простых гимнастических трюков, или горбунами, или людьми с чрезмерным ростом костей), могли быть «экспонатами» с гипертрихозом (лишними волосами на теле и лице), альбиносами, представителями колонизированных народов (и в таком случае их часто без стеснения раздевали, словно животных, и могли заставлять на потеху есть сырое мясо), людьми с гиперподвижностью суставов и так далее.
Далеко не каждый посетитель осматривал «уродцев» с минимальной вежливостью. Порой зрители грубили, отпускали скабрёзные замечания, а иногда напрямую вредили здоровью артиста, например, без спроса дёргая за волосы на челюсти или за руку человека с гиперподвижностью суставов. Некоторые владельцы цирков, обещая артистам хорошие контракты и безбедное будущее, на деле не только выпускали их как «уродцев» или участников шоу на арене, но и проституировали.
В цирке же можно было увидеть ещё одну забаву: разного рода бои и борьбу. Обычно это были бои собак или петухов, а бороться могли и женщины, и мужчины. В уважающих себя цирках борцы были хорошо подготовлены и проводили бой на красивых и лаконичных приёмах, но некоторые цирки вызывали возмущение культурных людей тем, что выпускали неподготовленных женщин, чьей функцией были смешить толпу, возясь перед зрителями в трико кое-как.
Даже вольтижировка была мучением для артисток: им приходилось демонстрировать чудеса управления лошадью, сидя в тугом корсете боком, с огромной шляпой на голове. При падении и корсет, и шляпные шпильки травмировали куда серьёзнее, чем любая деталь костюма артиста-мужчины. И это не говоря о невозможности сгруппироваться в такой одежде.
Двадцатый век — жестокий и… гуманный
С двадцатым веком подача номеров в цирке стала изменяться. Людям хотелось видеть меньше жестокости и не чувствовать, что к ним относятся как к дуракам. С арен постепенно исчезли бои животных, шоу силачей становилось куда популярнее борьбы и вытеснило её. Дрессировщики стали или скрывать свою жестокость, или разрабатывать иные методики дрессуры — не полностью гуманные, но намного мягче предыдущих, и животных вообще стали содержать лучше — по крайней мере, в стационарных цирках они стали дольше жить. Номера клоунов стали сложнее и постепенно полностью ушли от сцен унижения.
«Уродцев» теперь представляли как научное шоу, которое позволяет понять, как бывает капризна природа, и артистов описывали в уважительном ключе. Так, про девочку с четырьмя ногами, две из которых были недоразвиты, а одна работала плохо, в анонсах писали, что, несмотря на инвалидность, она — одно из самых светлых созданий на земле, а «великанов» и «волосатых людей» представляли как актёров, а не экспонат. Постепенно перестали показывать карликов (кроме тех, что владели каким-либо цирковым искусством, естественно), горбунов, безногих, с искривлённым позвоночником, микроцефалов. Наконец, цирковая общественность решила, что вообще демонстрация людей даже как научного шоу — не слишком хорошая идея.
«Уродцев» теперь представляли как научное шоу, которое позволяет понять, как бывает капризна природа, и артистов описывали в уважительном ключе. Так, про девочку с четырьмя ногами, две из которых были недоразвиты, а одна работала плохо, в анонсах писали, что, несмотря на инвалидность, она — одно из самых светлых созданий на земле, а «великанов» и «волосатых людей» представляли как актёров, а не экспонат. Постепенно перестали показывать карликов (кроме тех, что владели каким-либо цирковым искусством, естественно), горбунов, безногих, с искривлённым позвоночником, микроцефалов. Наконец, цирковая общественность решила, что вообще демонстрация людей даже как научного шоу — не слишком хорошая идея.
Кстати, тогда же, когда люди в цирках превратились из «уродцев» в артистов, фокусники стали потихоньку переставать выдавать себя за магов — людям гораздо интереснее была наука, и фокусники объявляли, что покажут чудеса иллюзии, в том числе чисто физического свойства, потому что физика и есть чудо.
В наше время поднимается вопрос использования в цирке зверей — кроме, может быть, самых общительных, вроде некоторых специально выращенных цирковых собак или шимпанзе, которые не хуже людей могут быть артистами и способны что-то делать за лакомство и ласковое слово, а не тумаки. Волнует жестокость не только дрессуры, но и содержания зверей — цирковые зверинцы недостаточно просторны, тем более во время гастролей. Можно ли будет превратить каждый цирк во что-то вроде Сирка дю солей? Кто знает. Но пока что траектория развития цирка только радовала гуманистов.
В наше время поднимается вопрос использования в цирке зверей — кроме, может быть, самых общительных, вроде некоторых специально выращенных цирковых собак или шимпанзе, которые не хуже людей могут быть артистами и способны что-то делать за лакомство и ласковое слово, а не тумаки. Волнует жестокость не только дрессуры, но и содержания зверей — цирковые зверинцы недостаточно просторны, тем более во время гастролей. Можно ли будет превратить каждый цирк во что-то вроде Сирка дю солей? Кто знает. Но пока что траектория развития цирка только радовала гуманистов.
Источник:
реклама
