8618
15
Как признается французский фотограф Шарль Ру, в детстве он был одиноким ребенком, заполнявшим свою жизнь и ее пустоты художественной литературой. Повзрослев, Ру не растерял воспоминаний о чаепитии из "Алисы в Стране чудес", обеденном столе в доме Рэмзи из книги Вирджинии Вулф "На маяк" и даже о миске с едой, которую Грета приносила Грегору в "Превращении" Кафки. Все эти и многие другие сцены фотограф оживил и представил в своей новом любопытном проекте.
×
Источник: — переведено специально для fishki.net
Ссылки по теме:
- Проект фотографа и иллюстратора, рассказывающий истории диких животных
- Для своего проекта фотограф не выкидывал мусор целых 4 года
- Картины Густава Климта "ожили"
- Фотограф украшает грудь и живот своей беременной девушки лепестками цветов и это прекрасно
- Фотограф показала, как обычный поцелуй меняет человека
реклама
"Дружину князь принужден был уважать и пировать с ней за одним столом. Стол был длинный иные из княжеских доброхотов уверяли, что три версты. Три не три, но челядь валилась с ног, обнося богатырей питьем и едой.
...
Вот чем добрые-то люди хлебают! провозгласил Жихарь. Князь рассмотрел золотую ложку и позеленел, как его изумруд: ложка была побогаче княжеской, да Жупел и не поднял бы такую. А деревянной сам жри! крикнул Жихарь и метнул липовое орудие через весь стол.
Стол был, конечно, не три версты. Легкая ложка не пролетела бы такую долгую меру. А тут Жихаревых сил хватило в самый раз.
Ядовитая деревяшка, гудя и завывая в воздухе, пролетела над братинами с вином, над жареными лебедями и печеными поросятами, над могучими осетрами и палевой стерлядью, над горами черной икры, над заморскими бананами и родной квашеной капустой, над великанскими пышными пирогами двадцати двух видов и родов, над мисками с моченой брусникой, над редькою в меду, над варенными в пиве раками, над студнем говяжьим, над студнем свиным, над студнем куриным (длинный, длинный был стол, чего уж там!), над жареной бараниной с гречневой кашей, над карасями в сметане, над отварными телячьими ножками, над гусями, затаившими в себе яблоки, над киселем из пареной калины, над стогами зеленого лука, над печатными пряниками, над кашей из сладкого сорочинского пшена, над солеными огурцами, чей рассол дожидался завтрашнего утра, над щами, борщами и ухой, над вареными языками, над томленой печенкой
Но тут стол все-таки кончился и начался грозный князь Жупел Кипучая Сера.
Летящий снаряд угодил ему черпалом прямо в лоб."
М.Г.Успенский - Там, где нас нет.
Слуги быстро расставили по столу яства, исчезли бесшумно. Остался только один, застывший с большим кувшином в руках. По запаху в кувшине вино, ага, будет подливать в кубок, дабы не утруждать тцара.
Мрак прорычал довольно:
Что ж, позавтракаем
Аспард посмотрел на него странно, сказал нерешительно:
А вы не будете по своей привычке, слегка закусывать перед завтраком?
Э сказал Мрак, мэ э-э да, пожалуй, ты меня уговорил.
Он с сомнением посмотрел на стол, вокруг которого лучше бы на коне, а то заморишься, взмахом указал Аспарду на кресла у стены:
Возьми одно, садись. Перекусим перед завтраком.
Аспард испугался, лицо покрылось бледностью.
Ваше Величество!.. Я не осмелюсь!
А что, спросил Мрак подозрительно, еда протухла?
Он потянул ноздрями, но пахло умопомрачительно. Аспард сказал просяще:
Не по мне такая честь.
Садись, велел Мрак. Я тцар или не тцар? Я устанавливаю, кому где сидеть, лежать или прыгать.
Аспард, едва не падая от волнения, принес кресло, подсел, но трогать ничего на столе не осмеливался. Мрак хищно оглядел стол. Нехило перекусывает тцар перед завтраком. Холодная, так сказать, закуска перед завтраком. Здесь белорыбица, балык осетровый, ветчина свежепросольная, вареная, копченая, грузди соленые, грибы маринованные, груши в меде, гусь фаршированный, копченый, икра осетровая, свежая, паюсная, красная, колбаса свиная из ливера, кровяная, копченая, корюшка маринованная и копченая, белужина и судак маринованные, заяц копченый, рыжики соленые, рулеты из поросенка, на отдельном блюде роскошные щуки, рулеты из фаршированной дрофы, сыр яблочный, сыр из слив, сыр домашний белый из творога со сметаной, сыр без сметаны, сыр пресный жирный, солонина вареная, семга, сиги и сельди копченые
В нем рычало, когда он все это греб, жевал, а то глотал и не разжевывая, во рту просто менялся восхитительный вкус. Он поймал изумленный взгляд Аспарда, пояснил:
Это я так волнуюсь. Меня ж чуть не убили, знаешь?.. Меня всего трясет, а когда ем, то мне не так страшно.
Да вы не волнуйтесь так, Ваше Величество, попросил Аспард. А то удавитесь Мы все сделаем, чтобы отыскать этих злодеев!
Ищщи, ищщи, согласился Мрак. Да ты ешь, тут неплохо кормят, верно? Возьми вон семги, я такой нежной еще не жрал. На языке тает!.. А когда раздразнишься, то в самый раз пойдут вон те копченые кровяные колбаски Ах, их уже нет?.. Ну вот так и хлопай ушами. Хватай хотя бы копченого зайца или рулет из поросенка.
Ваше Величество
Ешь, велел Мрак. Или ты зло умыслил, что за моим столом есть отказываешься?
Передышка в Барбусе. Никитин.
Михаил Булгаков. 'Собачье сердце'. Профессор Преображенский: 'А водка должна быть в сорок градусов'.3ина внесла серебряное крытое блюдо, в котором что-то ворчало. 3апах от блюда шел такой, что рот пса немедленно заполнился жидкой слюной. "Сады Семирамиды!", - подумал он и застучал, как палкой, по паркету хвостом.
- Сюда их! - хищно скомандовал Филипп Филиппович. - Доктор Борменталь, умоляю вас, оставьте икру в покое. И если хотите послушаться доброго совета, налейте не английской, а обыкновенной русской водки.
Красавец-тяпнутый - он был уже без халата, в приличном черном костюме - передернул широкими плечами, вежливо ухмыльнулся и налил прозрачной.
- Ново-благословенная? - осведомился он.
- Бог с вами, голубчик, - отозвался хозяин, - это спирт, Дарья Петровна сама отлично готовит водку.
- Не скажите, Филипп Филиппович, все утверждают, что очень приличная. Тридцать градусов.
- А водка должна быть в сорок градусов, а не в тридцать, это во-первых, - наставительно перебил Филипп Филиппович, - а во-вторых, бог их знает, что они туда плеснули. Вы можете сказать, что им придет в голову?
- Все, что угодно, - уверенно молвил тяпнутый.
- И я того же мнения, - добавил Филипп Филиппович и вышвырнул одним комком содержимое рюмки себе в горло, - э... мм... доктор Борменталь, умоляю вас: мгновенно эту штучку, и если вы скажете, что это плохо, я ваш кровный враг на всю жизнь. "От Севильи до Гренады!.."
С этими словами он подцепил на лапчатую серебряную вилку что-то похожее на маленький темный хлебик. Укушенный последовал его примеру. Глаза Филиппа Филипповича засветились.
- Это плохо? - жуя, спрашивал Филипп Филиппович. - Плохо? Вы ответьте, уважаемый доктор.
- Это бесподобно, - искренне ответил тяпнутый.
- Еще бы... Заметьте, Иван Арнольдович: холодными закусками и супом закусывают только не дорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими. А из горячих московских закусок - это первая. Когда-то их великолепно приготовляли в Славянском Базаре. На, получай.
- Пса в столовой прикармливаете, - раздался женский голос, - а потом его отсюда калачом не выманишь.
- Ничего... Он, бедняга, наголодался, - Филипп Филиппович на конце вилки подал псу закуску, принятую тем с фокусной ловкостью, и вилку с грохотом свалил в полоскательницу.
3асим от тарелок подымался пахнущий раками пар, пес сидел в тени скатерти с видом часового у порохового склада, а Филипп Филиппович, заложив хвост тугой салфетки за воротничок, проповедовал:
- Еда, Иван Арнольдович, штука хитрая. Есть нужно уметь, и, представьте себе, большинство людей вовсе этого не умеет. Нужно не только знать, что съесть, но и когда и как. (Филипп Филиппович многозначительно потряс ложкой.) И что при этом говорить. Да-с. Если вы заботитесь о своем пищеварении, вот добрый совет - не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И, боже вас сохрани, не читайте до обеда советских газет.
- Гм... Да ведь других нет?
- Вот никаких и не читайте. Вы знаете, я произвел тридцать наблюдений у себя в клинике. И что же вы думаете? Пациенты, не читающие газет, чувствовали себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать "Правду", теряли в весе.
- Гм... - с интересом отозвался тяпнутый, розовея от супа и вина.
- Мало этого. Пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит, угнетенное состояние духа.
- Вот черт...
- Да-с. Впрочем, что же это я! Сам же заговорил о медицине. Будемте лучше есть.
Филипп Филиппович, откинувшись, позвонил, и в вишневой портьере появилась 3ина. Псу достался бледный и толстый кусок осетрины, которая ему не понравилась, а непосредственно за этим ломоть окровавленного ростбифа. Слопав его, пес вдруг почувствовал, что он хочет спать и больше не может видеть никакой еды. "Странное ощущение, - думал он, захлопывая отяжелевшие веки, - глаза бы мои не смотрели ни на какую пищу. А курить после обеда - это глупость".
Столовая наполнилась неприятным синим сигарным дымом. Пес дремал, уложив голову на передние лапы.
- Сен-Жульен - приличное вино, - сквозь сон слышал пес, - но только ведь теперь же его нету.
Соба чье се рдце М. А. Булгаков. 1968
На фотке из Алисы мыши в чае не хватает.
В этот день бог послал Александру Яковлевичу на обед бутылку зубровки, домашние грибки, форшмак из селедки, украинский борщ с мясом 1-го сорта, курицу с рисом и компот из сушеных яблок.
Сашхен, сказал Александр Яковлевич, познакомься с товарищем из Губпожара.
Откровенно сказать... начал он, еле ворочая языком, вчера я немножко...
Ни слова больше! ответил визитер и отъехал с креслом в сторону.
Степа, тараща глаза, увидел, что на маленьком столике сервирован поднос, на коем имеется нарезанный белый хлеб, паюсная икра в вазочке, белые маринованные грибы на тарелочке, что-то в кастрюльке и, наконец, водка в объемистом ювелиршином графинчике. Особенно поразило Степу то, что графин запотел от холода. Впрочем, это было понятно он помещался в полоскательнице, набитой льдом. Накрыто, словом, было чисто, умело.
Незнакомец не дал Степиному изумлению развиться до степени болезненной и ловко налил ему полстопки водки.
А вы? пискнул Степа.
С удовольствием!
Прыгающей рукой поднес Степа стопку к устам, а незнакомец одним духом проглотил содержимое своей стопки. Прожевывая кусок икры, Степа выдавил из себя слова:
А вы что же... закусить?
Благодарствуйте, я не закусываю никогда, ответил незнакомец и налил по второй. Открыли кастрюлю в ней оказались сосиски в томате.
.
Надворный советник Семен Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины... Перед ним, как перед полководцем, осматривающим поле битвы, расстилалась целая картина... Посреди стола, вытянувшись во фронт, стояли стройные бутылки. Тут были три сорта водок, киевская наливка, шатолароз, рейнвейн и даже пузатый сосуд с произведением отцов бенедиктинцев. Вокруг напитков в художественном беспорядке теснились сельди с горчичным соусом, кильки, сметана, зернистая икра (3 руб. 40 коп. за фунт), свежая семга и проч. Подтыкин глядел на всё это и жадно глотал слюнки... Глаза его подернулись маслом, лицо покривило сладострастьем...
- Ну, можно ли так долго? - поморщился он, обращаясь к жене. - Скорее, Катя!
Но вот, наконец, показалась кухарка с блинами... Семен Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки... Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной... Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет!.. Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился... Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот...
Но тут его хватил апоплексический удар.(С)