Легендарная танковая дуэль между Т-34 и «Пантерой» (4 фото)

Командир “тридцатьчетверки” старшина Александр Милюков опешил. Что за чушь собачья? А рация продолжала доносить с хрипотцой голос:

– На твоем колхозном тракторе только в могилу. Ну что выйдешь на нем один на один против моей “Пантеры”? Один на один, по-рыцарски …

– Ах, это ты, гад, мать твою?!., – чертыхнулся старшина Милюков, поняв, с кем имеет дело. Волну радиостанции его танка отыскал фашист. Да не простой, ас, “хитрющий”, как его прозвали в экипаже.

– Я готов, – Александр перед этим щелкнул тумблером. – Посмотрим чья возьмет, фашист недобитый.

– Выходи на дуэль сейчас. Только завещание напиши, а то не найдут, твоя страна очень широка, узнал, когда русский учил…

– Сам о завещании побеспокойся, – уже не говорил, а кричал Милюков, матеря немца, что называется, на чем свет стоит.

Немец умолк, умолк и Милюков и стал ждать, что скажут члены экипажа. Гитлеровец-то в более выгодных условиях, 76-мм пушка Т-34 не брала лобовую броню “Пантеры”, а немецкий танк мог сжечь “тридцатьчетверку” чуть ли не с двух километров, а с тысячи метров уж наверняка.

Да, дело обстояло так, а не иначе…

Итак, командир немецкого танка Т-V “Пантера” выходит на волну радиостанции одного Т-34 из танковой бригады Воронежского фронта, называет “тридцатьчетверку” колхозным трактором и предлагает командиру советского танка рыцарскую дуэль – один на один. Наши танкисты принимают вызов.

Звучит команда “По местам”. “Тридцатьчетверка” Милюкова стрелой, по другому и не скажешь, вылетает на исходную. Велик риск вступить в поединок один на один с экипажем, имеющим на вооружении более мощную пушку. Но когда еще можно встретиться с “хитрющим”, расквитаться с ним. Расквитаться было за что. В недавнем бою именно его “Пантера” двумя снарядами прошила “тридцатьчетверку”. Экипаж Милюкова ее проворонил, она внезапно выползла из второго эшелона и открыла прицельный огонь. Тогда все чудом остались живы.

Известно, что за одного битого двух небитых дают. Во втором бою уже ловушку запомнившейся нашим танкистам “Пантере” устроил экипаж Милюкова. Но не тут-то было. Как ни старался командир орудия сержант Семен Брагин, как ни материл его Милюков, снаряды шли мимо. Уворачивался немец, да так ловко, что все поняли – за рычагами “Пантеры” ас. Впрочем, другому не позволили бы постоянно пастись во втором эшелоне, не позволили быть свободным охотником. Заряжающий рядовой Григорий Чумак обозвал немца “хитрющим”, и это прозвище закрепилось в экипаже. И вот танкисты вступают с ним в схватку.

Милюков нервничал, понимал, что останется в живых и командиром экипажа только при одном условии – если с блеском выиграет поединок. Иначе трибунал, “тридцатьчетверка” сорвалась с боевой позиции без приказа комбата. Проигрыш же вообще сулил верную смерть – живым на этот раз немецкий ас никого не выпустит, после первого попадания положит копеечка в копеечку еще несколько снарядов.

Успокаивало то, что местность для поединка давала шанс экипажу на успех, она была безлесной, но испещренной балками и оврагами. А “тридцатьчетверка” – это скорость, маневренность, куда там “Пантере” до нее. Машина же Милюкова и вовсе летала до шестидесяти километров в час. В прошлом механик- водитель старшина Милюков выжимал из нее все соки, заводские характеристики превышал почти на треть. Словом, успех в поединке зависел от мастерства двух экипажей. От того, кто первым обнаружит противника, кто первым нанесет прицельный выстрел, кто сумеет вовремя увернуться и от многого, многого другого.

Главное – любыми способами приблизиться к “Пантере” на дистанцию 300-400 метров, тогда можно огневую дуэль вести на равных. Но немец-то не будет ждать, значит метров 700 метров “тридцатьчетверке” придется идти под его прицельным огнем.

Гитлеровец выстрелил, сразу после того как экипажи увидели друг друга. Да, он не хотел терять ни метра преимущества из тех семисот, что у него были в запасе. Снаряд вонзился рядом с советским танком. Прибавить скорость? Но “тридцатьчетверка” на каменистом участке давала километров тридцать, не более, и прибавить могла лишь чуть- чуть. Не пролетишь эти семьсот метров, успеет немец смертельно врезать. И Милюков тут же дал по тормозам, снизил скорость. Решил, пусть немец прицелится: Александр “видел” его за броней,“видел”, вот сейчас он весь впился в прицел… "Нет, гад, ничего не получится”. “Даю скорость! Маневрирую!” – прокричал Милюков. “Тридцатьчетверка” рванулась чуть раньше, может на секунду, прежде чем из ствола “Пантеры” плеснуло пламя. Опоздал немец, снаряд прошел мимо.

“Вот так-то, фриц, дальнобойная пушка это еще не все”. К Милюкову пришла уверенность, он теперь знал, увильнуть от снаряда можно и на открытой местности, можно превзойти в расторопности немецкого аса. А тут еще Николай Лукьянский – он находился на командирском месте:

– Двенадцать секунд, командир, я засек, двенадцать.

– Умница Лукьянский, – похвалил Милюков.

Алекса́ндр Ива́нович Милюко́в

Теперь он знал, что между первым и вторым выстрелом немца двенадцать секунд. Увеличил скорость, проскочить бы еще метров двести ровного поля, метров двести. А Лукьянский считал: “…Семь! Восемь! Девять! Десять! Одиннадцать'…” Милюков тут же, что было силы, рванул на себя оба бортовых фрикциона. Танк вздрогнул и замер. Снаряд перед самым носом вспахал землю. “Посмотрим, чья возьмет!” Русский танк то резко тормозил, то резко бросался в одну или другую стороны, и немецкие снаряды шли мимо. Экипаж мастерски использовал каждую ложбинку, холмик для своей защиты. Советская боевая машина неумолимо приближалась к “Пантере”. Немецкий ас посылал снаряд за снарядом, но “тридцатьчетверка” была неуязвима, она “росла” в прицеле неестественно быстро. И нервы у немца не выдержали, "Пантера” стала отступать. “Струсил, гад!” – кричал Милюков,- “Даю скорость!”

Танк противника пятился назад. В том, что в нем сидел настоящий ас, наши танкисты убедились еще раз. Ни разу немец не подставил борт или корму. И только раз, когда перед отступающей “Пантерой” оказался спуск, она, задрав пушку, на секунду показала днище. Этой секунды и хватило для того, чтобы Семен Брагин влепил бронебойным в ее уязвимое место.

Немецкий танк охватило пламя, “Пантера” заносчивого немецкого аса горела. Экипаж Милюкова захлебывался от восторга, танкисты кричали, хохотали, ругались.

Всех их отрезвил голос комбата по рации:

– Милюков! Дуэлянт хренов, под суд пойдешь.

Уже после боя отважной четверке скажут, как внимательно за поединком наблюдали с советской и немецкой сторон – за то время не было произведено никем ни одного выстрела, кроме участников дуэли. Наблюдали с тревогой и любопытством – наиредчайший случай рыцарской дуэли в двадцатом веке. Уже после боя Милюков оценил выдержку комбата, его опыт. В момент поединка он не произнес ни слова, понимал – не под руку. Свое недовольство высказал, когда поединок был выигран, и одиножды. Может быть потому, что в душе был доволен, а может оттого, по окончании рыцарской дуэли бой разгорелся уже между подразделениями, и экипаж Милюкова вновь праздновал победу, да какую!- “Тридцатьчетверка” встретилась с 3 “Тиграми”, сожгла их, а затем раздавила вместе с расчетами несколько артиллерийских орудий…

А теперь еще раз об участниках суперпоединка.

Ими были: командир танка старшина Александр Милюков, заменивший в период дуэли механика-водителя, механик-водитель рядовой Николай Лукьяновский, занявший командирское кресло, заряжающий рядовой Григорий Чумак и командир орудия сержант Семен Брагин, выстрел которого и поставил точку в этом необычном состязании.

Как сложилась их судьба? Семен Брагин и Николай Лукьянский погибли, первый – в день Победы в Кенигсберге, второй – 2 мая в Берлине. О Григории Чумаке автору ничего не известно. Александр Милюков встретил Победу в Германии, остался в живых. Впрочем, о нем чуть подробнее. Он один из тех, кто входит в когорту советских асов-танкистов. Отметим (делая уточнение), что отважный воин уничтожил 6 “Тигров” и одну “Пантеру”.

Родился Александр Милюков в 1923 году в селе Наровчат Пензенской области в крестьянской семье. Окончил 10 классов и школу Гражданского воздушного флота. Но так вышло, что летчиком не стал. На фронт прибыл в 1942-м, попросился в танкисты, механиком-водителем. После того, как его КВ подбили, пересел на “тридцатьчетверку", вскоре стал командиром. В феврале 1943-го в боях за Харьков его экипаж одерживает первую победу – уничтожает “Тигра”, который по многим параметрам превосходил Т- 34. Под тем же Харьковом Александр горел в танке.

В самый разгар боев на Курской дуге он в остром поединке, как уже знает читатель, сжигает “Пантеру” немецкого аса, а затем еще 3 “Тигра”. В 1944-м Милюков оканчивает Саратовское танковое училище. Еще 2 “Тигра” он записывает на свой счет уже в 1945-м, в Германии – под Гольсеном и Дрезденом, будучи младшим лейтенантом, командиром роты 53-й гвардейской танковой бригады (3-я танковая армия, 1-й Украинский фронт). Принимает участие в уличных боях в Берлине. В июне 1945-го за проявленные мужество и героизм удостаивается звания Героя Советского Союза.

После войны работает на Одесской киностудии. По его сценарию снят захватывающий фильм “Экипаж машины боевой”. О самом остром поединке в его жизни – о рыцарской дуэли. На Курской дуге.

Подбитые “Пантеры” есть на счету многих советских танкистов. Расскажем о наиболее результативном (по данным автора) экипаже.

16 августа 1944-го в бою у польского поселка Озенблув экипаж танка Т-34/76 младшего лейтенанта М.Климова (механик-водитель П.Гармаш, заряжающий Г.Сенотрусов и стрелок-радист И.Ненашев) вступил в поединок с 5 “Пантерами”. Причем “тридцатьчетверке”, которой командовал Климов, требовался серьезный ремонт, т. к. его боевая машина прошла с боями от стен Москвы, через Курскую Дугу и дошла до Польши. Двигатель у Т- 34 уже работал с перебоями, плохо тянул и сильно дымил. Еще хуже было дело с ходовой частью.

По приказу командира полка танк Климова занял позицию на северо- восточной окраине Озенблува в качестве неподвижной огневой точки, где экипаж должен был замаскировать Т-34 и заняться его ремонтом.

Только танкисты принялись за ремонт, как поступило донесение о том, что 5 немецких “Пантер” с пехотой неожиданно атаковали наши не успевшие окопаться пехотные подразделения. Экипаж прекратил ремонт и занял свои боевые места в танке. Как только появились “Пантеры”, “тридцатьчетверка” открыла огонь. Двумя снарядами Климову удалось поджечь первую “Пантеру”. Затем загорелась еще одна, но от огня других немецких танков маскировка слетела с “тридцатьчетверки”. Она стала видна, как на ладони. Экипаж все же успел поджечь еще одну “Пантеру”, но тут же сильный удар потряс и машину Климова. Немецкий снаряд попал в правую гусеницу и разбил ее. Еще одно попадание в топливные баки и над “тридцатьчетверкой” взметнулось пламя. Немцы, подумав, что с русским танком покончено, двинулись вперед. Вдруг, объятый пламенем Т34, ожил и метким выстрелом поразил еще одну “Пантеру”.

Итог поединка – четыре уничтоженных новейших немецких танка. Одновременно с “Тиграми” и “Пантерами” , как уже отмечалось, в июле 1943-го года на северном фасе Курского выступа в бой вступили немецкие САУ – истребители танков “Элефант” (“Слон”, первоначально назывались “Фердинанд” в честь конструктора Фердинанда Порше). Они участвовали также в осенних боях на правобережной Украине – под Никополем и в районе Житомира. Вооруженные 88-мм пушкой, САУ бронебойными и подкалиберными снарядами пробивали соответственно 180-мм и 200-мм броню с дистанции 1.000 метров и зарекомендовали себя опасным противником танков. Однако самоходок "Элефант” было выпущено мало – 90 штук и сильно повлиять на ход боевых действий они, конечно, не могли. Тем более “Элефанты” имели множество конструктивных недостатков.

А теперь об асах.

В период битвы на Курской Дуге “Красная звезда” сообщила о том, что на курско-орловском направлении командир танка Т-34 лейтенант Алексей Ерохин уничтожил 6 немецких тяжелых самоходных орудий “Фердинанд”, причем за два дня. Как это случилось?

Когда немцы начали наступление, рота под командованием лейтенанта Чернеги выдвигалась для занятия исходных позиций. “Тридцатьчетверка” лейтенанта Ерохина шла впереди батальона – в головной походной заставе. Внезапно возле неё начали ложиться снаряды. Экипаж понял, что по танку ведется огонь прямой наводкой. Ерохин тут же завел Т-34 в кустарник, поднялся на башню и впереди, километрах в полутора, увидел выползающую из-за холма немецкую машину. “Танк – не танк, здоровая какая-то коробка, – делился потом своими воспоминаниями Алексей Ерохин. – Мощная, чувствовалось по тому, как летели снаряды”.

Немецкая тяжелая САУ – истребитель танков “Элефант"

Экипаж прикинул расстояние до невиданной доселе немецкой боевой машины. Примерно, 1.400 метров – бить можно. Советские танкисты открыли огонь. Выстрел, еще выстрел… Три снаряда “влепил” в лоб “Элефанту” командир “тридцатьчетверки”. Как оказалось, три “бесполезных” снаряда. Затем сманеврировал и всадил еще два снаряда, от которых она загорелась.

А теперь предоставим слово самому Ерохину, такая возможность есть.

“После того, как мощная немецкая машина загорелась, – вспоминал он, – батальон начал развертываться, занимая слева и справа заранее намеченные позиции для поддержки пехоты в случае атаки немцев. Вскоре правее хорошо видного нам дымного столба (горел подожженный “Элефант”) показалось еще несколько невиданных немецких машин. Первая из них выскочила на высотку. Мы сразу же дали по ней залп всей ротой, и она, подбитая, остановилась. Остальные развернулись фронтом, и с места открыли огонь по нам. Спросив разрешения у командира, я повел танк влево, маскируясь кустами и холмами, пробуя зайти немцам во фланг. Это мне удалось. Я высунулся из-за высотки, тщательно пригляделся, проверил прицел и один за другим дал пять снарядов по ближайшему немецкому танку. На пятом снаряде он задымил. Другие танки, пятясь, начали отползать назад, потому что башни у них не вращались, и мой заход во фланг поставил их в невыгодное положение. Если развернуться и стрелять по мне, подставишь свои борта остальным нашим танкам, если же оставаться в прежней позиции, то борты остаются открытыми для меня. Потому они и начали отходить. Вскоре начало темнеть, атака у немцев сорвалась”.

К ночи бой затих, советские танки остались на своих позициях. Тогда лейтенант Ерохин с одним из членов экипажа решил поближе познакомиться с машиной, что он подбил. Добрались до нее и увидели: в ее броню, выше ходовой части, врезались четыре их снаряда и сделали большие язвы. Насквозь не пробили, потому что дистанция была 1.400 метров. А машина все-таки сгорела. Почему? Причину обнаружили, когда через круглый задний люк влезли внутрь. Как раз в том месте, куда бил снарядами Ерохин, находились дополнительные бензиновые баки. От страшных ударов, от детонации бензин взорвался, и “Фердинанд” сгорел, даже не будучи пробит насквозь. Словом, лейтенант Ерохин нашел слабое место в “Элефанте” – дополнительные бензиновые баки. Затем понял, что в лоб его танковым снарядом не возьмешь. А вот борт продырявить с близкой дистанции можно, если же дистанция велика, то все равно надо бить по бортам напротив этих баков, и тогда “песенка” того “Фердинанда” будет спета.

Эти выводы пригодились, когда утром опять разгорелся бой. В нем лейтенант Алексей Ерохин увеличил счет уничтоженным немецким САУ. Причем он выиграл поединок у одного из немецких асов, побил “Фердинанда”, в котором сидел, видимо, опытный немец. Перед этим тот с первого выстрела сжег легкий советский танк, а затем подбил “тридцатьчетверку”. Третьего выстрела Ерохин сделать ему не дал. За короткое время выпустил несколько снарядов, из которых, как потом выяснилось, большинство достигло цели. После второго попадания “Фердинанд” замолчал, а после четвертого из верхнего люка начали выскакивать танкисты. Командир “тридцатьчетверки” решил довести дело до конца, продолжал бить по немецкой машине, пока она не задымилась и не стала гореть.

Шесть тяжелых самоходных установок “Элефант”, повторюсь, уничтожил лейтенант Алексей Ерохин.

В 30-м Уральском Добровольческом танковом корпусе в годы Великой Отечественной войны была известна фамилия лейтенанта Чучука из 197-й Свердловской танковой бригады. В начале сентября 1943-го, участвуя в танковой разведке у станции Брасово Брянской области, он подбил из своей “тридцатьчетверки” три самоходки. А 7 сентября 1943 года, уже командуя танковым взводом, опять в разведке в том же районе Брянской области у села Красный Колодезь вывел из строя еще три гробовидных самоходных орудия. Удалось это только благодаря личному высокому мастерству и умелому командованию танковым взводом. Первый “Фердинанд” был уничтожен, когда выходил на дорогу неподалеку от окраины деревни. Чучук открыл огонь первым. А затем он использовал огневую схватку двух своих танков, посланных к деревне другим путем, с пятью “Фердинандами”. Т-34 лейтенанта Чучука во время дуэли зашел в тыл вражеским самоходкам и с расстояния 40 метров сжег две из них.

Получается, что из 90 выпущенных в Германии “Элефантов” 12 уничтожили экипажи двух “тридцатьчетверок” с 76-мм орудиями. Так это или иначе – сейчас проверить трудно. Доверимся в первом случае сообщению военных корреспондентов непосредственно с фронта, а во втором – ветеранам 30-го Уральского добровольческого танкового корпуса, описавших подвиг экипажа Чучука под Брасово и Красным Колодезем. Да, “Фердинанды”, повторюсь, со своими длинноствольными 88-мм орудиями были опасным противником для советских танкистов. Что ж, тем больше слава лейтенантов Ерохина и Чучука.

… Итак, 15 танковых экипажей, те, о ком рассказано в очерках, уничтожили в боях 71 сильнейшую гитлеровскую машину, из них – 49 T-VIH “Тигр”, 3 T-V1B “Королевский тигр”, 7 T-VG “Пантера” и 12 истребителей танков “Элефант”. Удивительный результат. Пятнадцать экипажей уничтожили почти танковую дивизию вермахта образца 1945 года. А ведь, как представляется, экипаж выполнил бы свою задачу, миссию в годы Великой Отечественной войны, если сжег хотя бы один новейший немецкий танк. Были мастера, были профессионалы в рядах Советской Армии.