От станка до сцены: 5 звёзд СССР, которым помогли прославиться простые профессии

Эти советские знаменитости не просто сменили профессию — они принесли на сцену и экран настоящую жизненную школу, которая воспитала и закалила характер будущих звёзд.

Сейчас его помнят по ролям в культовых фильмах «Господин оформитель», «Узник замка Иф», «Маскарад». Но слава настигла Виктора Авилова лишь в 30 лет, а до этого он даже не мечтал об актёрской карьере.

Мальчик родился в простой рабочей семье, окончил индустриальный техникум. После армии работал водителем грузовика в автокомбинате и не помышлял о творчестве. Но всё изменила дружба с театральным энтузиастом Валерием Беляковичем.

"Как-то потянуло заниматься искусством. В итоге - затянуло...." - говорил в интервью Виктор Авилов.

Сначала они просто дурачились на сцене. Но когда актёр сыграл Мольера в «Кабале святош», то понял: назад дороги нет. В кино он пришёл только в 37 лет, но быстро стал звездой 90-х. Увы, его яркий путь оборвался слишком рано — в 51 год Авилов ушёл из жизни, оставив зрителям свои незабываемые роли.

Он мог бы конструировать ракеты, но выбрал более сложную задачу — разбирать по винтикам российскую действительность. Михаил Задорнов, выпускник МАИ, сначала шёл по проторённой дорожке: четыре года разрабатывал теплотехнику для авиационных двигателей. Но судьба распорядилась иначе.

Ещё в институте Задорнов создал театр эстрадных миниатюр, где проверял шутки с точностью инженерных расчётов. Его первый хит — монолог «Письмо студента домой» — родился из наблюдений за жизнью однокурсников, которую формировали бессонные ночи над чертежами и занудные лекции преподавателей, щедро сдобренные абсурдными бытовыми ситуациями.

Даже став сатириком, Задорнов сохранил техническую точность. Каждая его шутка напоминала отлаженный механизм. Власть он критиковал с холодной инженерной логикой, а за жизнью наблюдал с пристрастием исследователя.

По иронии судьбы человек, способный рассчитывать траектории космических полётов, посвятил себя изучению куда более сложной системы — российской ментальности. И оказался прав: его шутки пережили многие технологические разработки его времени.

1978 год, Челябинск. Студент физкультурного института на скучной лекции по плаванию вдруг начинает писать в тетради... нет, не про брасс и кроль, а строчки, которые через годы узнает вся страна. Так между подъёмом в 5 утра и изнурительными тренировками родились строчки «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались» — песня, ставшая визитной карточкой целой эпохи.

Кандидат в мастера спорта, будущий тренер существовал в невероятно жёстком режиме: две тренировки в день + работа на стройке. А когда доползал до дома, то снова плыл, но только уже во сне.

Тот, кто четыре года учил студентов побеждать в бассейне, сам сделал неожиданный поворот: в 1985 году променял дорожку бассейна на сцену филармонии.

«Зачем тебе это? Мир полон книг, театров!» — спрашивал он у подопечных, мечтавших об олимпийском золоте. А сам, имея все шансы на спортивную карьеру (включая Ленинскую стипендию), выбрал гитару и создал то, что пережило медали и рекорды.

…Я не относил себя никогда ни к какому стилю. Начиная с того момента, когда меня выловили из бассейна - я тогда занимался спортом - члены клуба " Моримоша " – клуба туристской песни Челябинского тракторного - кстати, " Моримоша " – это от " морить мошек "- и вытащили меня на этот фестиваль – Ильменский фестиваль авторской песни, на берегу озера. Я пришёл и стал петь…И я думаю, если бы я попал на рок – фестиваль, мне это точно так же бы понравилось, и я бы писал сейчас песни в стиле рок …

«Я пришёл в актёры из сварщиков!» — эту фразу Любшин произносил с особым трепетом. Прежде чем покорить советский кинематограф, он освоил совсем другую профессию — варил металл так искусно, что ему предложили остаться преподавать в родном техникуме.

А вообще трудовой путь Станислава Андреевича начался с работы сторожем в совхозе. Однако со времён участия в школьном драмкружке он мечтал о театре. Даже будучи уже женатым человеком и отцом маленького ребенка, Станислав Любшин принял смелое решение кардинально изменить свою жизнь, и с первой же попытки успешно прошел вступительные испытания в Высшее театральное училище имени М.С. Щепкина. Параллельно с учёбой он работал сварщиком на москвоских стройках. Сразу после выпуска он пополнил труппу театра «Современник».

Станислав прошёл короткий, но яркий путь рабочего, а искренность этих переживаний потом отразится в его ролях. Легендарная роль экскаваторщика в «Мне двадцать лет» — трогательный шедевр без прикрас, с настоящим пониманием жизни.

Именно то самое рабочее прошлое стало его главным актёрским капиталом. Когда другие «выдавливали» из себя простого рабочего, Любшин просто вспоминал свою молодость у сварочного аппарата.

До того как стать тетушкой Чарли из культовой комедии, он два года выезжал на настоящие человеческие драмы. Александр Калягин мог бы стать акушером — диплом позволял. Но выбрал скорую у Киевского вокзала, где за сменами в реанимобиле скрывалась его настоящая актёрская школа.

По настоянию матери будущий актёр получил серьёзную земную профессию, хотя анатомию знал хуже пьес Чехова. Его студенческие спектакли гремели на все московские медучилища. Но зато на скорой Александр научился различать тонкую грань между трагедией и абсурдом.

Каждая смена становилась уроком перевоплощения. Он видел людей без масок — в моменты страха, боли, надежды. Эти живые зарисовки позже превращались в сценические образы с потрясающей психологической достоверностью.

На скорой он понял главное: и врач, и актёр работают с человеческой душой. Просто инструменты разные — у одного аппарат ИВЛ, у другого — интонация и жест. Эти два года с сиреной и саквояжем стали для Калягина личным методом Станиславского — школой, где нельзя было играть, а можно было только чувствовать.

Учеба в медицинском училище меня раскрепостила. До этого я был зажат, закомплексован в отношениях со своими сверстниками, с учителями. А в медицине сталкиваешься с настоящими несчастьями, болью, бедами, трагедиями, и для мальчика шестнадцати лет это переворачивает все представления о жизни.
Я всегда сопрягал актерскую профессию с профессией врача. До сих пор наблюдаю за медиками (у меня есть друзья-врачи) и вижу: что-то общее есть. Прежде всего отношение к жизни: легкий цинизм, юмор, ирония, самоирония, святое и тут же нигилизм, а главное — существование рядом со смертью. То, с чем врач сталкивается все время, каждый день. И с чем сталкивается актер, если он действительно настоящий актер. (источник)