4350
10
Сжимая в руке небольшую сумку с вещами, Шейла О’Брайен (Sheila O’Bryne) попрощалась с родителями, сделала глубокий вдох и постучала в дверь приюта Святого Патрика. Шел 1976 год, и несчастная беременная была одной из тысяч девушек, которых отправили в ирландские дома матери и ребенка, чтобы скрыть их «грех» от общества.
В дублинском приюте напуганной 19-летней Шейле приходилось работать целыми днями. Кроме того, монахини избивали ее и даже пытались утопить в ванной. А однажды девушку изнасиловал священник.
Когда у Шейлы родился мальчик, ей не дали даже взглянуть на него и заставили отдать на усыновление, когда малышу исполнилось полтора месяца. Сердце молодой матери было разбито. Она ни с кем не могла поделиться горем, потому что беременность вне брака тогда считалась недопустимой. Девушка опозорила семью и должна была за это поплатиться.
×
В 2017 году реальный масштаб ужасного насилия в подобных приютах всплыл наружу. Тогда в ирландском Туаме было обнаружено массовое захоронение младенцев неподалеку от дома милосердия Бон-Секур. Считают, что только здесь умерло около 800 малышей.
В период с 1904 по 1996 годы 35 000 незамужних матерей находились в католических приютах. За это время там погибло около 6000 младенцев. Намного больше детей продали американским семьям, используя незаконные сделки с усыновлением, после чего в учреждениях оформлялись поддельные свидетельства о смерти. Комиссия по расследованию дел в домах матери и ребенка была сформирована в 2015 году, чтобы предоставить доклад о кошмаре, творившемся в монастырских стенах. Тем не менее, жертвы, находившиеся в 18-ти приютах, как матери, так и родившиеся там дети, утверждают, что Комиссия их не выслушала.
Шейла выросла в консервативной семье в Дублине. Она случайно забеременела от парня, с которым познакомилась на танцах. Разъяренный отец заставлял ее таскать мебель вниз и вверх по лестнице, пока девушка не почувствовала себя совсем плохо и не сбежала к подруге. После этого он отправил дочь в семью, где принимали незамужних беременных женщин за определенную плату.
Затем Шейлу перевели в католический приют Святого Патрика, где таких матерей прятали от общества до родов.
19-летняя Шейла была на третьем месяце беременности. Несмотря на это, ее заставляли убирать детские комнаты, разносить еду и ухаживать за больными и умирающими малышами. Она вспоминает, что в учреждении была специальная комната, которую называли «палатой отбросов». Там находились метисы и дети-инвалиды, к которым относились, как к животным. Каждый раз, когда девушка заходила туда, одна из кроваток оказывалась пустой. Она видела, как монахини делали малышам уколы.
19-летняя Шейла была на третьем месяце беременности. Несмотря на это, ее заставляли убирать детские комнаты, разносить еду и ухаживать за больными и умирающими малышами. Она вспоминает, что в учреждении была специальная комната, которую называли «палатой отбросов». Там находились метисы и дети-инвалиды, к которым относились, как к животным. Каждый раз, когда девушка заходила туда, одна из кроваток оказывалась пустой. Она видела, как монахини делали малышам уколы.
Подсчитано, что около 3000 детей скончалось в приюте Святого Патрика с 1904 по 1985 годы в результате испытаний вакцины, плохого обращения и недоедания. Большинство младенцев похоронены в общей могиле на кладбище Гласневин, которую называют Местом Ангелов. Останки нескольких сотен малышей были пожертвованы в колледж Тринити для медицинских исследований. Будущие матери работали с 7.00 до 21.30.
Поскольку Шейла ждала малыша-метиса, ее изолировали от остальных. Несмотря на то, что девушка подхватила опоясывающий лишай, ее все равно заставляли работать. Приютом руководили монахини, но при этом учреждение находилось под надзором мирянки, которую называли «надзирательницей». Эта дама часто лично наказывала женщин, избивая их за малейшие проступки.
Однажды Шейлу пыталась утопить в ванне одна из монахинь. Девушке удалось выбраться, толкнув обидчицу в воду. Когда пришло время рожать, женщину заставили ходить по саду в течение 39 часов. Роды проходили очень тяжело, а монахини издевательски приговаривали, что так она получает наказание за свой грех. Несмотря на все ужасы, у Шейлы родился здоровый мальчик, которого сразу забрали, не дав матери даже к нему прикоснуться. После этого женщина продолжала работать в детских комнатах, но ей не давали ухаживать за собственным сыном. Несчастной дали подержать малыша лишь во время крещения, оставив одну со священником, который, как она уверяет, после обряда ее изнасиловал.
Шейла молчала о случившемся, потому что боялась остаться в приюте навсегда. Спустя полтора месяца после рождения ребенка ее заставили подписать документы на согласие об усыновлении. Женщина не могла уехать домой с малышом-метисом, потому что опозорила бы семью. К ней относились бы как к прокаженной. Отец забрал Шейлу через три месяца, и в доме никогда не вспоминали об этой истории.
К сожалению, у женщины больше не было детей — вследствие внутренних травм, которые случились в приюте. В конце концов она переехала в Корк, где три года скиталась на улице. В течение 20 лет Шейла пыталась найти сына. Ей удалось это сделать благодаря помощи соцработника. Она увиделась с мальчиком и его приемными родителями. Встреча прошла очень тепло, и они продолжают поддерживать связь.
Сейчас Шейла посвящает много времени борьбе за права матерей и детей, прошедших через приюты. Правда должна восторжествовать, какой бы жуткой она ни была.
Сейчас Шейла посвящает много времени борьбе за права матерей и детей, прошедших через приюты. Правда должна восторжествовать, какой бы жуткой она ни была.
Источник:
реклама
В 1944 году, когда Дюплесси пришел к власти в Квебеке, он начал строить квази-государство под лозунгом: «Небеса – голубые, ад – красный!» Была запрещена компартия, ограничены права профсоюзов, закрыты левые СМИ. Зато этот лидер много говорил о национальной гордости франкоканадцев и долге добрых католиков.
Вот что пишет блогер lady_tiana по материалов, подготовленных Евгением Лакинским:
Дюплесси проводил политику так называемого традиционного национализма. От граждан требовались стопроцентное подчинение требованиям католической церкви, преданность традиционным ценностям, отказ от какой-либо борьбы за свои права.
Выражая интересы наиболее консервативной части общества, Дюплесси противился любым социальным и культурным реформам. Он пытался законсервировать веками существовавший порядок вещей: франкоканадцы должны были оставаться малограмотными, а значит, бедными, гордиться своей национальной принадлежностью и подвигами предков, быть добрыми католиками (при Дюплесси это означало безоговорочно выполнять любое повеление священника, каким бы оно ни было) и не любить «чужаков». Управлять провинцией по-прежнему должна была старая франкоканадская элита и высшее духовенство. Коммунистов Дюплесси преследовал активно и самозабвенно, что, впрочем, было тогда очень модно в Северной Америке.
За кулисами все было не так весело. Массовых расстрелов Дюплесси, конечно, не устраивал, но кое-какие «мероприятия» все же проводил. Если вам, доведется когда-либо держать в руках квебекскую анкету запроса на получение велфера, обратите внимание на пункт: «Являетесь ли Вы сиротой Дюплесси ? «. Нет, не подозревайте «отца квебекского народа» в излишней многодетности. Здесь все «интереснее». Как известно, добрый католик может иметь детей только во браке. Если женщина рожает ребенка не будучи замужем это грех. Во многих странах, где влияние католической церкви было наиболее значимо, незаконнорожденных детей изымали у матерей и насильственно помещали в монастырские приюты. Такая практика, в частности, сушествовала во Франции еще в сороковые годы прошлого столетия. Но Квебек пошел дальше… Детей изымали и из недостаточно обеспеченных семей, и у безработных родителей. В дальнейшем эти дети оказывались де-факто выбракованными из общества по целому ряду причин.
Во-первых, монастыри рассматривали сирот как бесплатную рабочую силу, и с раннего возраста принуждали детей к труду наравне со взрослыми в ущерб обучению. При этом побои были самым обычным делом, а дети были начисто лишены любых контактов с внешним миром. Во-вторых, дети юридически лишались права наследования после смерти биологических родителей. Результатом подобного «воспитания» становились абсолютно десоциализированные граждане, неспособные к самостоятельному существованию, и к тому же глубоко стигматизированные статусом «детей греха». Но и это еще было не все. Многим детям в какой-то момент попросту подменили документы, представив абсолютно здоровых малышей психически больными, и передали госпиталям для отработки программы психиатрических экспериментов. Точнее, не передали. Продали. Дело в том, что финансирование подобного рода медицинских программ в ту пору находилось на высоте, а приютам денег вечно не хватало. Вот и обменяли незаконнорожденных малышей на твердую валюту. А в некоторых случаях и вовсе поменяли статус заведения с монастырского приюта на психиатрическую клинику.
Правительство Канады выделяло сумму 1,25 доллара в сутки на одного сироту. Если он признавался психически нездоровым – 2,75 доллара. Дюплесси даже не требовал проведения обследований. Одна бумага, пара подписей и легким движением руки сиротский приют превращался в психиатрическую лечебницу. А психиатрия тех лет – это мрак и ужас. Очень мягкое описание того, что там было – это «Полет над гнездом кукушки» Кена Кизи.
Сколько раз там показывали электрошок? Один? А теперь представьте, что ребенку, например, с десяти до восемнадцати лет еженедельно это делают. Просто потому что он родился не в той семье.
На сиротах очень удобно было проводить испытания психотропных препаратов. Никто ведь жаловаться не будет. А вот еще одно – связывание на несколько суток в смирительной рубашке. Самым «буйным» – лоботомия. Она в те времена делалась так: сначала обезболивание электрошоком. Затем ножом для колки льда (я не шучу, это уже только к концу пятидесятых специальные инструменты изобрели) пробивалась кость глазной впадины, рассекались волокна лобных долей головного мозга. Напомню, что вся болезнь этих детей – лишь то, что они не из католических семей.
Результат лоботомии весьма непредсказуем – эпилептические припадки, потеря контроля над мускулатурой, недержания, ну и летальный исход, конечно же.
Причем показаниями для нее были не только психозы, но и неврозы, и даже депрессивные состояния. Пропагандист лоботомии в США Уолтер Джексон Фримен ездил на «Лоботомобиле» и сделал самостоятельно 3500 операций, не имея хирургических навыков. Свободный человек, свободная страна… Не то что тоталитарный СССР, в котором было проведено всего 176 таких операций, после чего лоботомия была запрещена. И не потому, что буржуазная – а потому что лженаука. Из 176 лишь 8 случаев дали положительную динамику.
Но вернемся в Квебек. Помимо психиатрии в тех приютах практиковался и принудительный детский труд. Лишенные родительского попечения и признанные психически нездоровыми дети использовались, наравне со взрослыми, на общественных работах. Сироты Дюплесси лишались элементарных юридических прав. Я не про голосование и прочие эфемерные свободы. Эти дети не могли наследовать имущество биологических родителей.
И сексуальная эксплуатация. И мальчиков, и девочек – без разницы.
По достижению 18 лет тех, кто выжил в этих концлагерях, просто вышвыривали на улицу. Абсолютно не адаптированных к нормальной жизни. Они не умели даже ездить на автобусе, не говорю о более сложных вещах – например устроиться на работу.
и там трехэтажные виселицы были в городах
и вот недавно при детях жирафа расчленяли
вы куда стремитесь дебилы?
к этим ценностям?
шария наслушались что европа крутая?
европа - это старуха!