ВИЧ-положительная уралочка снялась в фильме, который покажут в школах: «У нас эпидемия»

Где она могла заразиться, Марина так и не поняла: до родов девять лет счастливого брака, а до этого еще несколько лет они с будущим мужем просто встречались. После случившегося муж сначала два года шантажировал Марину тем, что расскажет всем о ее ВИЧ, а после сделал пост в социальных сетях. Марине ничего не оставалось, кроме как принять ситуацию, и начать помогать таким же, как она.

— В России по пальцам можно пересчитать людей, кто в открытую заявил о своем ВИЧ-статусе. И уж тем более тех, кто ведет активно соцсети. Вас никогда не пугало ваш вынужденное признание?

— Нет. ВИЧ уже давно вышел за пределы маргинальных слоев, он давно уже гуляет по клубам и сайтам знакомств. Я уверена, что в тусовке, про которую вы пишете, хватает ВИЧ-положительных. Где только его нет. Думать, что «меня это не коснется» — это позиция страуса с головой в песке. Потому что коснется обязательно и, скорее всего, уже коснулось. Потому что у каждого человека, если взять гипотетически, что все откроют лица, окажется, есть пара-тройка знакомых, друзей, бывших любовниц, любовников, со статусом ВИЧ-плюс. Можно говорить, что меня это не касается, только если ты не занимаешься сексом, у тебя никогда не было незащищенного полового акта. Никогда не делали переливание крови.

— По сути вас вынудили признаться в статусе?

— Да. Мой муж после развода публично открыл мой диагноз. Сначала рассказал об этом на моей работе. Закатил ужасную истерику, начал топать ногами. Когда ему сказали, Андрей, успокойся, выясняй отношения в другом месте, он начал кричать: «Вы все с ней дружите, защищаете ее, а не знаете, какая она на самом деле». И озвучил в подробностях, что я больна ВИЧ. А спустя день-два сделал публикацию в instagram*. Это прочитали наши общие друзья. А до этого, года полтора, с момента нашего развода он терроризировал меня этой информацией. Хотя диагноз у меня выявили при беременности. Он нормально на это отреагировал. Никогда эта тема у нас не всплывала. После развода видимо он хотел оправдаться перед всеми. И заявить публично — это был очень удобный вариант…

— Сказать, что это стало причиной развода?

— Да. Как выяснилось потом, ему никто не поверил, все подумали, что у Андрея с головой не в порядке. Но для меня это стало точкой над всеми страхами. Я за сутки пережила все случившееся и увидела, что отношение людей ко мне не поменялось, когда они узнали ВИЧ. Ничего страшного не произошло. То, что он накручивал полтора года — улетучилось. Я выдохнула, и мне стало очень легко. Сейчас я могу говорить о своем ВИЧ-статусе открыто и знаю, что люди вполне адекватно реагируют.

— Много ли было тех, кто отказался общаться?

— Я не помню, что кто-то прям отвернулся. Есть те, которые просто молчат и делают вид, что они ничего не знают. Есть люди, которые открыто меня поддерживают и говорят: «Ты герой, что смогла публично признаться, я так не могу»! Но я не очень понимаю, в чем тут геройство. Я просто сказала про свой диагноз, а не вытащила кого-то из огня и не спасла мир.

— Вы герой для людей с таким же диагнозом, которые боятся жить в открытую…

— Да наверное. Но изначально я тоже боялась озвучить свой статус, мучилась, ходила к психологу. Но я до сих пор не могу понять, откуда эти страхи. Все ВИЧ-положительные боятся открыться. Все говорят: нет-нет-нет, открыть лицо? Ни за что! Кто-то говорит, что лишится работы. Ну почему? У нас нет ограничений с ВИЧ-статусом.

Есть еще и стереотипы: если у тебя ВИЧ, то, значит, ты наркоман, либо ведешь беспорядочную половую жизнь. Узнать о себе такое — не очень приятно. Хотя ВИЧ — давно за пределами этих маргинальных групп.

Мужчинам еще тяжелее говорить о положительном статусе, потому что их сразу же подозревают: «А не гей ли ты?» Поэтому все так боятся.

— Начиная новые знакомства сейчас, вы сразу признаетесь в своем статусе?

— Я всегда открыто говорю, если вижу, что у мужчины ко мне чувства. Потому что люди все разные.

— Сколько процентов это отпугивает?

— Пятьдесят на пятьдесят. Кто-то убегает сразу же. С какого-то времени я даже стала использовать свой ВИЧ-статус, как вариант «слить» человека. Правда, недавно поняла, что этот метод перестал работать. Все чаще после того, как озвучу диагноз, слышу в ответ: «Пофиг, все нормально». Иногда в соцстях мне пишут: «Ты классная, давай познакомимся». Я в открытую говорю, что извини, но у меня такая беда. Обычно мне никто не верит. Потому что, опять же, есть стереотип, что ВИЧ-положительный — это худой, с побочками на лице, с залысинами ходячий мертвец. На самом деле, мне тридцать семь, и я выгляжу довольно ничего.

Я вообще считаю, что ничего страшного в этом заболевании нет. Дело в том, что, если принимать таблетки, и следовать всем инструкциям врача — вирус становится не опасен. Он существует в крови в минимальной дозе, не развивается. Поэтому единственное мое ограничение — пить каждый день таблетки. Но это никак не ограничивает мою жизнь. Я могу ездить отдыхать, работать. Я могу рожать здоровых детей, я могу выходить замуж, я могу все то же, что может человек без диагноза. Поэтому говорить, что все плохо, у меня ВИЧ — я считаю, что это глупо.

— Почему вы, пережив вынужденное признание в ВИЧ, решили сняться в кино об этом? В его основу же лег ваш деневник?

— Да. Я как-то приехала на форум активистов с ВИЧ. Мне казалось, что я попала туда случайно, что я-то не такая, как они. За что это мне все? Сейчас я совсем по-другому думаю. Не за что мне это, а для чего мне это. И сегодня я хочу поменять отношение людей к ВИЧ и, прежде всего, у больных этим вирусом. Я хочу донести мысль, что признаться — это нестрашно, это облегчит жизнь. А то, что люди начинают плевать тебе в спину… Может быть, это не из-за того, что у тебя ВИЧ, может, просто ты человек плохой?

— Кому уже помог фильм?

— Этот фильм пока не появится в сети в открытом доступе, потому, что автор хочет еще повозить его по фестивалям. Недавно его показали школьникам Ростова. А перед началом показа провели беседу и задавали вопросы: если бы ты узнал, что твой друг ВИЧ-положительный, что бы ты сделал? Многие отвечали — перестал бы с ним дружить. А после просмотра фильма у них поменялось восприятие болезни. И ответы уже были другими. Все ожидали, что фильм будет про больницы, болезнь, смерть. А он совсем о другом.

— В конце девяностых в школах были внеклассные уроки, где рассказывали о ВИЧ и методах предохранения. Сейчас, насколько я знаю, такого нет. Получается, ваш фильм сейчас будет выполнять эту роль?

— Мне бы этого хотелось. Потому, что меня не устраивает то, что сейчас делается для профилактики ВИЧ в стране. Сервисные организации занимаются лишь уязвимыми группами: ездят по тюрьмам, работают с наркоманами, проводят тестирование секс-работниц, раздают бесплатные презервативы, шприцы. Это, безусловно, делать нужно! Но надо работать и с социально-адаптированными людьми. Со всеми нами! Надо признать, что у нас в Екатеринбурге эпидемия, больше полутора процентов населения имеют статус ВИЧ-положительных. И это только те, кого выявили. А на самом деле — это лишь вершина айсберга. Мне хочется как-то менять ситуацию. Екатеринбург подписал Парижскую декларацию, и я чувствую себя ответственной за нее. К 2020 году город должен прийти к показателям 90-90-90. Это значит, девяносто процентов жителей города — обследованы на ВИЧ, из этих девяноста процентов — девяносто получают терапию, и из этих девяноста, которые получают терапию, девяносто процентов с неопределяемой вирусной нагрузкой. При достижении вот этих процентов можно говорить, что мы взяли под контроль эпидемию. На данный момент ситуация намного плачевнее.

Трейлер – https://www.youtube.com/watch?v=NAK6Hl9toJs