3307
8
1
В маленькой деревне Шапы в Смоленской области сегодня живут чуть более полутора сотен человек. Когда-то давным-давно здесь рубили лес и заготавливали щепу для растопки печей, а в советское время работу давало животноводческое хозяйство. Но ферма развалилась, работы в деревне не стало – и село медленно умирало. И тогда местные женщины решили: надо брать в семьи приемных детей.
Сейчас их в деревне живет более тридцати, а всего за последние 13 лет в Шапах нашли свои семьи более 70 ребят из детдомов и интернатов. Идея о приемных детях первой пришла в голову учителям местной школы:
"На 1 сентября 2006 года у нас в школе оставалось 12 учеников. То есть даже если бы мы в 2006 году еще открылись, то в последующие годы мы бы просто-напросто закрылись из-за нехватки детей, – вспоминает Светлана Егорова, завуч Шаповской общеобразовательной школы. – И мы решили, что надо что-то делать. Что будем брать детей, ради себя и собственных детей".
"На 1 сентября 2006 года у нас в школе оставалось 12 учеников. То есть даже если бы мы в 2006 году еще открылись, то в последующие годы мы бы просто-напросто закрылись из-за нехватки детей, – вспоминает Светлана Егорова, завуч Шаповской общеобразовательной школы. – И мы решили, что надо что-то делать. Что будем брать детей, ради себя и собственных детей".
"Я не боялась, ехала с легкой душой. Но когда мы уже приехали в интернат, то увидели что обстановка там такая.... дети подбегают, и говорят: "Возьмите меня! Возьмите меня!" Вот там было трудно! — признается Светлана.
Всего после первого заезда в детский дом в шаповской школе появились пятеро новых учеников. Егорова взяла себе в семью двух приемных девочек, еще двоих детей взяла себе учительница Елена Егоренкова, а одного — преподаватель немецкого языка Валентина Платонова.
Всего после первого заезда в детский дом в шаповской школе появились пятеро новых учеников. Егорова взяла себе в семью двух приемных девочек, еще двоих детей взяла себе учительница Елена Егоренкова, а одного — преподаватель немецкого языка Валентина Платонова.
Платонова вспоминает, что когда в интернате она увидела своего "первенца", девятиклассника Никиту, то сразу поняла, что заберёт именно его и никак не могла дождаться, когда же оформят документы на усыновление. Позже она взяла из интерната ещё одного мальчика, Дениса.
"Мы с ним в таких теплых отношениях. Вы не поверите: казалось бы, подросток, характер будет свой показывать, но ничего подобного", — говорит Платонова. — Я бы любой матери пожелала бы таких отношений со своим сыном, какие у меня с Денисом".
"Родная дочь сразу стала ревновать, — вспоминает первые месяцы после усыновления Светлана. — Сначала она говорила: "Ой, у меня будут сестренки, будем играть!" А когда они появились и она поняла, что я также отношусь к ним, как и к ней, — некоторая ревность была, даже и до скандала доходило. И драки были сначала. Я в первый раз прихожу — а одна с синяком, а у другой очки разбиты. Оказалось, что это они так выясняли отношения. Но потом подружились".
"Мы с ним в таких теплых отношениях. Вы не поверите: казалось бы, подросток, характер будет свой показывать, но ничего подобного", — говорит Платонова. — Я бы любой матери пожелала бы таких отношений со своим сыном, какие у меня с Денисом".
"Родная дочь сразу стала ревновать, — вспоминает первые месяцы после усыновления Светлана. — Сначала она говорила: "Ой, у меня будут сестренки, будем играть!" А когда они появились и она поняла, что я также отношусь к ним, как и к ней, — некоторая ревность была, даже и до скандала доходило. И драки были сначала. Я в первый раз прихожу — а одна с синяком, а у другой очки разбиты. Оказалось, что это они так выясняли отношения. Но потом подружились".
Примеру шаповских учителей остальные местные жители последовали далеко не сразу: появление "детдомовских" поначалу вызвало в деревне тревогу.
"Наших детей не вся деревня сразу восприняла хорошо, их даже "волчатами" называли! — вспоминает Егоренкова. — Мальчишка у меня был своеобразный: он идет по улице, а ему: "Вон, волчонок пошёл!". Первоначально было такое отношение".
"Считали, что раз приёмные дети, дети из интерната, то сразу пойдут все красть", — сетует Егорова.
"Наших детей не вся деревня сразу восприняла хорошо, их даже "волчатами" называли! — вспоминает Егоренкова. — Мальчишка у меня был своеобразный: он идет по улице, а ему: "Вон, волчонок пошёл!". Первоначально было такое отношение".
"Считали, что раз приёмные дети, дети из интерната, то сразу пойдут все красть", — сетует Егорова.
Но постепенно процесс пошел. Сегодня в Шапах из 36 учеников местной школы только пятеро "своих" детей, а все остальные — приёмные, из детдомов и интернатов.
На воспитание каждого приёмного ребёнка российские власти ежемесячно выделяют родителям 7 тысяч 800 рублей (около $120). Еще 2,5 тысяч рублей ($38) положено родителю за его работу. Это небольшие деньги даже для такой деревни, как Шапы: ведь ребенка нужно не только кормить, но и покупать ему одежду, школьные принадлежности, компьютеры. Приемные родители признаются, что им обидно слышать, что детей они взяли ради денег.
На воспитание каждого приёмного ребёнка российские власти ежемесячно выделяют родителям 7 тысяч 800 рублей (около $120). Еще 2,5 тысяч рублей ($38) положено родителю за его работу. Это небольшие деньги даже для такой деревни, как Шапы: ведь ребенка нужно не только кормить, но и покупать ему одежду, школьные принадлежности, компьютеры. Приемные родители признаются, что им обидно слышать, что детей они взяли ради денег.
"Я всё время я говорю: пусть даже приемные родители берут детей из-за денег. Но, если детям в этой семье хорошо — о чем могут быть разговоры?! Вы пойдите, спросите у детей: им хорошо? А ребенку никогда не будет хорошо в интернате, поверьте! Никогда!" — убеждена Елена Егоренкова.
"Эти дети перенесли такое, что мы никогда не видели: они голодали, их избивали, они видели всякое, — говорит Светлана Егорова. — Психика у них часто нарушена. Дети, которые к нам приходят — они вообще могли раньше не посещать школу".
Шестидесятилетняя Татьяна Бойкова работает в шаповской школе поварихой. Она тоже многодетная мать-одиночка: трое своих детей и семеро приемных.
"Эти дети перенесли такое, что мы никогда не видели: они голодали, их избивали, они видели всякое, — говорит Светлана Егорова. — Психика у них часто нарушена. Дети, которые к нам приходят — они вообще могли раньше не посещать школу".
Шестидесятилетняя Татьяна Бойкова работает в шаповской школе поварихой. Она тоже многодетная мать-одиночка: трое своих детей и семеро приемных.
"Я осталась одна и решила в семью взять девочку, чтобы не одной быть. А получилось — брат с сестрой, — смеется Бойкова. — А потом думаю: как-то у нас всё хорошо, надо добавить! А где трое, там и четверо, и пятеро, и шестеро, и семеро. У меня как-то с ними ладится, я их люблю. И они меня любят".
"Поначалу думала: как дети меня воспримут, — вспоминает женщина. — Ведь я чужая. Я им сразу сказала: "Может, я вам бабушкой буду?" А они говорят: "У нас бабушки есть, нам нужна мама!" Ну, мама — значит, мама!"
За последние 13 лет в Шапах нашли свои семьи более 70 ребят из детдомов и интернатов. Многие из них - социальные сироты, то есть у них есть родственники, но они лишены родительских прав из-за алкоголизма или по другим причинам.
"Поначалу думала: как дети меня воспримут, — вспоминает женщина. — Ведь я чужая. Я им сразу сказала: "Может, я вам бабушкой буду?" А они говорят: "У нас бабушки есть, нам нужна мама!" Ну, мама — значит, мама!"
За последние 13 лет в Шапах нашли свои семьи более 70 ребят из детдомов и интернатов. Многие из них - социальные сироты, то есть у них есть родственники, но они лишены родительских прав из-за алкоголизма или по другим причинам.
"У Лены вот сидит мать, с днём рождения даже не поздравит", — с горечью замечает ее приемная мать.
К сожалению почти все дети, окончив 9 классов, уезжают учиться и работать в другие города: ведь возможностей для развития в деревне по-прежнему нет. Один из немногих приемных детей, кто вернулся — тот самый Никита Анисимов, "первенец" Платоновой. Он выучился в колледже, обзавёлся в Шапах семьёй и домом и стал начальником местной почты.
"Больно смотреть на деревню: старики одни, да инвалиды, — признается Елена Егоренкова. — Хочется, чтобы были детские голоса, молодые голоса, чтобы мамы с детками по улицам ходили. Но для этого нужны рабочие места, хоть какие-то! Никто ведь просто так к нам не приедет".
К сожалению почти все дети, окончив 9 классов, уезжают учиться и работать в другие города: ведь возможностей для развития в деревне по-прежнему нет. Один из немногих приемных детей, кто вернулся — тот самый Никита Анисимов, "первенец" Платоновой. Он выучился в колледже, обзавёлся в Шапах семьёй и домом и стал начальником местной почты.
"Больно смотреть на деревню: старики одни, да инвалиды, — признается Елена Егоренкова. — Хочется, чтобы были детские голоса, молодые голоса, чтобы мамы с детками по улицам ходили. Но для этого нужны рабочие места, хоть какие-то! Никто ведь просто так к нам не приедет".
Тем не менее, уникальный социальный эксперимент уже изменил деревню и ее жителей:
"У нас совершенно стало другое отношение к жизни! Мы стали более сплоченными, стали друг другу больше помогать, — говорит Елена Егоренкова. — Мы стали больше видеть, что происходит вокруг нас. А самое главное — мы стали понимать, что очень многое зависит от нас самих".
"У нас совершенно стало другое отношение к жизни! Мы стали более сплоченными, стали друг другу больше помогать, — говорит Елена Егоренкова. — Мы стали больше видеть, что происходит вокруг нас. А самое главное — мы стали понимать, что очень многое зависит от нас самих".
Источник:
С огромным уважением!