13867
5
Офицеры армии вермахта удивленно рассматривали пушку с пробитым щитом и залитым кровью лафетом, считали пустые ящики из-под снарядов. Подъехала штабная машина. Из нее вышел седой лысеющий полковник.
– Прикажите солдатам вырыть могилу, а потом постройте их здесь.
Пока солдаты рыли яму, полковник медленно ходил взад и вперед, останавливался то около пушки, то около мертвого русского. Тот лежал на спине, пыльная гимнастерка пропиталась кровью, русый чуб слипся от пота. Полковник всматривался в его лицо и недоумевал: почему этот солдат, совсем еще мальчишка, так геройски дрался за деревню? Может, это его родное село? Нет, крестьяне говорят, что он не здешний. Вторую войну приходится полковнику воевать с Россией, и он никак не может понять этих мужественных русских.
Когда могила была готова, полковник остановился перед строем:
– Этот русский был настоящим солдатом. Если бы вы, – полковник обвел холодными глазами серо-зеленый строй, – воевали так, как он, армия фюрера уже праздновала бы победу в Москве. Полковник снял фуражку, солдаты сдернули каски, погибшего русского опустили в могилу…
Пока солдаты рыли яму, полковник медленно ходил взад и вперед, останавливался то около пушки, то около мертвого русского. Тот лежал на спине, пыльная гимнастерка пропиталась кровью, русый чуб слипся от пота. Полковник всматривался в его лицо и недоумевал: почему этот солдат, совсем еще мальчишка, так геройски дрался за деревню? Может, это его родное село? Нет, крестьяне говорят, что он не здешний. Вторую войну приходится полковнику воевать с Россией, и он никак не может понять этих мужественных русских.
Когда могила была готова, полковник остановился перед строем:
– Этот русский был настоящим солдатом. Если бы вы, – полковник обвел холодными глазами серо-зеленый строй, – воевали так, как он, армия фюрера уже праздновала бы победу в Москве. Полковник снял фуражку, солдаты сдернули каски, погибшего русского опустили в могилу…
Кто же был этот девятнадцатилетний паренек, заставивший своим мужеством восхититься немецкого полковника?
О Николае Сиротинине стало известно в пятидесятых годах XX века благодаря кропотливой работе Михаила Федоровича Мельникова, который по крупицам собирал материалы о нем, встречался с очевидцами тех событий, нашел сослуживцев и родственников солдата.
Родился и вырос Николай в Орле, в семье машиниста. Учеба в школе, потом до осени 1940 года работа слесарем на заводе. Когда пришло время призыва в армию, его зачислили в артиллерийскую часть, расположенную в белорусском городе Полоцке.
Вскоре Сиротинин получил звание сержанта, после чего его назначили командиром орудия.
Началась война. В своем первом бою Николай не успел сделать ни одного выстрела по врагу: осколок вражеского снаряда угодил ему в левую лопатку. Госпиталь. Ранение оказалось легким, скоро Сиротинин вернулся в строй. Из Курска написал письмо родным, дал знать, что едет опять на фронт.
В это время отборные дивизии Третьего рейха, вот уже почти месяц вязли в обороне советских войск на территории Белоруссии. Костью в горле стал для них Кричев. Это один из крупнейших районных центров и железнодорожных узлов Белоруссии, город красивый и древний – основан Кричев был в 1136 году.
Здесь 6-я стрелковая дивизия советских войск прикрывала отход 13-й армии, вела жестокие, изматывающие бои против 4-й танковой дивизии Гудериана, рвавшейся к Москве.
О Николае Сиротинине стало известно в пятидесятых годах XX века благодаря кропотливой работе Михаила Федоровича Мельникова, который по крупицам собирал материалы о нем, встречался с очевидцами тех событий, нашел сослуживцев и родственников солдата.
Родился и вырос Николай в Орле, в семье машиниста. Учеба в школе, потом до осени 1940 года работа слесарем на заводе. Когда пришло время призыва в армию, его зачислили в артиллерийскую часть, расположенную в белорусском городе Полоцке.
Вскоре Сиротинин получил звание сержанта, после чего его назначили командиром орудия.
Началась война. В своем первом бою Николай не успел сделать ни одного выстрела по врагу: осколок вражеского снаряда угодил ему в левую лопатку. Госпиталь. Ранение оказалось легким, скоро Сиротинин вернулся в строй. Из Курска написал письмо родным, дал знать, что едет опять на фронт.
В это время отборные дивизии Третьего рейха, вот уже почти месяц вязли в обороне советских войск на территории Белоруссии. Костью в горле стал для них Кричев. Это один из крупнейших районных центров и железнодорожных узлов Белоруссии, город красивый и древний – основан Кричев был в 1136 году.
Здесь 6-я стрелковая дивизия советских войск прикрывала отход 13-й армии, вела жестокие, изматывающие бои против 4-й танковой дивизии Гудериана, рвавшейся к Москве.
×
17 июля 55-й полк, составляющий арьергард дивизии, отошел к болотистой речушке Добрость у деревни Сокольничи и приготовился к отражению атаки фашистов. На пылающей в огне могилевской земле, в трех километрах от Кричева, и расположился расчет Николая Сиротинина.
Рядом с позицией – шоссе Москва – Варшава, дорога просматривается хорошо, огонь вести удобно. Позиция замаскирована, боеприпасы подвезены.
– Расчет к бою готов, – доложил Сиротинин комбату.
Вечером командира батареи вызвали в штаб. Вернулся он уже в сумерках. Собрал артиллеристов:
– Обстановка такова: к утру моторизованные части немцев будут в районе Кричева. Приказано оставить одно орудие из батареи, задержать как можно дольше продвижение гитлеровцев по шоссе, прикрыть переправу наших через Сож. – Комбат помолчал немного. – Биться надо до последнего снаряда, отсюда 477 километров до Москвы. – Кто останется добровольно?
Рядом с позицией – шоссе Москва – Варшава, дорога просматривается хорошо, огонь вести удобно. Позиция замаскирована, боеприпасы подвезены.
– Расчет к бою готов, – доложил Сиротинин комбату.
Вечером командира батареи вызвали в штаб. Вернулся он уже в сумерках. Собрал артиллеристов:
– Обстановка такова: к утру моторизованные части немцев будут в районе Кричева. Приказано оставить одно орудие из батареи, задержать как можно дольше продвижение гитлеровцев по шоссе, прикрыть переправу наших через Сож. – Комбат помолчал немного. – Биться надо до последнего снаряда, отсюда 477 километров до Москвы. – Кто останется добровольно?
Что творилось в душе старшего сержанта Николая Сиротинина, можно только догадываться. В девятнадцать лет принять решение, заведомо зная, что этот бой для тебя будет последним, – наверное, в этом русский дух и характер.
– Я! – Сиротинин сделал вперед два шага.
Тревожная ночь. Часть уходила, а с ней и местные жители, кто мог. Николай пошел к орудию, еще раз все проверил.
Пелена тумана начала рассеиваться, где-то вдалеке забрезжил рассвет, наступало утро 17 июля 1941 года.
Первым из перелеска выполз немецкий бронетранспортер, пушка подала голос, разорвав предрассветную тишину. Вторым снарядом Николай подбил машину. Шедший сзади танк пытался обойти ее, но тут же загорелся сам.
Колонна остановилась.
Взошло солнце. Два бронетранспортера свернули с шоссе, неуклюже перевалились через кювет. Один из них загорелся сразу. Другой прошел с полсотни метров, но снаряд Сиротинина достал его, и он, дернувшись, замер на месте. Через некоторое время Николай поджег танк, который пытался оттащить от шоссе подбитые машины, чтобы дать проход другим.
Фашистские пушки били не переставая, снаряды ложились все ближе, осколком ранило Сиротинина в грудь. Николай оперся двумя руками о лафет, стиснул зубы и зажмурился. Перевязывать некому, да и некогда. Замолчавшее было орудие снова ударило по колонне гитлеровцев – раз, другой, третий…
Командир немецкой колонны вышел из себя. Офицер проклинал своих артиллеристов, которые не могут подавить одно русское орудие, осыпал ругательствами мотоциклистов, посланных в обход деревни. Позор!
Фашистские мотоциклисты ворвались в Сокольничи, когда Сиротинин еще вел огонь. Немцы заходят с тыла и не верят своим глазам: у пушки лишь один боец, его можно взять в плен. Но приблизиться к этому окровавленному человеку, который держит на шоссе целую моторизованную колонну, гитлеровцы не решаются.
– Такие живыми не сдаются!
Длинная очередь. Орудие замолкает. Наступает тишина. Немцы осторожно подходят к орудию. Не дышит. Для этого русского война закончилась.
…Под вечер в десяти километрах от деревни Сокольничи гитлеровцы хоронили своих, тех, кто погиб в бою с русским артиллеристом Николаем Сиротининым – девятнадцатилетним парнем из Орла.
– Я! – Сиротинин сделал вперед два шага.
Тревожная ночь. Часть уходила, а с ней и местные жители, кто мог. Николай пошел к орудию, еще раз все проверил.
Пелена тумана начала рассеиваться, где-то вдалеке забрезжил рассвет, наступало утро 17 июля 1941 года.
Первым из перелеска выполз немецкий бронетранспортер, пушка подала голос, разорвав предрассветную тишину. Вторым снарядом Николай подбил машину. Шедший сзади танк пытался обойти ее, но тут же загорелся сам.
Колонна остановилась.
Взошло солнце. Два бронетранспортера свернули с шоссе, неуклюже перевалились через кювет. Один из них загорелся сразу. Другой прошел с полсотни метров, но снаряд Сиротинина достал его, и он, дернувшись, замер на месте. Через некоторое время Николай поджег танк, который пытался оттащить от шоссе подбитые машины, чтобы дать проход другим.
Фашистские пушки били не переставая, снаряды ложились все ближе, осколком ранило Сиротинина в грудь. Николай оперся двумя руками о лафет, стиснул зубы и зажмурился. Перевязывать некому, да и некогда. Замолчавшее было орудие снова ударило по колонне гитлеровцев – раз, другой, третий…
Командир немецкой колонны вышел из себя. Офицер проклинал своих артиллеристов, которые не могут подавить одно русское орудие, осыпал ругательствами мотоциклистов, посланных в обход деревни. Позор!
Фашистские мотоциклисты ворвались в Сокольничи, когда Сиротинин еще вел огонь. Немцы заходят с тыла и не верят своим глазам: у пушки лишь один боец, его можно взять в плен. Но приблизиться к этому окровавленному человеку, который держит на шоссе целую моторизованную колонну, гитлеровцы не решаются.
– Такие живыми не сдаются!
Длинная очередь. Орудие замолкает. Наступает тишина. Немцы осторожно подходят к орудию. Не дышит. Для этого русского война закончилась.
…Под вечер в десяти километрах от деревни Сокольничи гитлеровцы хоронили своих, тех, кто погиб в бою с русским артиллеристом Николаем Сиротининым – девятнадцатилетним парнем из Орла.
Это произошло 17 июля 1941 года на востоке Белоруссии, на 26-й день войны. Николай Сиротинин был посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. Согласно различным источникам, прикрывая отступление своего полка в своем последнем бою, герой в одиночку уничтожил 11 танков, 7 бронемашин и 57 солдат и офицеров противника.
На месте того боя возле деревни Сокольничи возвышается памятник, у его подножия – круглый год живые цветы.
Молодожены по сложившейся традиции в день свадьбы обязательно посещают памятник у трассы Москва – Варшава, где в далеком сорок первом бился с фашистами русский богатырь. Люди возлагают цветы, преклоняют колена и снимают головные уборы перед мужеством простого русского солдата – солдата-победителя.
На месте того боя возле деревни Сокольничи возвышается памятник, у его подножия – круглый год живые цветы.
Молодожены по сложившейся традиции в день свадьбы обязательно посещают памятник у трассы Москва – Варшава, где в далеком сорок первом бился с фашистами русский богатырь. Люди возлагают цветы, преклоняют колена и снимают головные уборы перед мужеством простого русского солдата – солдата-победителя.
реклама
17 июля 1941 года командир батареи принял решение оставить у моста через реку Добрость на 476-м километре шоссе Москва — Варшава одно орудие с расчётом из двух человек и боекомплектом в 60 снарядов прикрывать отступление с задачей задержать танковую колонну.
Одним из номеров расчёта стал сам комбат; вторым добровольно вызвался Николай Сиротинин.
Орудие было замаскировано на холме в густой ржи; позиция позволяла хорошо просматривать шоссе и мост. Когда на рассвете показалась колонна немецкой бронетехники, Николай первым выстрелом подбил вышедший на мост головной танк, а вторым — замыкающий колонну бронетранспортёр, тем самым создав пробку на дороге. Командир батареи получил ранение и, поскольку боевая задача была выполнена, отошёл в сторону советских позиций.
Однако Сиротинин отказался отступать, поскольку при пушке по-прежнему оставалось значительное количество неизрасходованных снарядов.
Немцы предприняли попытку расчистить затор, стащив подбитый танк с моста двумя другими танками, но и они были подбиты. Бронемашина, попытавшаяся преодолеть реку вброд, увязла в болотистом берегу, где была уничтожена. Немцам долго не удавалось определить местоположение хорошо замаскированного орудия; они считали, что бой с ними ведёт целая батарея. Бой продолжался два с половиной часа, за это время было уничтожено 11 танков, 6 бронемашин, 57 солдат и офицеров.
К моменту, когда позиция Николая была обнаружена, у него осталось всего три снаряда. На предложение сдаться Сиротинин ответил отказом и отстреливался из карабина до последнего.
"17 июля 1941 года. Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили неизвестного русского солдата. Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его храбрости… Оберст перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?"
— Из дневника обер-лейтенанта 4-й танковой дивизии Фридриха Хёнфельда
"Во второй половине дня немцы собрались у места, где стояла пушка Сиротинина. Туда же заставили прийти и нас, местных жителей. Мне, как знающей немецкий язык, главный немец лет пятидесяти с орденами, высокий, лысый, седой, приказал переводить его речь местным людям. Он сказал, что русский очень хорошо сражался, что если бы немцы так воевали, то давно уже взяли бы Москву, что так должен солдат защищать свою Родину — фатерланд…"
— показания Ольги Вержбицкой, жительницы села Сокольничи.
http://ok.ru/profile/330537914540/statuses/64027115940780http://ok.ru/profile/330537914540/statuses/64027115940780
Пишите заголовки грамотно, пожалуйста.
17 июля 1941 года его стрелковый полк отступал. Старший сержант Сиротинин добровольно вызвался прикрыть отступление.
Сиротинин расположился около на холме в густой ржи у колхозной конюшни, что стояла рядом с домом Анны Поклад. С этой позиции хорошо просматривались шоссе, речка, мост. Когда на рассвете показались немецкие танки, Николай подорвал головную машину и ту, что замыкала колонну, образовав пробку на дороге. Тем самым, задача была выполнена, танковая колонна была задержана. Сиротинин мог бы уходить к своим, но он остался - ведь у него было еще около 60 снарядов. По одной из версий, первоначально осталось прикрывать отход дивизии двое человек - Сиротинин и командир его батареи, который стоял у моста и корректировал огонь. Однако затем его ранили, и он ушёл к своим, а Сиротинин остался вести бой один.
http://statehistory.ru/1832/Nikolay-Sirotinin---odin-protiv-kolonny-nemetskikh-tankov--I-odin-v-polne-voin/http://statehistory.ru/1832/Nikolay-Sirotinin---odin-protiv-kolonny-nemetskikh-tankov--I-odin-v-polne-voin/
http://3rm.info/12574-podvig-nikolaya-sirotinina.htmlhttp://3rm.info/12574-podvig-nikolaya-sirotinina.html