Май-июнь 1973 года. "Майдан" в Сантьяго

«С чилийцами встретились второстепенные американские деятели. Помощника госсекретаря по межамериканским делам Чарлза Мейера сменил бывший вторым по рангу дипломатом в американском посольстве во Франции Кубич, однако сам Кубич не участвовал в переговорах. Его представлял Джон Кримминс, бывший посол в Доминиканской Республике, назначенный сразу же после американской интервенции 1965 года. Уместно напомнить, что в течение последних четырех лет вторым номером в американском посольстве в Сантьяго являлся Шлаудеман, облеченный большими правами, чем посол Натаниэл Дэвис, являвшийся важнейшей фигурой до, во время и после вторжения в Санто-Доминго.
Во время последней беседы с чилийским послом Джон Кримминс вкрадчивым голосом предложил на выбор три решения, в которых содержался недвусмысленный ультиматум. Он заявил: «Принимая во внимание, что между нами существуют конфликты, мы считаем, что у нас остаётся всего три возможности: либо мы заморозим конфликты, либо мы найдем пути их разрешения, либо война». Формулируя эти три возможности, США знали, что первые две неприемлемы для Чили и что оставалось только третья: война. Это был ультиматум. «Мы не дадим вам выиграть время», — сказал в заключение Джон Кримминс».
8 апреля спецкор «Правды» В. Боровский сообщал из Сантьяго: «Как видно, уроки выборов не пошли впрок чилийской олигархии. Едва оправившись от смятения и растерянности, она с еще большим озлоблением принялась за террор. Реакционеры понимают, что время работает не в их пользу. Остается ставка на обострение обстановки в стране. С этой целью вновь готовятся «забастовки» хозяев, акты саботажа, захваты предприятий.
В этой кампании активное участие принимает правое крыло Христианско-демократической партии. В последнее время вооруженные группы молодчиков из ХДП всё чаще стали принимать участие в террористических актах наряду с фашиствующими штурмовыми отрядами крайней реакции.»
В начале 1 апреля 1973 года на стенах домов чилийской столицы появились плакаты с загадочной надписью «Операция САКО проводится в жизнь!». САКО — по-испански мешок. Что же это был за «мешок»? Секрет раскрылся, когда арестовали одного из вожаков фашистской организации «Патриа и либертад». У него была найдена директива участникам «операции САКО». Это слово расшифровывалось как «Система организованного гражданского действия», а точнее саботажа. В роли исполнителей выступали «гремиос» — профессиональные организации промышленников, торговцев, фермеров, врачей, инженеров. Вожаки САКО, в частности, предписывали предпринимателям:
«Укрывать не менее 20 процентов поступающих на их предприятия материалов, что позволит создать запасы на случай чрезвычайных обстоятельств.
Создавать склады запасных частей в подвальных помещениях вне предприятия, поддерживая лишь минимальный ритм производства на предприятии...
Распределять продукцию предприятия только через посредников САКО. В случае репрессивных мер со стороны правительства государственному сектору должна поставляться продукция самого низкого качества и в минимальных количествах».
Предпринимателям частного сектора рекомендовалось под любым предлогом увольнять рабочих и служащих, симпатизирующих Народному единству. Если это не удастся, то составить их списки и иметь их под рукой. Других работников следовало завоевывать на свою сторону уступками, не влияющими серьезным образом на расходы предприятия: скромными завтраками и обедами, предоставлением рабочей одежды, единовременных пособий.
Своим сторонникам инструкция советовала «проводить постоянные кампании по психологическому запугиванию, распространять различные слухи и страшные истории, предназначенные для женщин и детей из семей сторонников Народного единства».
Студентам указывалось: «Не помогайте сторонникам Народного единства, не давайте им книг. Садитесь рядом с ними только для того, чтобы выведать у них информацию. Подсказывайте им неправильно на занятиях, вынуждайте их опаздывать. Если они используют шпаргалки, выдавайте их преподавателям».
Опубликование этих директив контрреволюционного подполья только подтвердило то, что и без того было известно: главными виновниками экономических трудностей, беспорядков, саботажа являлись противники правительства.
26 апреля ударные отряды фашистов вновь развязали по всей стране волну насилия и уличных беспорядков. На этот раз предлогом стала реформа образования, проект которой был опубликован правительством для всенародного обсуждения. Правые спровоцировали выступления школьников и студентов аристократических частных учебных заведений, деятельность которых предполагалось поставить под контроль государства. Их возглавили боевики из «Роландо Матуса» и других фашистских отрядов, вооруженные коваными палками, цепями, кастетами, одетые в защитные шлемы. С ними в беспорядках участвовали группы христианско-демократической молодежи, а также специально нанятые хулиганы из деклассированных элементов.
Основные стычки произошли в центре столицы. Утром учащиеся и отряды ультраправых собрались у здания Национальной библиотеки, откуда группами двинулись к разным участкам центра с лозунгами против правительства и лично президента Сальвадора Альенде. Они заняли перекрестки в торговом и деловом районе города, развели костры на проезжей части, перегородили улицы баррикадами, использовав для этого трубы, камни, ограды со строящейся рядом линии метро. Фашиствующие молодчики останавливали автобусы, насильно высаживали пассажиров, били стекла автомобилей, прокалывали шины, полностью парализовав движение транспорта по центральным улицам. Некоторые из налетчиков были вооружены огнестрельным оружием.
Были совершены нападения на здания Управления планирования, Государственной корпорации развития, кредитного банка. Восьмой раз за последние два дня была подвергнута осаде редакция левой газеты «Пуро Чили», причем бандитский отряд прибыл туда из здания, где размещалось руководство христианско-демократической партии. Фашисты пытались также напасть на государственное издательство «Киманту», однако рабочие типографии дали им достойный отпор. Часть бандитов прорвалась к президентскому дворцу и забросала его камнями. Были нанесены повреждения зданиям районного комитета комсомола в Пуэнте-Альто, Центрального Комитета Социалистической молодежи, федерации партий Народного единства. В течение нескольких часов продолжались столкновения у Чилийского университета.
В это время радиостанции, находившиеся под контролем реакции, передавали в эфир подстрекательские призывы к населению выйти на улицы, чтобы «дать бой марксизму».
27 апреля сторонники Народного единства организовали демонстрацию протеста у здания руководства Христианско-демократической партии. В ответ из окон раздались выстрелы. В результате один человек был убит, шесть ранено. Столкновения произошли также в Вальпараисо, Консепсьоне и других городах. Всего было ранено около 100 человек.
Провокации реакции вызвали гневное возмущение в стране. С решительным осуждением преступной заговорщической деятельности контрреволюционных сил выступили политические партии Народного единства, общественные, организации, официальные лица.
Руководство Единого профцентра трудящихся Чили, решительно осудив использование олигархией в преступных политических целях школьников, заявило, что с 27 апреля ежедневно на улицы столицы станут выходить по 10 тысяч рабочих. Они будут организовывать демонстрации в поддержку народного правительства.
28 апреля у президентского дворца состоялся массовый митинг трудящихся Сантьяго, участники которого выразили поддержку народному правительству. Выступая на митинге, президент Сальвадор Альенде призвал народ Чили к бдительности и спокойствию, к сплоченности и единству действий.
Еще более внушительные демонстрации в поддержку президента Альенде и его правительства прошли по всей стране 1 мая. Трудящиеся требовали обуздать саботажников и террористов, призывали народ не поддаваться на провокации «мумий».
1 мая стало известно, что президенту Альенде присуждена международная Ленинская премия «За Укрепление мира между народами» — за выдающиеся заслуги в борьбе за сохранение и укрепление мира.
А фашистские банды не унимались. 4 мая они вновь ринулись на улицы столицы. В их задачу входило создать впечатление, что правительство не контролирует улицу, бессильно навести порядок, потеряло контроль над событиями. Но на этот раз фашисты перестарались. Приняв своих за чужих, они открыли огонь по своим же сторонникам, в результате чего их столичный главарь Марио Агилар был убит, а другой заводила, Эрнесто Миллер, ранен.
5 мая правительство ввело чрезвычайное положение в столице и провинции Сантьяго, а это означало, что власть в этом районе вновь переходила в руки военных. Служба расследования (безопасности) провела обыски в некоторых помещениях фашистских организаций, где были обнаружены настоящие арсеналы оружия, взрывчатки, подрывная литература. Было арестовано несколько фашистских главарей, но судебные власти и на этот раз милостиво освободили их из-под ареста.
16 мая «Правда» опубликовала сообщение своего собкора в Сантьяго В. Чернышёва, где весьма точно раскрывались подрывные планы противников правительства. Корреспондент сообщал, что правые силы предпринимают усилия для организации раскола в армии, переманивая на свою сторону часть офицерства. Реакционная пресса организовала подлинную травлю командующего сухопутными силами генерала Карлоса Пратса и руководителя национального секретариата снабжения генерала Альберто Бачелета. Одновременно предпринимались попытки настроить против правительства и церковь.
Один из главарей профашистской организации «Патриа и либертад», Пабло Родригес, выступая по телевидению, заявил, что его люди не намерены ждать до 1976 года (то есть до окончания мандата президента Сальвадора Альенде). «Если состоятся выборы в 1976 году, — заявил он, — марксизм получит 80 процентов. Поэтому надо действовать до 1976 года». В письме 55 столичных районных руководителей оппозиции (кстати, без единой подписи), опубликованном в газете «Терсера», откровенно говорилось, что «гражданская война представляется реальной перспективой». С призывом к вооруженной борьбе против правительства выступила молодежная организация Национальной партии, чьи ударные отряды «Роландо Матус» не раз уже провоцировали кровавые столкновения.
Операция, проведенная службой расследования правительства в ночи с пятницы на субботу в разных городах Чили, подтвердила, что реакционные элементы накапливают оружие. Печать сообщала, что в Боливии, куда скрылся один из заговорщиков, майор Артуро Маршал, проходят военное обучение 3 тысячи наемников, которых готовят для вторжения в Чили и свержения Сальвадора Альенде.
Фашисты между тем продолжали бесчинствовать по всей стране. Они спровоцировали беспорядки в городе Чильяне, где открыли стрельбу из пистолетов и забросали камнями помещение университета; взорвали в Вальпараисо машину министра внутренних дел; учинили погром в помещении местного управления школ в Пуэнте-Альто.
Крайне сложным было положение на крупнейшем в стране медном руднике «Эль-Теньенте», где с конца апреля часть технического персонала и высокооплачиваемых рабочих — около 20 процентов занятых на руднике — объявили забастовку, сопровождавшуюся всякого рода террористическим актами. Забастовщиков поддерживали демохристиане и фашисты.
25 июня органы безопасности Чили арестовали в Чильяне группу членов банды «Роландо Матус», у которых при обыске было изъято большое количество огнестрельного оружия и боеприпасов. На допросе арестованные сознались, что участвовали в нападениях на прогрессивных политических деятелей, совершали террористические акты. Некоторые из них сообщили, что их организация ведет подготовку к антиправительственному мятежу и захвату власти.
27-го «Меркурио» вышла со статьей, призывавшей свергнуть правительство. Орган «мумий» требовал возложить на небольшую группу избранных военных задачу покончить с политический анархией.
Однако 27 июня переворота не произошло. Вместо него было совершено провокационное покушение на главнокомандующего армией генерала Пратса. За его машиной была устроена погоня. Пратс был вынужден выстрелом из пистолета остановить один из автомобилей, который пытался перекрыть ему дорогу. В автомобиле сидела некая Алехандрина Кокс, аристократка, известная своими фашистскими симпатиями. Она заявила, что всего лишь «показала язык» главнокомандующему. Тут же оказались реакционные журналисты из газет и телевидения, запечатлевшие эту сцену. Генерала окружила толпа провокаторов. Его подняли на смех. Кто-то проколол шины его автомобиля. Под улюлюканье «граждан» главнокомандующий покинул «поле боя», как сообщала враждебная правительству печать, в такси...
Возмущенный этой провокацией, генерал Пратс немедленно подал заявление об отставке. Именно этого и добивались заговорщики. Ведь в случае ухода Пратса с поста его место согласно старшинству должен был занять Аугусто Пиночет... Но Альенде, который уже был в курсе готовившегося вот-вот вспыхнуть реакционного мятежа, уговорил Пратса взять свое заявление обратно. Генералы, включая тех, кто был замешан в заговоре, опасаясь, что он раскрыт, тоже поддержали Пратса. В тот же вечер комендантом столицы был назначен сторонник Пратса генерал Сепульведа.
В четверг, 28 июня, политическое напряжение и общая нервозность продолжали нарастать. В этот день с утра генерал Сепульведа собрал журналистов в своем кабинете в Министерстве национальной обороны и заявил им, что руководство армии еще во вторник получило сведения о готовящемся на среду мятеже. В тот же день были арестованы некоторые из заговорщиков, которые дали показания, подтверждавшие имевшиеся в распоряжении властей сведения на этот счет.
— В заговоре замешаны гражданские лица и младшие офицеры. Количество арестованных и их имена пока не подлежат огласке, — сказал генерал Сепульведа.
Вечерние оппозиционные газеты пытались разоблачения генерала Сепульведы и министра национальной обороны Хосе Тоа превратить в фарс. «Самозаговор», «Крайне таинственный переворот», «Переворот, которого не было» — под такими шапками сообщали правые газеты о раскрытии заговора. «Меркурио» утверждала, что правительственные сообщения о заговоре «нелепы и преувеличены».
А заговорщики, оставшиеся на свободе, готовились к перевороту. Как стало потом известно, Пабло Родригес перевел своих боевиков на подпольное положение, дав указание вооружиться и ждать инструкций, которые будут переданы по радиостанции «Агрикультура».
Переворот должен был совершить 2-й бронетанковый полк, казармы которого расположены неподалеку от «Ла-Монеды». Им командовал майор Роберто Супер, брат которого, Хайме Супер, являлся одним из главарей «Патриа и либертад». Хотя майор Роберто Супер был 28-го отстранен от командования полком, он в 7 часов утра 29-го проник в расположение полка, вывел 8 танков на улицу и повел их к Министерству национальной обороны, чтобы освободить арестованных офицеров, обвиненных в подготовке переворота.

Мятежники освободили содержавшихся там под арестом своих сообщников, после чего танки загромыхали к «Ла-Монеде», расположенной в двух шагах от министерства. Заняв позиции на площади Конституции, против президентского дворца, мятежники открыли по нему огонь.
Их поддержали снайперы, захватившие к тому времени соседние с «Ла-Монедой» здания Министерства финансов и Южноамериканского банка.

Однако охранявшие «Ла-Монеду» 60 карабинеров, верные своему долгу, подняли над дворцом штандарт главы государства и стали отстреливаться, не изъявляя желания сдаться мятежникам.

Заговорщики, однако, уже трубили победу. Их рупор — радиостанция «Агрикультура», передававшая с самого утра кодовую фразу «Запомните, сегодня 29 июня», оповестила своих слушателей в 9 часов утра, что военные захватили «Ла-Монеду» и свергли Альенде. То же самое телеграфировал из Сантьяго корреспондент Ассошиэйтед Пресс. Врагам правительства Альенде явно не терпелось видеть его поверженным.
Но до победы мятежников было далеко. О дальнейшем развитии событий президент Альенде рассказал потом следующее:
— В 8 часов 55 минут мне позвонил в президентскую резиденцию на Томаса Мора заместитель министра внутренних дел Даниэль Вергара. Он был краток, и его слова не нуждались в комментариях: «Товарищ президент! На площади Конституции перед «Ла-Монедой» — танки. Они обстреливают дворец. Мне сообщают, что дворец и с других сторон окружен танками». Я заверил Вергару, что немедленно приму меры к подавлению мятежа. После чего связался с генералом Пратсом и отдал соответствующие распоряжения. Несколько минут спустя снова раздался звонок от Даниэля Вергары: «Президент! Мятежники приказывают нам сдаться. Карабинеры, возглавляемые лейтенантом Пересом, отказываются подчиниться приказу мятежников». Я сказал Вергаре: «Пусть лейтенант Перес повторит историческую фразу в ответ на ультиматум мятежников: «Гвардия умирает, но не сдается, дерьмо!» Между тем главнокомандующий вместе с генералами Пиночетом, Пикерингом, Урбиной и Сепульведой наметили план подавления мятежа...
Как же думал действовать генерал Пратс? Он отдал приказ генералу Оскару Бонилье во главе артиллерийского полка «Такна» (того самого, который в 1970 году поднял мятеж, возглавленный Вио) занять казармы 2-го бронетанкового полка и арестовать его офицеров. В лице генерала Оскара Бонильи заговорщики имели еще одно доверенное лицо, подручного Пиночета. Бонилья в прошлом был адъютантом Фрея и военным атташе в Вашингтоне. Он тоже участник заговора, но ни Пратс, ни Альенде об этом не знают. Парадоксальная ситуация: заговорщики подавляют заговорщиков. Как это объяснить? По-видимому, майор Супер, и его сообщник Родригес самовольничали, двинулись в бой, не спросив на то разрешения у подлинных главарей заговора — Пиночета, Бонильи и прочих. Последние в надежде усыпить бдительность Альенде и получить в будущем большую свободу действий решили пожертвовать своими не в меру ретивыми последователями.
Пока генерал Бонилья пытался овладеть казармами 2-го бронетанкового полка, Пратс направился во главе колонны, в которую входили части полка «Бенин» и курсанты различных военных училищ, к президентскому дворцу, всё еще находившемуся под обстрелом танков.
Не менее энергично действовал преданный правительству генеральный директор корпуса карабинеров генерал Сепульведа. Он направил в распоряжение Альенде в его резиденцию на улицу Томаса Мора два батальона карабинеров и шесть танкеток (легких танков).
Альенде несколько раз обращался по радио к трудящимся, информируя их о ходе событий и призывая занять предприятия.
В 10 часов утра курсанты военных школ и подразделения полка «Бенин» заняли позиции в районе «Ла-Монеды», практически окружив танки мятежников. Пытаясь избежать кровопролития, генерал Пратс в сопровождении двух адъютантов направился на площадь Конституции к стрелявшим по «Ла-Монеде» танкам и добился сдачи в плен экипажей четырех из них. Командир пятого танка отказался выполнять приказ о сдаче и хотел выстрелить в главнокомандующего из пистолета. К счастью, адъютант генерала, майор Савала, успел его обезоружить. Оставшиеся три танка бежали с поля боя обратно в казармы 2-го бронетанкового полка, где сдались войскам генерала Оскара Бонильи.
В 11 часов 45 минут Сальвадор Альенде в сопровождении личной охраны, группы карабинеров, под охраной трех танкеток прибыл в «Ла-Монеду», где его встретили командующие сухопутными войсками, ВВС и ВМС, а также министр национальной обороны. На площади стояли пять танков мятежников, их орудия молчали; экипажи танков уже находились под арестом. Но по дворцу всё еще стреляли снайперы, засевшие в соседних домах. Вскоре и они замолчали. Мятеж провалился. При его подавлении 12 человек было убито, из них 7 военных, несколько десятков было ранено. Аресту подверглись только участвовавшие в мятеже офицеры. Они были отданы под суд военного трибунала. Солдаты, выполнявшие их приказы, не понесли какого-либо наказания. В тот же день, 29 июня, в 5 часов пополудни фашистские вожаки во главе с Пабло Родригесом укрылись в эквадорском посольстве. Они вскоре получили разрешение покинуть страну и вылетели в Эквадор.
Во второй половине дня трудящиеся столицы стали стекаться к президентскому дворцу. Они скандировали лозунги: «Власть народному правительству!», «Альенде, народ с тобой!», «Под суд мятежников!»
Вечером на площади против «Ла-Монеды» состоялся митинг солидарности с президентом Альенде, в котором участвовало свыше ста тысяч человек. Перед собравшимися с балкона дворца выступил президент. Он рассказал о планах заговорщиков, как они были расстроены преданными правительству военными силами.
— Мы продолжим выполнение нашей программы в обстановке демократии и свободы, — заверил Альенде, собравшихся. — Однако это не значит, что мы примиримся с антидемократическими силами, подрывными фашистскими элементами. — Президент заявил, что, соблюдая конституцию, не распустит Национальный конгресс, хотя контролирующая конгресс оппозиция и вдохновляет тех, кто ведет подрывную деятельность против правительства. Если же понадобится, то он прибегнет к плебисциту, чтобы дать народу высказаться. — Товарищи, трудящиеся Сантьяго! — заключил президент. — Мы должны организовать, создать народную власть, но не против правительства и не независимую от правительства, а на основе правительства, которое является главным инструментом в руках рабочих, с помощью которого они могут дальше развивать революционный процесс.
Не исключался не только выстрел убийцы... События 29 июня, несомненно, явились поражением реакции и победой правительства Сальвадора Альенде. «Танкасо», как стали называть июньский мятеж в печати, провалился, как в свое время «Такнасо». Но враг не был ни разгромлен, ни разоружен. Был отсечен лишь один из его многочисленных органов, поражена лишь видимая часть реакционного айсберга. Поединок продолжался.»


Из книги Сальвадор Альенде. М.: Молодая гвардия, 1975
Иосиф Ромуальдович Лаврецкий (Григулевич) (1913—1988) — выдающийся советский разведчик-нелегал, впоследствии — учёный, член-корреспондент Академии наук СССР, латиноамериканист и историк католической церкви.