1663
5
Любовь нацистов к расовым теориям и евгеническим экспериментам проложила дорогу к массовым убийствам «неполноценного» населения. Но начатую в 1939 году программу эвтаназии Т-4 свернули уже в августе 1941-го. Теперь с больными расправлялись в обычных медицинских клиниках. Одной из самых жутких стала психиатрическая клиника в Обравальде.
В 1941 году немецкая публика узнала о существовании государственной программы эвтаназии «неполноценного» населения. Католики таким политическим инновациям не обрадовались: мол, как-то это не по-христиански — убивать калек-германцев. Больше всех возмущался епископ Мюнстера Клеменс фон Гален.
Посчитав, что не стоит провоцировать население в ходе начавшегося арийского дранг нах остен, программу официально прикрыли.
Вместо неё верхушка рейха решила уничтожать «неполноценное» население либо в концлагерях, либо в обычных медклиниках. Благо многие медики были фанатичными нацистами и не видели ничего плохого в том, чтобы избавить великогерманскую расу от «наследственных уродов». Одной из фабрик смерти стала психиатрическая клиника Мезериц‑Обравальд.
Посчитав, что не стоит провоцировать население в ходе начавшегося арийского дранг нах остен, программу официально прикрыли.
Вместо неё верхушка рейха решила уничтожать «неполноценное» население либо в концлагерях, либо в обычных медклиниках. Благо многие медики были фанатичными нацистами и не видели ничего плохого в том, чтобы избавить великогерманскую расу от «наследственных уродов». Одной из фабрик смерти стала психиатрическая клиника Мезериц‑Обравальд.
Место тихое, для убийства годное
Психиатрическая клиника по стародавней традиции находилась в тихом и живописном месте. Это исключало посторонних, изолировало больных и медицинский персонал. Можно было спокойно заниматься ликвидацией «лишнего» населения, не привлекая к себе внимания.
×
(Фото: Главный вход в Мезериц-Обравальд)
Важной особенностью Обравальда были большие расстояния между зданиями комплекса. Персонал часто не знал и (от греха подальше) не интересовался, что происходит в соседних корпусах. Так что здесь можно было лечить ветеранов войны и уничтожать унтерменшей одновременно.
В 1939 году клиника вмещала 900 пациентов. Изменение рейхспрограммы эвтаназии превратило её в крупный промежуточный хаб. Тысячи пациентов, часто неизлечимо больных, проходили через клинику перед тем, как уехать в место своего уничтожения.
Важной особенностью Обравальда были большие расстояния между зданиями комплекса. Персонал часто не знал и (от греха подальше) не интересовался, что происходит в соседних корпусах. Так что здесь можно было лечить ветеранов войны и уничтожать унтерменшей одновременно.
В 1939 году клиника вмещала 900 пациентов. Изменение рейхспрограммы эвтаназии превратило её в крупный промежуточный хаб. Тысячи пациентов, часто неизлечимо больных, проходили через клинику перед тем, как уехать в место своего уничтожения.
(Фото: Пациенты клиники)
В 1941 году главой клиники был назначен бывший продажник и фанатичный нацист Вальтер Грабовски. Чтобы превратить заведение в идеальную фабрику смерти, эффективный наци-менеджер заставил медперсонал работать по 14 часов в день. Все свободные площади заставлялись койками. Экономили буквально на всём — всё шло фронту, а «неполноценные» не стоили потраченных усилий. В первые два года многие пациенты умирали просто от голода. Но в 1943-м к делу решили подойти во всеоружии передовой нацистской науки.
В 1941 году главой клиники был назначен бывший продажник и фанатичный нацист Вальтер Грабовски. Чтобы превратить заведение в идеальную фабрику смерти, эффективный наци-менеджер заставил медперсонал работать по 14 часов в день. Все свободные площади заставлялись койками. Экономили буквально на всём — всё шло фронту, а «неполноценные» не стоили потраченных усилий. В первые два года многие пациенты умирали просто от голода. Но в 1943-м к делу решили подойти во всеоружии передовой нацистской науки.
Утонувшие в бездне
Весной 1943 года на троих врачей клиники — Вернике, Фольхайма и Мооца — была возложена ответственная нацистская миссия: уничтожать всех поступающих унтерменшей. Если сил не хватало — организовывать вывоз в концлагеря на востоке.
Убийство обставлялось как обычная процедура. Человека сопровождали в специальную «изоляционную» комнату. Перед этим ему давали выпить дозу веронала (один из первых барбитуратов, сильнодействующее снотворное) или любой другой сильный седативный препарат. В комнате пациент снова выпивал веронал или люминал (фенобарбитал, препарат той же группы действия), но дозу увеличивали в десять раз. Если пациент сопротивлялся, что не было редкостью, то с помощью трёх помощников доктора быстро кололи ему морфин или скополамин и опаивали ударной дозой седатика. После чего пациент быстро умирал.
С 1943 по 1945 год за два года троица нацистских психиатров убила около десяти тысяч пациентов клиники. Это не считая неустановленного числа тех, кто просто умер от голода, условий содержания, не оказанной вовремя медпомощи. Большинство пациентов хоронили на кладбище при клинике. У убитых в рамках новой-старой программы эвтаназии в выписках для родственников чаще всего фигурировала только одна причина смерти — внезапный инсульт.
Убийство обставлялось как обычная процедура. Человека сопровождали в специальную «изоляционную» комнату. Перед этим ему давали выпить дозу веронала (один из первых барбитуратов, сильнодействующее снотворное) или любой другой сильный седативный препарат. В комнате пациент снова выпивал веронал или люминал (фенобарбитал, препарат той же группы действия), но дозу увеличивали в десять раз. Если пациент сопротивлялся, что не было редкостью, то с помощью трёх помощников доктора быстро кололи ему морфин или скополамин и опаивали ударной дозой седатика. После чего пациент быстро умирал.
С 1943 по 1945 год за два года троица нацистских психиатров убила около десяти тысяч пациентов клиники. Это не считая неустановленного числа тех, кто просто умер от голода, условий содержания, не оказанной вовремя медпомощи. Большинство пациентов хоронили на кладбище при клинике. У убитых в рамках новой-старой программы эвтаназии в выписках для родственников чаще всего фигурировала только одна причина смерти — внезапный инсульт.
(Фото: Кладбище в Обравальде)
В январе 1945 года Красная армия вплотную подошла к Обравальду. Вместе с тысячью чудом выживших пациентов клиники советские военные обнаружили массовые захоронения. Но к тому времени троица психиатров спешно смотала удочки. К сожалению, двое из них — Фольхайм и Мооц — так никогда и не предстали перед судом. А вот доктора Хильду Вернике удалось арестовать десятого августа 1945 года в американской зоне оккупации Германии и судить в Берлине.
В январе 1945 года Красная армия вплотную подошла к Обравальду. Вместе с тысячью чудом выживших пациентов клиники советские военные обнаружили массовые захоронения. Но к тому времени троица психиатров спешно смотала удочки. К сожалению, двое из них — Фольхайм и Мооц — так никогда и не предстали перед судом. А вот доктора Хильду Вернике удалось арестовать десятого августа 1945 года в американской зоне оккупации Германии и судить в Берлине.
Ни в чём не виноватая фрау
Хильда Вернике родилась в семье армейского офицера в 1899 году в Шлезвиге. Медицинское образование она получила в Марбурге, а работать в Обравальде стала с первого октября 1927 года. Семейный орднунг и дисциплирунг выразился в безусловной поддержке, оказанной фрау Вернике сначала ультраправой партии НННП (Немецкая национальная народная партия), а с 1933 года — нацистам. Опасаясь чисток служащих, в том же 1933 году Хильда быстренько вступила в НСДАП.
Представ перед судом в 1945 году, фрау избрала довольно банальную схему защиты — «ну все побежали, и я побежала».
Массовые убийства она оправдывала тем, что условия были такие — война шла. А у неё был приказ — вы что же, господа судьи, намекаете, что я должна была нарушить военные приказы? С точки зрения нацистских законов, фрау Хильда не сделала ничего предосудительного. Наоборот, следовала им по всей форме и с изрядным рвением.
Представ перед судом в 1945 году, фрау избрала довольно банальную схему защиты — «ну все побежали, и я побежала».
Массовые убийства она оправдывала тем, что условия были такие — война шла. А у неё был приказ — вы что же, господа судьи, намекаете, что я должна была нарушить военные приказы? С точки зрения нацистских законов, фрау Хильда не сделала ничего предосудительного. Наоборот, следовала им по всей форме и с изрядным рвением.
(Фото: Хильда Вернике перед судом)
«Понимаете, они бы все равно умерли. Не от голода, так от условий у нас», — оправдывала доктор Вернике убийства пациентов клиники. Какая, мол, разница, как умрёт человек? Она всего лишь помогала им быстро и легко уйти. Против своей воли, да, но на это пришлось пойти — иначе она бы нарушила закон.
Вернике до последнего отрицала, что делала что-то незаконное. Однако во время одного из допросов сказала, что осознавала: программу эвтаназии надо держать в полном секрете. Подтвердив задним числом, что её деятельность была преступной, доктор Вернике поспешила сгладить своё невольное признание. Мол, нельзя насильное опаивание ударными дозами седативных препаратов считать преступным — это была «милосердная смерть».
Но берлинский суд это не впечатлило. Двадцать пятого марта 1946 года Хильду Вернике признали виновной в убийствах более 600 пациентов клиники в Обравальде и приговорили к смерти. Семнадцатого января 1947 года фрау-смерть была гильотинирована в берлинской тюрьме Моабит.
Жаль, что другие доктора Обравальда сумели уйти от возмездия за свои преступления.
ФАРИД МАМЕДОВ
«Понимаете, они бы все равно умерли. Не от голода, так от условий у нас», — оправдывала доктор Вернике убийства пациентов клиники. Какая, мол, разница, как умрёт человек? Она всего лишь помогала им быстро и легко уйти. Против своей воли, да, но на это пришлось пойти — иначе она бы нарушила закон.
Вернике до последнего отрицала, что делала что-то незаконное. Однако во время одного из допросов сказала, что осознавала: программу эвтаназии надо держать в полном секрете. Подтвердив задним числом, что её деятельность была преступной, доктор Вернике поспешила сгладить своё невольное признание. Мол, нельзя насильное опаивание ударными дозами седативных препаратов считать преступным — это была «милосердная смерть».
Но берлинский суд это не впечатлило. Двадцать пятого марта 1946 года Хильду Вернике признали виновной в убийствах более 600 пациентов клиники в Обравальде и приговорили к смерти. Семнадцатого января 1947 года фрау-смерть была гильотинирована в берлинской тюрьме Моабит.
Жаль, что другие доктора Обравальда сумели уйти от возмездия за свои преступления.
ФАРИД МАМЕДОВ
Источник:
Еще крутые истории!
реклама
как говориться, горбатого только могила исправит!