1093
3
«Православные монархисты» - это самые отпетые мракобесы из буржуазных идеологов. Они с пеной у рта проклинают революцию, размазывают сопли по последним Романовым, по-кликушески вопят, что русский народ страшно провинился, «предав государя», и призывают нас посыпать пеплом главу, каяться за грех отцов и просить прощения у «государя».
Мракобесы все больше входят во вкус. Они настолько обнаглели, что теперь уже открыто заговорили о восстановлении монархии, о восстановлении сословий, и т.п.
Странно, что они не настаивают на восстановлении крепостного права! Как говорится, и на том спасибо!
Впрочем, все еще впереди. Аппетит приходит во время еды. Может быть, через год-другой эти господа на полном серьезе заговорят о необходимости вернуть крепостное право. Может быть, они начнут с умилением расписывать прелести крепостного права, как теперь расписывают прелести монархии: крепостное право установлено самим богом, крепостное право – наша духовная скрепа, крепостное право сплачивает нацию и поддерживает нравственность народа, крепостное право – залог процветания России!
Поэтому – молитесь, чтобы бог сжалился над Россией и даровал ей крепостное право! Чтобы поставил над глупым народом умного помещика с кнутом, который будет заботиться о нашей нравственности. И для ее улучшения время от времени будет нас пороть – конечно, вполне «по-отечески», как выразился Никита Михалков - со всей христианской любовью.
И снова найдутся больные головой люди, которые будут устраивать молебны о «даровании России крепостного права», вышагивать со свечками и иконами!
Странно, что они не настаивают на восстановлении крепостного права! Как говорится, и на том спасибо!
Впрочем, все еще впереди. Аппетит приходит во время еды. Может быть, через год-другой эти господа на полном серьезе заговорят о необходимости вернуть крепостное право. Может быть, они начнут с умилением расписывать прелести крепостного права, как теперь расписывают прелести монархии: крепостное право установлено самим богом, крепостное право – наша духовная скрепа, крепостное право сплачивает нацию и поддерживает нравственность народа, крепостное право – залог процветания России!
Поэтому – молитесь, чтобы бог сжалился над Россией и даровал ей крепостное право! Чтобы поставил над глупым народом умного помещика с кнутом, который будет заботиться о нашей нравственности. И для ее улучшения время от времени будет нас пороть – конечно, вполне «по-отечески», как выразился Никита Михалков - со всей христианской любовью.
И снова найдутся больные головой люди, которые будут устраивать молебны о «даровании России крепостного права», вышагивать со свечками и иконами!
Чтобы изобразить кровавого палача Николая и его жену-психопатку «святыми», им состряпали слащаво-лицемерное жизнеописание в лучших традициях православного ханжества.
Это жизнеописание - что-то уникальное. Наглость барона Мюнхгаузена, Насреддина Ходжи и прочих легендарных лгунов бледнеет перед наглостью «православных монархистов».
Оказывается – Николай Второй добровольно «принес себя в жертву»! Оказывается, он своей жертвой «искупил грех народа»! Оказывается, он сознательно обрек себя и свою семью на смерть – чтобы «спасти Россию»!
Остается пожалеть тех людей, для которых стряпается подобная чушь, которые могут принять ее за чистую монету. Таким людям помочь может только психиатр.
А мы будем опираться на исторические факты и на марксистскую науку.
Идеологи монархистов теперь внушают, что якобы Николай Второй не раздавил революцию не потому, что не смог – а потому что он, будучи очень кротким и милосердным, сам не захотел!
Вот что говорит, например, один из таких адептов монархии, священник Андрей Ткачев: «Николай не хотел войны, не хотел братоубийства и кровопролития. Народ-то был больной!» https://www.youtube.com/watch?v=WV0-JBAgOIA
Надо же! Как трогательно! Добрейший царь пожалел «больной народ», и милостиво решил его не карать, чтобы предотвратить «братоубийство и кровопролитие»!
Да - эти розовые сопли на обывателей очень действуют, некоторых даже заставляют прослезиться. Но мы прекрасно знаем: никогда, ни разу за всю историю человечества не было такого, чтобы угнетатели отказались подавить восстание угнетенных по доброй воле, из жалости, сострадания и прочих человечных чувств. Факты показывают – если угнетатели могли подавить восстание угнетенных – они давили безо всякой пощады. А если не давили – то только потому, что не смогли, потому что угнетенные дали им отпор.
То же самое и с Николаем Вторым. Когда слушаешь эти розовые сопли, что он по своей кротости отказался подавлять Февральскую революцию, то сразу возникает вопрос – а где же была эта «кротость» в Кровавое воскресенье, когда он расстрелял мирную демонстрацию рабочих и убил сотни людей, среди которых были старики, женщины и дети? Где была эта «кротость» в 1905-1907 году когда он топил в крови первую революцию? Где была эта кротость? Она спала? Или где-то гуляла? В то время он спокойно тысячами расстреливал и вешал – а в Феврале семнадцатого вдруг просиял кротостью?
На самом деле Николай и в Феврале семнадцатого года был верен себе – он оставался таким же палачом, таким же кровавым душителем рабочего класса, каким был всю свою жизнь. Он и в Феврале семнадцатого сделал все, что от него зависело, чтобы задушить революцию. Если бы у него только хватило сил – то он и Февральскую революцию утопил бы в крови с такой же зверской жестокостью, как и революцию 1905 года. И не сделал он это только по одной причине – что этих сил ему не хватило. Или, проще говоря – потому что руки оказались коротки.
А дотянуться этим руками до горла революции он пытался – и еще как!
Первую попытку он сделал сразу, как только узнал из письма императрицы о массовых демонстрациях в Петрограде. В своем письме эта госпожа очень гневалась, что голодные рабочие требуют хлеба! Как тут не вспомнить почти такую же реакцию на страдания трудового народа другой императрицы, французской королевы Марии-Антуанеты. Когда ей сказали, что у народа нет хлеба, она ответила: «Пусть едят пирожные!».
В заключение супруга Николая советовала ему проучить этих наглых рабочих, «дать им почувствовать свой кулак».
Николай последовал этому совету и отдал приказ: «Повелеваю немедленно прекратить беспорядки!»
Именно тогда войска и полиция стали разгонять демонстрации, а когда рабочие отказались расходиться – начали стрелять в них. В расстреле на Знаменской площади, на Невском проспекте и в других уличных боях были убиты около полторы тысяч рабочих.
Как видим – никакой кротостью тут и не пахнет. В Феврале семнадцатого Николай Кровавый также спокойно проливал кровь рабочих - как он это делал всегда. И конечно, он бы на этом не остановился. Он бы убил сотни тысяч и даже миллионы – лишь бы остановить революцию. А не сделал он это, потому что не сумел – питерские войска отказались стрелять в народ и стали переходить на сторону восставших.
Была еще одна попытка «царственного мученика» разделаться с революцией. Он снарядил в Питер из Могилева, из ставки, фактически карательную армию под руководством генерала Иванова, известного душителя революции 1905 года. Генералу было приказано – подавить новую революцию любой ценой. Ему были даны неограниченные полномочия военного диктатора, были разрешены любые «чрезвычайные меры». То есть, «кроткий» царь развязал своему карателю руки для любых зверств. В этом контексте фразы о «святом государе», который из любви к народу отказался проливать кровь – звучат просто анекдотично.
Иванову выделили самые лучшие войска:
«Посылаются от войск Северного фронта в Петроград: два Кавалерийских полка по возможности из резерва 15-й кавалерийской дивизии (Переяславский, Украинский, Татарский, Уланский и 3-й Уральский казачьи полки), два пехотных полка из самых прочных, надёжных, одна пулемётная команда Кольта для Георгиевского батальона (отряда ген. Иванова), который идёт из Ставки. Прочных генералов, смелых помощников. Такой же отряд последует с Западного фронта. Минута грозная и нужно сделать всё для ускорения прибытия прочных войск. В этом заключается вопрос нашего дальнейшего будущего».
Однако у генерала сразу не заладилось. Дело в том, что сами солдаты, которых направили в Питер в качестве палачей – совсем не горели желанием защищать царя. Им опротивела война; царь, его семья и вообще самодержавие как таковое им уже были ненавистны.
Убивать ради этого своих товарищей, таких же простых людей из народа и умирать самим – они не хотели. Дисциплина в войске стала падать. Солдаты пьянствовали, дерзили офицерам, мародерствовали. (В том числе, воровали даже у офицеров)! Некоторые вообще дезертировали. Их ловили, возвращали, наказывали, и т.д. Иванову приходилось постоянно разбираться с пьяными, буянящими, дезертирующими солдатами. Поэтому он двигался в несколько раз медленней, чем предполагалось. Из-за путаницы и неразберихи некоторые части ивановской армии вообще отстали или поехали по другому направлению. Наконец, Иванова, который вообще отбился от своего войска и остался только с одним Батальоном георгиевских кавалеров - на станции Сусанино блокируют революционные железнодорожники. Потом его отпускают, и он с грехом пополам едет дальше – но на станции Семрино его опять блокируют. Здесь же появляются революционные агитаторы, и Батальон георгиевских кавалеров выходит из-под контроля Иванова. Иванов делает еще одну жалкую попытку, 2 марта посылает зачем-то полковника Тилли в Петроград, чтобы он «собрал там информацию о положении в городе». 3 марта Тилли сообщает, что задержан в Царском Селе революционными властями. В ночь с 3 на 4 марта наш «усмиритель» бесславно выезжает обратно в Ставку. На станции Дно он узнаёт от её коменданта об отречении Николая II от престола, в Орше узнаёт об отказе от престола великого князя Михаила Александровича.
Так закончилась вторая попытка «кроткого государя» сломать волю народа к свободе, удержать его под ярмом самодержавия. Как видим – он готов был пролить моря народной крови, только бы раздавить революцию. Да вот – кишка оказалась тонка, не удалось расправиться с революцией, как мечталось!
Пришлось Кровавому самому предстать перед судом народа и заплатить за свои злодеяния. А мракобесы, пользуясь невежеством обывателя, врут теперь безо всякого стыда, что он не стал подавлять революцию, чтобы «не проливать кровь». Но мы видим, чего стоит эта ложь – да и все вообще россказни мракобесов о «царственных мучениках».
Это жизнеописание - что-то уникальное. Наглость барона Мюнхгаузена, Насреддина Ходжи и прочих легендарных лгунов бледнеет перед наглостью «православных монархистов».
Оказывается – Николай Второй добровольно «принес себя в жертву»! Оказывается, он своей жертвой «искупил грех народа»! Оказывается, он сознательно обрек себя и свою семью на смерть – чтобы «спасти Россию»!
Остается пожалеть тех людей, для которых стряпается подобная чушь, которые могут принять ее за чистую монету. Таким людям помочь может только психиатр.
А мы будем опираться на исторические факты и на марксистскую науку.
Идеологи монархистов теперь внушают, что якобы Николай Второй не раздавил революцию не потому, что не смог – а потому что он, будучи очень кротким и милосердным, сам не захотел!
Вот что говорит, например, один из таких адептов монархии, священник Андрей Ткачев: «Николай не хотел войны, не хотел братоубийства и кровопролития. Народ-то был больной!» https://www.youtube.com/watch?v=WV0-JBAgOIA
Надо же! Как трогательно! Добрейший царь пожалел «больной народ», и милостиво решил его не карать, чтобы предотвратить «братоубийство и кровопролитие»!
Да - эти розовые сопли на обывателей очень действуют, некоторых даже заставляют прослезиться. Но мы прекрасно знаем: никогда, ни разу за всю историю человечества не было такого, чтобы угнетатели отказались подавить восстание угнетенных по доброй воле, из жалости, сострадания и прочих человечных чувств. Факты показывают – если угнетатели могли подавить восстание угнетенных – они давили безо всякой пощады. А если не давили – то только потому, что не смогли, потому что угнетенные дали им отпор.
То же самое и с Николаем Вторым. Когда слушаешь эти розовые сопли, что он по своей кротости отказался подавлять Февральскую революцию, то сразу возникает вопрос – а где же была эта «кротость» в Кровавое воскресенье, когда он расстрелял мирную демонстрацию рабочих и убил сотни людей, среди которых были старики, женщины и дети? Где была эта «кротость» в 1905-1907 году когда он топил в крови первую революцию? Где была эта кротость? Она спала? Или где-то гуляла? В то время он спокойно тысячами расстреливал и вешал – а в Феврале семнадцатого вдруг просиял кротостью?
На самом деле Николай и в Феврале семнадцатого года был верен себе – он оставался таким же палачом, таким же кровавым душителем рабочего класса, каким был всю свою жизнь. Он и в Феврале семнадцатого сделал все, что от него зависело, чтобы задушить революцию. Если бы у него только хватило сил – то он и Февральскую революцию утопил бы в крови с такой же зверской жестокостью, как и революцию 1905 года. И не сделал он это только по одной причине – что этих сил ему не хватило. Или, проще говоря – потому что руки оказались коротки.
А дотянуться этим руками до горла революции он пытался – и еще как!
Первую попытку он сделал сразу, как только узнал из письма императрицы о массовых демонстрациях в Петрограде. В своем письме эта госпожа очень гневалась, что голодные рабочие требуют хлеба! Как тут не вспомнить почти такую же реакцию на страдания трудового народа другой императрицы, французской королевы Марии-Антуанеты. Когда ей сказали, что у народа нет хлеба, она ответила: «Пусть едят пирожные!».
В заключение супруга Николая советовала ему проучить этих наглых рабочих, «дать им почувствовать свой кулак».
Николай последовал этому совету и отдал приказ: «Повелеваю немедленно прекратить беспорядки!»
Именно тогда войска и полиция стали разгонять демонстрации, а когда рабочие отказались расходиться – начали стрелять в них. В расстреле на Знаменской площади, на Невском проспекте и в других уличных боях были убиты около полторы тысяч рабочих.
Как видим – никакой кротостью тут и не пахнет. В Феврале семнадцатого Николай Кровавый также спокойно проливал кровь рабочих - как он это делал всегда. И конечно, он бы на этом не остановился. Он бы убил сотни тысяч и даже миллионы – лишь бы остановить революцию. А не сделал он это, потому что не сумел – питерские войска отказались стрелять в народ и стали переходить на сторону восставших.
Была еще одна попытка «царственного мученика» разделаться с революцией. Он снарядил в Питер из Могилева, из ставки, фактически карательную армию под руководством генерала Иванова, известного душителя революции 1905 года. Генералу было приказано – подавить новую революцию любой ценой. Ему были даны неограниченные полномочия военного диктатора, были разрешены любые «чрезвычайные меры». То есть, «кроткий» царь развязал своему карателю руки для любых зверств. В этом контексте фразы о «святом государе», который из любви к народу отказался проливать кровь – звучат просто анекдотично.
Иванову выделили самые лучшие войска:
«Посылаются от войск Северного фронта в Петроград: два Кавалерийских полка по возможности из резерва 15-й кавалерийской дивизии (Переяславский, Украинский, Татарский, Уланский и 3-й Уральский казачьи полки), два пехотных полка из самых прочных, надёжных, одна пулемётная команда Кольта для Георгиевского батальона (отряда ген. Иванова), который идёт из Ставки. Прочных генералов, смелых помощников. Такой же отряд последует с Западного фронта. Минута грозная и нужно сделать всё для ускорения прибытия прочных войск. В этом заключается вопрос нашего дальнейшего будущего».
Однако у генерала сразу не заладилось. Дело в том, что сами солдаты, которых направили в Питер в качестве палачей – совсем не горели желанием защищать царя. Им опротивела война; царь, его семья и вообще самодержавие как таковое им уже были ненавистны.
Убивать ради этого своих товарищей, таких же простых людей из народа и умирать самим – они не хотели. Дисциплина в войске стала падать. Солдаты пьянствовали, дерзили офицерам, мародерствовали. (В том числе, воровали даже у офицеров)! Некоторые вообще дезертировали. Их ловили, возвращали, наказывали, и т.д. Иванову приходилось постоянно разбираться с пьяными, буянящими, дезертирующими солдатами. Поэтому он двигался в несколько раз медленней, чем предполагалось. Из-за путаницы и неразберихи некоторые части ивановской армии вообще отстали или поехали по другому направлению. Наконец, Иванова, который вообще отбился от своего войска и остался только с одним Батальоном георгиевских кавалеров - на станции Сусанино блокируют революционные железнодорожники. Потом его отпускают, и он с грехом пополам едет дальше – но на станции Семрино его опять блокируют. Здесь же появляются революционные агитаторы, и Батальон георгиевских кавалеров выходит из-под контроля Иванова. Иванов делает еще одну жалкую попытку, 2 марта посылает зачем-то полковника Тилли в Петроград, чтобы он «собрал там информацию о положении в городе». 3 марта Тилли сообщает, что задержан в Царском Селе революционными властями. В ночь с 3 на 4 марта наш «усмиритель» бесславно выезжает обратно в Ставку. На станции Дно он узнаёт от её коменданта об отречении Николая II от престола, в Орше узнаёт об отказе от престола великого князя Михаила Александровича.
Так закончилась вторая попытка «кроткого государя» сломать волю народа к свободе, удержать его под ярмом самодержавия. Как видим – он готов был пролить моря народной крови, только бы раздавить революцию. Да вот – кишка оказалась тонка, не удалось расправиться с революцией, как мечталось!
Пришлось Кровавому самому предстать перед судом народа и заплатить за свои злодеяния. А мракобесы, пользуясь невежеством обывателя, врут теперь безо всякого стыда, что он не стал подавлять революцию, чтобы «не проливать кровь». Но мы видим, чего стоит эта ложь – да и все вообще россказни мракобесов о «царственных мучениках».
Источник:
Ссылки по теме:
- Подборка дорожной жести
- Необдуманный обгон стоил водителю жизни
- Полет тайского хруста
- Женщина лишилась ноги
- Зацепился за проволоку рукой
реклама
Один только Распутин чего стоит.
А Ставка, в первую мировую. От него ждут незамедлительных решений на фронте, а он сидит и каждый день по пол дня письма пишет романтические. И ворон стреляет, он об этом сам хвастался в очередном письме.
Тьфу, мля.
PS У нас еще нет статьи за оскорбления монаршества?
Может будем искать что было хорошего и от этого отталкиваться?
Хотя кому я рассказываю...
я ж про другое - капитализм довел США до Великой депрессии, но никто не называет это геноцидом, как голод в СССР. Почему? Потому что они сделали вывод и идут дальше, а у нас обязательно требуют каяться что вот те совершили ошибки потому что они "плохие, самодовольные, жадные и пр. эпитеты". И как то никто не говорит о причинах
с учетом того, что революционеры с 1901 года по 1911 убили 16 тыс человек..
И советская власть.. только официально, только в Брянской области с 37 по 38 год было расстреляно 4тыс человек..
"На территории нынешней Брянской области в 1937–1938 годах по политическим статьям осудили более 16 тыс. человек, из них свыше 4 тыс. человек были приговорены к расстрелу."
"Городская больница № 23
Яузская улица, 11
Усадьба предпринимателей Баташевых в конце XIX века превратилась в больницу. В 1920-х здание стало местом массовых расстрелов. Во дворе были найдены останки 969 человек. Большинство из них дворяне и офицеры царской армии."
зверства царского режима меркнут с тем что творила советская власть при своем становлении.. Я просто из открытых источников первые 2 места массовых расстрелов взял, но это было по всей стране так..я как бы потомок поволжских немцев, мою родную тетю, еще ребенком депортировали в Казахстан.. в товарном вагоне..
А православным стоило бы помнить,что Синод в своей периодике поддержал Февральскую революцию и свержение самодержавия.Так что каяться надо не народу,а в первую очередь РПЦ.
Там у них примерно такая каша.