Джан Микалессин раскрывает подлинную историю украинской «революции» 2014 года

Эта новость — не совсем новость, но до сих пор никто не беседовал с грузинскими снайперами, которые сеяли смерть и хаос, чтобы привести легитимное правительство Украины к краху.

Кто расстрелял более 80 демонстрантов и полицейских на Майдане Незалежности — площади Независимости, расположенной в сердце Киева и до 20 февраля 2014 года бывшей символом манифестаций за соглашение о вступлении Украины в Европейский союз? Антироссийская оппозиция, оказавшаяся в правительстве после изгнания пророссийского президента Виктора Януковича, всегда указывала на силы спецназа свергнутого президента, обвиняя их в том, что они отправили команду снайперов стрелять по манифестантам, чтобы утопить протест в море крови. Уже тогда многие, однако, выражали в связи с этим сомнения и неуверенность.

Первым, кто оспорил эту версию, стал министр иностранных дел Эстонии Урмас Паэт (Urmas Paet). Вернувшись из поездки в Киев, куда он отправился всего через пять дней после массового расстрела, он сообщил по телефону комиссару по международным делам в Европейском союзе Кэтрин Эштон (Catherine Ashton) информацию, полученную от врача-украинки, которая осматривала трупы на Майдане. Этот звонок, перехваченный и опубликованный российскими СМИ, обескураживает.

«Больше всего беспокойство вызывает то, — говорит Паэт, — что все доказательства указывают, будто все люди, убитые снайперами — как полицейские, так и простые люди на улице — были убиты одними и теми же снайперами…». Услышав, что Эштон совершенно очевидно озадачена этими словами, министр цитирует свидетельство украинского врача. «Она говорит как медик, подчеркивает, что речь идет об одной и той же фирме, об одних и тех же патронах. Очень тревожит, что новая коалиция не хочет расследовать, что реально стоит за этими событиями. Существует твердое убеждение, что за этими снайперами… стоял не Янукович, а кто-то из новой коалиции».

Спустя четыре года после начала манифестаций на Майдане в ноябре 2013 года мы не можем говорить о другой правде, совершенно отличной от официальной. Наша история начинается в конце лета 2017 года в Скопье, столице Македонии. Там после долгих и сложных предварительных переговоров нам удается встретиться с Кобой Нергадзе и Залоги Кварацхелия, двумя грузинами, участниками и свидетелями того трагического обстрела и последовавших за ним убийств.

Как Нергадзе, так и Кварацхелия связаны с бывшим президентом Грузии Михаилом Саакашвили, главным действующим лицом короткой, но кровопролитной войны с Россией Владимира Путина в августе 2008 года.

Нергадзе, как свидетельствует сохранившееся у него удостоверение личности, был членом служб безопасности, исполнявших приказы президента. Кварацхелия — бывший активист партии Саакашвили. «Я решил приехать в Скопье, чтобы рассказать вам все, что нам известно о тех событиях… Мы с моим другом приняли это решение вместе, необходимо пролить свет на эти факты», — повторяет Нергадзе.

То же самое через несколько месяцев скажет Александр Ревазишвили, бывший снайпер грузинских вооруженных сил, участник обстрела Майдана, которого мы встретили в другой восточноевропейской стране. Все трое участников событий рассказывают, что ближе к концу 2013 года их завербовал Мамука Мамулашвили, военный советник Саакашвили, который после событий на Майдане переедет на Донбасс, чтобы возглавить так называемый Грузинский легион в столкновениях с пророссийскими повстанцами.

«Первая встреча с Мамулашвили состоялась в офисе Национального движения, — рассказывает Залоги Кварацхелия. — Украинский мятеж 2013 года был похож на „революцию роз" в Грузии, произошедшую несколькими годами ранее. Мы должны были направлять его и управлять им, применяя ту же схему, которая использовалась во время „революции роз"».

Александр озвучивает ту же версию. «Мамука в первую очередь спросил, был ли я действительно тем снайпером, — вспоминает Александр, — потом он тут же сказал, что я ему нужен в Киеве, чтобы выбрать позиции».

Наши герои в числе разных групп добровольцев в период с ноября 2013 по январь 2014 года получили паспорта с фальшивыми именами и аванс.

«Мы выехали 15 января, — вспоминает Кварацхелия, — и уже в самолете я получил свой паспорт и еще один с моей фотографией, но с другими именем и фамилией. Потом нам дали по тысяче долларов каждому и обещали заплатить в дальнейшем еще по 5 тысяч».

Оказавшись в Киеве, трое наших героев ближе знакомятся с причинами, по которым их завербовали. «Наша цель, — объясняет Александр, — состояла в том, чтобы организовать провокации и заставить полицию напасть на толпу. Но до середины февраля оружия не было. Максимум использовались коктейли Молотова, щиты и палки». В середине февраля, однако, столкновения вокруг Майдана становились все серьезнее. «Где-то числа 15-16 февраля, — вспоминает Нергадзе, — ситуация с каждым днем становилась все серьезнее. Она уже вышла из-под контроля. Начали раздаваться первые выстрелы». По мере роста напряжения на сцене стали появляться новые действующие лица.

«Как-то раз около 15 февраля, — вспоминает Александр, — Мамулашвили лично зашел к нам в палатку. С ним был еще один человек в форме. Он познакомил нас и сказал, что это инструктор, американский военный».

Американца-военного зовут Брайан Кристофер Бойенджер (Brian Christopher Boyenger), это бывший военнослужащий, снайпер 101-й американской авиатранспортной дивизии. После Майдана он переместится на донбасский фронт, где будет сражаться в рядах Грузинского легиона, как и Мамулашвили.

«Мы все время поддерживали контакт с этим Брайаном, — рассказывает Нергадзе, — он был человеком Мамулашвили. Именно он отдавал приказы. Я должен был следовать всем его указаниям».

Первые подозрения о появлении огнестрельного оружия в рядах демонстрантов связаны с Сергеем Пашинским, лидером Майдана, ставшим после свержения Януковича председателем киевского парламента. 18 февраля, как мы видим в фильме, снятом в тот день, из багажника автомобиля, заблокированного демонстрантами, появляется автоматическая винтовка.

Несколько секунд спустя подходит Пашинский и приказывает применить ее. День спустя группам грузинских и литовских боевиков, находящихся в гостинице «Украина», расположенной на площади и ставшей штаб-квартирой оппозиции, раздаются сумки с оружием.

«В те дни Пашинский и еще трое, в том числе и Парасюк, принесли в гостиницу сумки с оружием. Именно они внесли их в мой номер», — вспоминает Нергадзе. Владимир Парасюк был одним из лидеров протестов на Майдане. После расстрела демонстрантов он станет знаменит благодаря ультиматуму с угрозами применения оружия, чтобы выдворить президента Виктора Януковича.

«18 февраля, — вспоминает Кварацхелия, — кто-то принес оружие и в мой номер. Там вместе со мной были двое литовцев, они и взяли себе оружие». «В каждой сумке, — рассказывает Нергадзе, — были пистолеты Макарова, АКМ и карабины. Еще были упаковки патронов. Когда я их только увидел, то не понял… Потом, когда пришел Мамулашвили, я уже задал вопрос ему. Спросил, что происходит, зачем все это оружие? Все в порядке? А он ответил: Коба, дело принимает серьезный оборот, мы должны начинать стрелять, мы не можем идти на досрочные президентские выборы. Я спросил: по кому надо стрелять? А он ответил, что не важно, по кому мы будем стрелять, главное откуда-то стрелять… просто чтобы создать переполох».

Пока Нергадзе и Кварацхелия присутствовали при раздаче оружия в гостинице «Украина», Александр Ревазишвили и другие добровольцы добрались до консерватории, еще одного здания с протестующими. «Это было, наверное, 16 февраля… Пашинский приказал нам собрать вещи и привел нас в здание… Потом пришли еще люди, почти все были в масках. По сумкам я понял, что они принесли оружие. Они вынули его и раздали разным группам. Говорил только Пашинский. Именно он отдавал приказы. У меня он спросил, с какой стороны надо стрелять». «Тем временем, — рассказывает Нергадзе, — в гостинице «Украина» лидеры мятежников стали настаивать на вероятном применении оружия.

«Они объяснили нам, что нужно стрелять, чтобы создать панику. Нам нельзя было останавливаться. Не важно было, стреляем ли мы по деревьям, по баррикадам или по метателям коктейля Молотова. Главное было — создать хаос». Утром 20 февраля был открыт огонь. «Был, наверное, рассвет, — вспоминает Кварацхелия, — когда я услышал выстрелы… Это не были очереди, просто отдельные выстрелы. Они раздавались из соседнего номера. В тот момент литовцы открыли окно. Один из них выстрелил, а другой закрыл окно. В общем, стреляли всего раза три-четыре». Александр признает, что участвовал в обстреле из здания консерватории, но утверждает, что мало что понимал.

«Все стреляли по два-три раза. У нас не было особого выбора. Нам приказали стрелять как по сотрудникам „Беркута", по полиции, так и по демонстрантам, не делая никаких разграничений. Я был совершенно ошарашен. Так продолжалось в течение 15 минут… может быть, 20. Я был сам не свой, очень взволнован, это был стресс, я ничего не понимал. Потом вдруг спустя 15-20 минут выстрелы прекратились, и все опустили оружие».

Пока раненых и убитых заносили в зал гостиницы «Украина», снайперы бежали из номеров. Так жертвы оказались рядом со своими убийцами.

«Внутри, — вспоминает Нергадзе, — был хаос, невозможно было понять, где одни, где другие. Люди бегали туда-сюда. Кто-то был ранен, кто-то вооружен. На улице было еще хуже. Там было много раненых. Повсюду были трупы». Александр говорит, что ушел оттуда как можно скорее. «Кто-то кричал, что стреляли снайперы, а я хорошо знал, о чем они говорят, — рассказывает он, — единственной моей мыслью было исчезнуть, пока они меня не заметили. Иначе они бы разорвали меня на куски. В тот момент я этого не осознавал, — говорит он, — но потом понял. Нас использовали. Использовали и подставили».

Оригинал публикации: Gian Micalessin svela la vera storia della “rivoluzione” ucraina del 2014
Опубликовано 19/11/2017 10:08