625
3
12 октября 1771 года родился Михаил Милорадович, впоследствии убитый декабристами на Сенатской площади.
…Итак, генерал-губернатор Петербурга выехал к бунтовщикам – и призвал их присягнуть императору Николаю.
Речь Милорадовича будет прервана пистолетным выстрелом Каховского в спину – и штыковым ударом Оболенского.
(Впрочем, некоторые утверждают, что князь только «пытался отогнать лошадь»…
Примечательно, что Каховского повесят – а Оболенского всего лишь приговорят к пожизненной каторге… причём, по мере отбытия, срок скостят до тринадцати лет – а затем и вовсе восстановят декабриста в правах (правда, кроме титула) – и даже разрешат жить в Москве… Таким образом, один из убийц переживёт свою жертву на сорок лет!.. Но мы отвлеклись).
…Советская историография графа не жаловала (как-никак, декабристы считались «борцами за свободу») – но даже в школьных учебниках проскальзывало: «Слушая Милорадовича, солдаты заколебались…»
…И было отчего!.. Они-то знали, что перед ними – герой Войны Двенадцатого года, не просто авторитетный, но – обожаемый армией боевой генерал…
… Прадед Милорадович, выходец из Герцеговины, служил Петру – а сам он начал подпрапорщиком. (Отметим – всё отрочество будущего генерала от инфантерии будет посвящено изучению военной науки – в том числе и за границей).
Участвуя во всех войнах, которые вела Россия, он быстро поднимается в чинах – генерал-майором станет ещё при Павле, а любимцем Суворова – во время Итальянского и Швейцарского походов. (В одном из сражений Милорадович увлечёт солдат за собой, покатившись вниз по уступу с криком: «Посмотрите, как возьмут в плен вашего генерала!..»)
Карьера успешно продолжится и при императоре Александре – за успехи в русско-турецкой войне наш герой становится генералом от инфантерии – в тридцать восемь лет!..
Портрет Михаила Андреевича Милорадовича работы[1] Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Речь Милорадовича будет прервана пистолетным выстрелом Каховского в спину – и штыковым ударом Оболенского.
(Впрочем, некоторые утверждают, что князь только «пытался отогнать лошадь»…
Примечательно, что Каховского повесят – а Оболенского всего лишь приговорят к пожизненной каторге… причём, по мере отбытия, срок скостят до тринадцати лет – а затем и вовсе восстановят декабриста в правах (правда, кроме титула) – и даже разрешат жить в Москве… Таким образом, один из убийц переживёт свою жертву на сорок лет!.. Но мы отвлеклись).
…Советская историография графа не жаловала (как-никак, декабристы считались «борцами за свободу») – но даже в школьных учебниках проскальзывало: «Слушая Милорадовича, солдаты заколебались…»
…И было отчего!.. Они-то знали, что перед ними – герой Войны Двенадцатого года, не просто авторитетный, но – обожаемый армией боевой генерал…
… Прадед Милорадович, выходец из Герцеговины, служил Петру – а сам он начал подпрапорщиком. (Отметим – всё отрочество будущего генерала от инфантерии будет посвящено изучению военной науки – в том числе и за границей).
Участвуя во всех войнах, которые вела Россия, он быстро поднимается в чинах – генерал-майором станет ещё при Павле, а любимцем Суворова – во время Итальянского и Швейцарского походов. (В одном из сражений Милорадович увлечёт солдат за собой, покатившись вниз по уступу с криком: «Посмотрите, как возьмут в плен вашего генерала!..»)
Карьера успешно продолжится и при императоре Александре – за успехи в русско-турецкой войне наш герой становится генералом от инфантерии – в тридцать восемь лет!..
Портрет Михаила Андреевича Милорадовича работы[1] Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
…А затем выходит в отставку – и некоторое время занимает должность киевского генерал-губернатора. Здесь он запомнится не только пышными балами – но и в связи с пожаром 1811 года; Милорадович сначала бесстрашно бился с огнём, а потом – энергично устранял последствия…
…Меж тем, наступил 1812-й – сначала генерал проводит мобилизацию в своей губернии и приводит подкрепления; затем – после Бородина – возглавляет арьергард. Именно Милорадович остановит наседающего на отходящую из Москвы русскую армию Мюрата – словами: «В противном случае, я буду драться за каждый дом и улицу и оставлю вам Москву в развалинах».
(Кстати, у нас его сравнивали именно с Мюратом – а французы прозовут «русским Баярдом»: бесстрашие Милорадовича восхищало и приводило в трепет очевидцев.
Фёдор Глинка писал: «Вот он, на прекрасной лошади, сидит свободно и весело… Он, казалось, оделся на званый пир! Бодрый, говорливый, он разъезжал на поле смерти, как в своём домашнем парке… спокойно набивал себе трубку, ещё спокойнее раскуривал её, и дружески разговаривал с солдатами... Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и били под ним лошадей; он не смущался; переменял лошадь, закуривал трубку, поправлял свои кресты, и обвивал около шеи амарантовую шаль, которой концы живописно развевались по воздуху».
…Милорадович дойдёт до Парижа – после Лейпцигского сражения император удостоит его не только графского достоинства, но и довольно необычной милости – дозволит носить солдатский Георгиевский крест, со словами: «Ты – друг солдат». Что ещё?.. Некоторое время Милорадович будет командовать гвардией – а в 1818-м заступит на роковой для себя пост Петербургского генерал-губернатора…
…Конечно, мы пробежались очень бегло – но можно понять, какого человека (кстати, прошедшего полсотни сражений без единой царапины!) убили в тот день декабристы. Кто знает, как развернулись бы события, закончи Милорадович свою речь…
PS: …Когда хирурги извлекли пулю пробившую лёгкое генерала, тот воскликнет: «Слава Богу – это не солдатская!..» Умирая, он завещает освободить своих крестьян – и полторы тысячи душ будут отпущены на волю.
PPS: …Надо сказать, изначально Милорадович был против воцарения Николая – да и к заговору, о котором не мог не знать по должности, он проявит какое-то странное равнодушие… Более того – поначалу именно он фактически принудит, в числе прочих, будущего императора присягнуть уже отрёкшемуся Константину!.. Впрочем, это – совсем другая история.
…Меж тем, наступил 1812-й – сначала генерал проводит мобилизацию в своей губернии и приводит подкрепления; затем – после Бородина – возглавляет арьергард. Именно Милорадович остановит наседающего на отходящую из Москвы русскую армию Мюрата – словами: «В противном случае, я буду драться за каждый дом и улицу и оставлю вам Москву в развалинах».
(Кстати, у нас его сравнивали именно с Мюратом – а французы прозовут «русским Баярдом»: бесстрашие Милорадовича восхищало и приводило в трепет очевидцев.
Фёдор Глинка писал: «Вот он, на прекрасной лошади, сидит свободно и весело… Он, казалось, оделся на званый пир! Бодрый, говорливый, он разъезжал на поле смерти, как в своём домашнем парке… спокойно набивал себе трубку, ещё спокойнее раскуривал её, и дружески разговаривал с солдатами... Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и били под ним лошадей; он не смущался; переменял лошадь, закуривал трубку, поправлял свои кресты, и обвивал около шеи амарантовую шаль, которой концы живописно развевались по воздуху».
…Милорадович дойдёт до Парижа – после Лейпцигского сражения император удостоит его не только графского достоинства, но и довольно необычной милости – дозволит носить солдатский Георгиевский крест, со словами: «Ты – друг солдат». Что ещё?.. Некоторое время Милорадович будет командовать гвардией – а в 1818-м заступит на роковой для себя пост Петербургского генерал-губернатора…
…Конечно, мы пробежались очень бегло – но можно понять, какого человека (кстати, прошедшего полсотни сражений без единой царапины!) убили в тот день декабристы. Кто знает, как развернулись бы события, закончи Милорадович свою речь…
PS: …Когда хирурги извлекли пулю пробившую лёгкое генерала, тот воскликнет: «Слава Богу – это не солдатская!..» Умирая, он завещает освободить своих крестьян – и полторы тысячи душ будут отпущены на волю.
PPS: …Надо сказать, изначально Милорадович был против воцарения Николая – да и к заговору, о котором не мог не знать по должности, он проявит какое-то странное равнодушие… Более того – поначалу именно он фактически принудит, в числе прочих, будущего императора присягнуть уже отрёкшемуся Константину!.. Впрочем, это – совсем другая история.
Источник:
реклама
Чудны твои дела, Господи...