3539
1
28 февраля 1915 года в германском кольце в Августовских лесах Восточной Пруссии погиб арьергардный 20-й корпус 10-й русской армии. Солдаты и офицеры, израсходовав боезапас, пошли в штыковую атаку и были почти в упор расстреляны немецкой артиллерией и пулеметами. Более 7 тысяч окруженных погибли, остальные захвачены в плен. Мужество русских восхитило немцев. Германский военный корреспондент Брандт написал:"Попытка прорваться была полнейшим безумием, но это святое безумие — геройство, которое показало русского воина таким, каким мы его знаем со времен Скобелева, штурма Плевны, битв на Кавказе и штурма Варшавы! Русский солдат умеет сражаться очень хорошо, он переносит всякие лишения и способен быть стойким, даже если ему неминуемо грозит при этом верная смерть!"
1. Роберт Вильсон, английский офицер, Отечественная война 1812 года:
«Штык есть истинное оружие русских. Одни англичане могут спорить с ними об исключительном праве на сие оружие. Но поелику русский солдат выбирается из большого числа народа с великим вниманием к его телесным качествам, то и полки их должны иметь гораздо большее превосходство.
Храбрость русских в поле беспримерна. Самое трудное дело для человеческого ума (в 1807 году) состояло в том, чтоб управлять русскими во время отступления. Когда генерал Беннигсен, стараясь избегнуть нападения неприятеля, ретировался от Янкова, во время темных ночей польской зимы, то, несмотря на превосходство французских сил, простиравшихся до 90 тысяч человек, негодование русских солдат было столь дерзко, требование сражения столь сильно и неотступно и начавшийся от того беспорядок сделался столь велик, что генерал Беннигсен принужден был обещать исполнить их требование».
2. Тадеучи Сакурай, японский поручик, участник штурма Порт-Артура:
«…Несмотря на все наше озлобление против русских, мы все же признаем их мужество и храбрость, и их упорная оборона в течение 58 часов заслуживает глубокого уважения и похвалы…
Среди убитых в траншеях мы нашли одного русского солдата с перевязанной головой: очевидно, уже раненный в голову, после перевязки он вновь встал в ряды товарищей и продолжал сражаться до тех пор, пока новая пуля не уложила его насмерть…»
3. Французский морской офицер, свидетель боя «Варяга» и «Корейца»:
"Бой «Варяга» и «Корейца», грудью встретивших снаряды с шести больших японских судов и мины с восьми миноносок, останется незабвенным событием текущего века. Героизм русских матросов не только не дал японцам возможности захватить в свои руки оба судна, но побудил русских оставить бой лишь после того, как неприятельской эскадре были нанесены чувствительные поражения. Один из японских миноносцев затонул. Японцы хотели это скрыть и послали своих людей отпилить мачты и трубы, которые торчали из-под воды еще на другой день после боя, но офицеры иностранных судов были свидетелями этого факта, а потому отрицать его японцам нельзя. С иностранных судов видели, кроме того, что броненосцу «Ассама» были нанесены очень серьезные повреждения: между его трубами показался огонь, и судно после этого сильно накренилось. Не желая ничего оставлять японцам, экипаж русского торгового судна «Сунгари» устроил на нем пожар и попросил приюта на «Паскале» (французское судно), который принял эту команду".
4. Штайнер, очевидец гибели 20-го корпуса 10-й русской армии, Первая мировая:
«Он, русский солдат, выдерживает потери и держится еще тогда, когда смерть является для него неизбежной».
5. Фон Позек, генерал, Первая мировая:
«Русская кавалерия была достойным противником. Личный состав был великолепен… Русская кавалерия никогда не уклонялась от боя верхом и в пешем строю. Русские часто шли в атаку на наши пулеметы и артиллерию, даже когда их атака была обречена на поражение. Они не обращали внимания ни на силу нашего огня, ни на свои потери»
6. Германский участник боев на Восточном фронте, Первая мировая:
«…в течение нескольких часов весь передний край русских был под огнем нашей тяжелой артиллерии. Окопы были просто перепаханы и сравнены с землей, казалось, живых там не осталось. Но вот наша пехота пошла в атаку. И вдруг русские позиции оживают: то здесь, то там раздаются характерные выстрелы русских винтовок. И вот уже фигуры в серых шинелях показываются повсюду — русские поднялись в стремительную контратаку… Наша пехота в нерешительности замедляет темп наступления… Раздается сигнал к отходу…»
7. Военный обозреватель австрийской газеты Pester Loyd, Первая мировая:
«Было бы смешно говорить с неуважением о русских летчиках. Русские летчики более опасные враги, чем французские. Русские летчики хладнокровны. В атаках русских, может быть, отсутствует планомерность так же, как и у французов, но в воздухе русские летчики непоколебимы и могут переносить большие потери без всякой паники, русский летчик есть и остается страшным противником».
8. Франц Гальдер, генерал-полковник, начальник генштаба сухопутных войск, Вторая мировая:
«Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека… Бросается в глаза, что при захвате артиллерийских батарей и т. п. в плен сдаются немногие. Часть русских сражается, пока их не убьют, другие бегут, сбрасывают с себя форменное обмундирование и пытаются выйти из окружения под видом крестьян».
«Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен».
9. Людвиг фон Клейст, генерал-фельдмаршал, Вторая мировая:
«Русские с самого начала показали себя как первоклассные воины, и наши успехи в первые месяцы войны объяснялись просто лучшей подготовкой. Обретя боевой опыт, они стали первоклассными солдатами. Они сражались с исключительным упорством, имели поразительную выносливость… «
10. Эрих фон Манштейн, генерал-фельдмаршал, Вторая мировая:
«Часто случалось, что советские солдаты поднимали руки, чтобы показать, что они сдаются нам в плен, а после того как наши пехотинцы подходили к ним, они вновь прибегали к оружию; или раненый симулировал смерть, а потом с тыла стрелял в наших солдат».
11. Гюнтер Блюментрит, генерал, начальник штаба 4-й армии, Вторая мировая:
«Русский солдат предпочитает рукопашную схватку. Его способность не дрогнув выносить лишения вызывает истинное удивление. Таков русский солдат, которого мы узнали и к которому прониклись уважением еще четверть века назад».
«Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои. Там, где дорог не было, русские в большинстве случаев оставались недосягаемыми. Они всегда пытались прорваться на восток… Наше окружение русских редко бывало успешным».
«Штык есть истинное оружие русских. Одни англичане могут спорить с ними об исключительном праве на сие оружие. Но поелику русский солдат выбирается из большого числа народа с великим вниманием к его телесным качествам, то и полки их должны иметь гораздо большее превосходство.
Храбрость русских в поле беспримерна. Самое трудное дело для человеческого ума (в 1807 году) состояло в том, чтоб управлять русскими во время отступления. Когда генерал Беннигсен, стараясь избегнуть нападения неприятеля, ретировался от Янкова, во время темных ночей польской зимы, то, несмотря на превосходство французских сил, простиравшихся до 90 тысяч человек, негодование русских солдат было столь дерзко, требование сражения столь сильно и неотступно и начавшийся от того беспорядок сделался столь велик, что генерал Беннигсен принужден был обещать исполнить их требование».
2. Тадеучи Сакурай, японский поручик, участник штурма Порт-Артура:
«…Несмотря на все наше озлобление против русских, мы все же признаем их мужество и храбрость, и их упорная оборона в течение 58 часов заслуживает глубокого уважения и похвалы…
Среди убитых в траншеях мы нашли одного русского солдата с перевязанной головой: очевидно, уже раненный в голову, после перевязки он вновь встал в ряды товарищей и продолжал сражаться до тех пор, пока новая пуля не уложила его насмерть…»
3. Французский морской офицер, свидетель боя «Варяга» и «Корейца»:
"Бой «Варяга» и «Корейца», грудью встретивших снаряды с шести больших японских судов и мины с восьми миноносок, останется незабвенным событием текущего века. Героизм русских матросов не только не дал японцам возможности захватить в свои руки оба судна, но побудил русских оставить бой лишь после того, как неприятельской эскадре были нанесены чувствительные поражения. Один из японских миноносцев затонул. Японцы хотели это скрыть и послали своих людей отпилить мачты и трубы, которые торчали из-под воды еще на другой день после боя, но офицеры иностранных судов были свидетелями этого факта, а потому отрицать его японцам нельзя. С иностранных судов видели, кроме того, что броненосцу «Ассама» были нанесены очень серьезные повреждения: между его трубами показался огонь, и судно после этого сильно накренилось. Не желая ничего оставлять японцам, экипаж русского торгового судна «Сунгари» устроил на нем пожар и попросил приюта на «Паскале» (французское судно), который принял эту команду".
4. Штайнер, очевидец гибели 20-го корпуса 10-й русской армии, Первая мировая:
«Он, русский солдат, выдерживает потери и держится еще тогда, когда смерть является для него неизбежной».
5. Фон Позек, генерал, Первая мировая:
«Русская кавалерия была достойным противником. Личный состав был великолепен… Русская кавалерия никогда не уклонялась от боя верхом и в пешем строю. Русские часто шли в атаку на наши пулеметы и артиллерию, даже когда их атака была обречена на поражение. Они не обращали внимания ни на силу нашего огня, ни на свои потери»
6. Германский участник боев на Восточном фронте, Первая мировая:
«…в течение нескольких часов весь передний край русских был под огнем нашей тяжелой артиллерии. Окопы были просто перепаханы и сравнены с землей, казалось, живых там не осталось. Но вот наша пехота пошла в атаку. И вдруг русские позиции оживают: то здесь, то там раздаются характерные выстрелы русских винтовок. И вот уже фигуры в серых шинелях показываются повсюду — русские поднялись в стремительную контратаку… Наша пехота в нерешительности замедляет темп наступления… Раздается сигнал к отходу…»
7. Военный обозреватель австрийской газеты Pester Loyd, Первая мировая:
«Было бы смешно говорить с неуважением о русских летчиках. Русские летчики более опасные враги, чем французские. Русские летчики хладнокровны. В атаках русских, может быть, отсутствует планомерность так же, как и у французов, но в воздухе русские летчики непоколебимы и могут переносить большие потери без всякой паники, русский летчик есть и остается страшным противником».
8. Франц Гальдер, генерал-полковник, начальник генштаба сухопутных войск, Вторая мировая:
«Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека… Бросается в глаза, что при захвате артиллерийских батарей и т. п. в плен сдаются немногие. Часть русских сражается, пока их не убьют, другие бегут, сбрасывают с себя форменное обмундирование и пытаются выйти из окружения под видом крестьян».
«Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен».
9. Людвиг фон Клейст, генерал-фельдмаршал, Вторая мировая:
«Русские с самого начала показали себя как первоклассные воины, и наши успехи в первые месяцы войны объяснялись просто лучшей подготовкой. Обретя боевой опыт, они стали первоклассными солдатами. Они сражались с исключительным упорством, имели поразительную выносливость… «
10. Эрих фон Манштейн, генерал-фельдмаршал, Вторая мировая:
«Часто случалось, что советские солдаты поднимали руки, чтобы показать, что они сдаются нам в плен, а после того как наши пехотинцы подходили к ним, они вновь прибегали к оружию; или раненый симулировал смерть, а потом с тыла стрелял в наших солдат».
11. Гюнтер Блюментрит, генерал, начальник штаба 4-й армии, Вторая мировая:
«Русский солдат предпочитает рукопашную схватку. Его способность не дрогнув выносить лишения вызывает истинное удивление. Таков русский солдат, которого мы узнали и к которому прониклись уважением еще четверть века назад».
«Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои. Там, где дорог не было, русские в большинстве случаев оставались недосягаемыми. Они всегда пытались прорваться на восток… Наше окружение русских редко бывало успешным».
Ключевая фраза.
-Стремление россиянцев отдать жизнь за яхту Абрамовича воистину удивительно.