11
Однажды Петр и Феврония, в честь которых был провозглашен день семьи и верности, плыли в челне по Оке. И тут Февронья увидела крестьянина, смотрящего на нее с помыслом и вожделением.
— Здравствуй, добрый молодец! — поприветствовала она крестьянина.
Тот поклонился в ответ, продолжая смотреть на нее похотливо.
— Женат ли ты, добрый человек? — спросила Февронья.
— Женат, боярыня. Но уж больно ты хороша собой, бровью черна, станом тонка.
Тогда Февронья зачерпнула ковш воды с правого борта челна и дала ее испить крестьянину. Тот повиновался. Тогда Февронья зачерпнула ковш с левого борта челна и вновь дала испить крестьянину. Тот опять выпил.
— Вот, попробовал ты водицы с обеих сторон челна. Различен ли вкус ее, добрый человек?
— Вкус один и тот же, — непонимающе пожал плечами тот.
— Так и женское естество, всегда одинаково, зачем же ты смотришь на меня, когда свою жену имеешь?
— Тяжело тебе небось с такой бабой? — спросил крестьянин Петра.
— Да п@здец, — кивнул тот.
И оба пошли в кабак, где продавали отличный самогон.
— Здравствуй, добрый молодец! — поприветствовала она крестьянина.
Тот поклонился в ответ, продолжая смотреть на нее похотливо.
— Женат ли ты, добрый человек? — спросила Февронья.
— Женат, боярыня. Но уж больно ты хороша собой, бровью черна, станом тонка.
Тогда Февронья зачерпнула ковш воды с правого борта челна и дала ее испить крестьянину. Тот повиновался. Тогда Февронья зачерпнула ковш с левого борта челна и вновь дала испить крестьянину. Тот опять выпил.
— Вот, попробовал ты водицы с обеих сторон челна. Различен ли вкус ее, добрый человек?
— Вкус один и тот же, — непонимающе пожал плечами тот.
— Так и женское естество, всегда одинаково, зачем же ты смотришь на меня, когда свою жену имеешь?
— Тяжело тебе небось с такой бабой? — спросил крестьянин Петра.
— Да п@здец, — кивнул тот.
И оба пошли в кабак, где продавали отличный самогон.
