Почему сейчас не происходит отказа от капитализма?

Причем, эти решения – вроде ограничений на посещение магазинов, прогулок по паркам, закрытия парикмахерских и т.п. – и к реальной борьбе с вирусом имели малое отношение, то неудивительно, что многие восприняли все это именно, как самоцель.

То есть, решили, что ни с каким «ковидом» властители не борются, а применяют ограничение прав исключительно для того, чтобы сделать из «свободных граждан» бесправных рабов. Разумеется, отсюда был один шаг до уверенности в том, что «корону» придумали сами «хозяева» для того, чтобы осуществить подобный «переворот». Правда, при этом мало кто обратил внимание на то, что как раз никакого «переворота» и не было: никто не выводил на улицы армейские подразделения или полицейские силы для обеспечения насилия, никто не захватывал СМИ, органы власти и прочие стратегические вещи. Напротив, все прошло в рамках «штатных процедур» современного государства – порой настолько банально и уныло, что вызывало зевоту. В том смысле, что гражданам просто запретили выходить из дома, просто «рекомендовали» не посещать парки и магазины, просто «указали» носить маски и т.д. И они послушно выполнили все эти рекомендации практически безо всякого насилия над собой.

То есть, получается, что реально, физически… никаких «прав», у этих граждан и не было, а было лишь «милостивое» дозволение реальных хозяев мира для народа вести себя так, будто бы права у него наличествуют. Впрочем, ничего удивительного в данном положении нет: в классовом обществе единственно значимым аргументом выступает то, что можно назвать «личным могуществом». Т.е., возможность влиять на волю иных людей. (На самом деле это высказывание тривиально – но от этого оно не перестает быть верным.) Для капитализма это – капитал. Который в огромном количестве есть у самих властителей: 1% наиболее богатых семей прямо владеет в нашем мире более половиной имущества.

Понятно, что никакой обыватель – даже самый активный и считающий себя обеспеченным – не может даже думать о том, чтобы хоть как-то противостоять им. И 10% обывателей – число огромное – объединившись, не составят реальной силы, поскольку наличествующий у них капитал все равно будет не сравним с капиталом у олигархии. (Точнее, они не составляют ее как обыватели – поскольку перейдя, например, к активной рабочей борьбе, они способны стряхнуть «финансовое проклятие». Но об этом, понятное дело, надо говорить уже отдельно.) И никакой закон изменить это не может – поскольку законы в классовом обществе принимаются так, как нужно тем, у кого есть «могущество». Даже в самом-самом-самом наидемократическом социуме.

Что это значит? А это значит, что пресловутое «равенство всех перед законом» и «верховенство прав и свобод человека» не является определяющим признаком существующего общества. (Реальное равенство, а не декларированное.) Причем, данный момент был «секретом Полишинеля» и до «ковида»: например, про бесправие масс во времена той же «Викторианской эпохи» было хорошо известно. А ведь «Викторианская эпоха» – это чуть ли не «эталон» торжества законности. В том смысле, что тогда вопрос права и его соответствия ставился во главу угла. И, например, повесить бродягу за незначительную кражу стремились именно по указанной причине: судья мог по человечески жалеть «преступника», но «dura Lex, sed Lex».

Поэтому считать, что бесправие граждан, вызванное ковидурью - это признак отказа от буржуазного миропорядка, не стоит. Скорее наоборот – это никакое не бесправие, а возврат к той самой, «настоящей» буржуазной правовой системе, что присуща данному типу общества изначально. Другое дело, что современный обыватель привык себя ассоциировать именно с «достопочтенными буржуа», с джентльменами того же викторианского периода. (Ну, на худой конец, с лавочниками из той эпохи.) Не понимая, что по своему «экономическому могуществу» - то есть, по доле доступной им собственности – они соответствуют не джентльменам, а пролетариям того времени. Которые могли быть относительно высокооплачиваемыми или более бедными – но все равно, отделенными от истинных буржуа и аристократии непроходимым финансовым барьером. (Иначе говоря, даже «успешный» рабочий получал десятки шиллингов в неделю, а «средний» джентльмен имел доход в десяток фунтов.)

Кстати, в подобном мире «карантинные ограничения» вводили довольно часто: система общественной гигиены была околонулевой, и различные эпидемические заболевания постоянно терзали подобное «истинно-буржуазное общество». При этом они, во-первых, начинали откровенно угрожать самим «хозяевам жизни» - кои мерли от чуму, холеры, инфлюэнцы конечно, поменьше, нежели «простлюдины», но все равно довольно активно. А, во-вторых, создавали опасность обрушения рынка труда – то есть, возвращения к ситуации времен «Черной Смерти», при которой вымирание рабочих вело к автоматическому повышению зарплат более, чем в два раза. Что, понятно, «хозяевам» очень не нравилось. Наверное, после этого не удивительным будет и то, что именно в указанный период – т.е., во время правления королевы Виктории – начало активно развиваться то же оспопрививание. (Метод реально спасающий жизни.)

Причем, делали все это не всегда добровольно. Разумеется, самих джентльменов никто не принуждал, но «низшие слои» активно прививали или отправляли на карантин исключительно при помощи полиции. То есть, фактически, было то же самое, что сейчас: с одной стороны, капиталистами создавалась нищета народных масс, почти полностью игнорировались вопрос той же охраны труда и создание коммунальных систем (канализации, водопровода). А с другой –проводились активные «противоэпидемиологические мероприятия» насильственным образом. Ну, и разумеется, никто ничего никому объяснять не хотел: джентльмены считали своим долгом «следовать прогрессу», а для черни достаточно было полицейской дубинки.

И подобная ситуация не казалась никому «шизофренической» - скорее наоборот, она виделась единственно возможной и гуманистической. (Ну да: ограничивают перемещение людей из-за их же блага. А то, что при этом многие лишались возможности работать – что в указанное время значило, между прочим, голодную смерть – то это выглядели «неизбежными издержками метода».) Так что не стоит искать в современном обществе признаков какого-то мифического «феодализма», или, даже, «тоталитаризма». Нет, напротив: поведение властителей сейчас являет нам самые настоящий, «коренной» капитализм – т.е., общество, построенное исключительно для блага капиталистов. В число которых войти могут лишь немногие – большая же часть формально «свободных граждан» и «среднего класса» являются на самом деле лишь бесправной чернью.

Единственное отличие которой от низших слоев прошлого состоит в том, что они могут писать. (В интернет.) В то время, как низшие слои того же викторианства ограничивались лишь устными возмущениями, давно уже угаснувшими в реке Времени. Но понятно, что сути это не меняет. Правда, это же дает и надежду: как известно, рабочие времен «классического капитализма», в конце концов, поняли, что им реально угрожает, и почему апелляции к «законности», а так же надежда на декларируемое человеколюбие хозяев (религиозное), в действительности ничего на значит. И нашли реально работающий в подобной ситуации способ решения своих проблем.

Но об этом надо говорить уже отдельно…