1335
3
Сегодня 22 апреля 2020 года.
Для любого человека, чьи детство, юность и зрелость пришлись на годы Советской Власти, эта дата не нуждается в пояснениях. Она так же знакома ему, как 9 Мая, 7 Ноября или 1 Мая.
Это день рождения Ленина.
Для любого человека, чьи детство, юность и зрелость пришлись на годы Советской Власти, эта дата не нуждается в пояснениях. Она так же знакома ему, как 9 Мая, 7 Ноября или 1 Мая.
Это день рождения Ленина.
Для всех, кто в далёком детстве носил на школьном передничке или отвороте первого в жизни кургузого суконного школьного пиджачка красную октябрятскую звёздочку, а потом алый пионерский галстук, комсомольский значок или партийный билет, Ленин был гораздо больше, чем обычным смертным человеком. Он был природной средой, что нас окружала.
Имя Ленина сопровождало нас по жизни с первого осмысленного нами дня и до последних дней августа 91-го.
Мы жили в городах имени Ленина, на Ленинских проспектах, улицах и в переулках, мы ездили в поездах Ленинградского ордена Ленина метрополитена имени Ленина, мы читали Ленина в библиотеках его имени, мы учились в институтах и работали на производствах, названных именем Ильича.
Мы видели его гигантские портреты в дни всенародных праздников, мы слышали его имя из уст наших высших государственных руководителей.
Лучшие из нас носили на груди ордена с профилем Ленина и гордились ими так, как никогда не гордились никакой другой наградой, когда-либо полученной в жизни.
Его Мавзолей для любого из нас был будничной, с детства знакомой, бесконечно своей, привычной, близкой и одновременно бесконечно далёкой, неприкасаемой святыней.
Ленин был всегда, везде и всюду. Как воздух, как солнце или трава.
Он был настолько естественной частью нашего бытия, что мы, зная, что его не стало десятилетия назад, с трудом могли произнести вслух "Ленин умер". Эти звучали противоестественно. Потому что умереть Ленин не мог.
Наверное, единственный раз в истории давно ушедший из жизни человек так ярко и выпукло продолжал своё присутствие среди нас, как ни в чём нe бывало, продолжая с загадочной улыбкой наблюдать за нами с порога вечности.
Ленин был всем! Критерием и примером, первым словом и последним аргументом Органичность его существования в нашей жизни была настолько полной, что при всём обилии его изображений и насыщенности его именем информационного пространства тех лет, это не вызывало у нас никакого внутреннего протеста, никакого дискомфорта и никаких сомнений.
Ленин был вокруг нас, и иначе просто не могло быть.
День за днём и год за годом, как река, текла наша жизнь, обычная, рутинная, будничная. Мы радовались чему-то, чему-то огорчались, как все и всегда, в любом уголке Земли.
И в наших больших и малых делах, в наших больших и малых радостях и горестях мы не вспоминали о Ленине.
Как не вспоминают летом о солнце, а зимой о снеге или морозе. Это же само собой разумеется, так всегда было и всегда будет, зачем же говорить об этом?
С возмущением входя в высокие кабинеты с нашими проблемами и выходя из них с заветной резолюцией в уголке заявления, мы не думали о Ленине.
Слушая песни, которые вызывали у нас восторг, просматривая фильмы, которые заставляли нас смеяться от души или плакать от горя, мы не думали о Ленине.
Глядя на военные парады, космические корабли, самолёты и вновь отстроенные заводы, шумно приветствуя победы наших спортсменов и триумфы наших учёных, артистов, рабочих и строителей, мы не думали о Ленине. Причём тут Ленин? Разве это благодаря Ленину в воротах стоял Лев Яшин, забивал неповторимые голы Валерий Харламов, танцевала Майя Плисецкая, сочиняли свои песни Ян Френкель, Арно Бабаджанян, Александра Пахмутова, пели Муслим Магомаев и Майя Кристалинская?
Разве это Ленин строил наше метро? Разве он создавал наши самолёты и поезда, прокладывал железные дороги и возводил гигантские плотины, не имевшие равных в мире?
Разве это Ленин создал нашу космическую программу? Разве это он сидел в кабине корабля Восток-1?
И вовсе не Ленину, а своему райкому Партии, завкому или профкому мы были благодарны от всей души, когда, замирая от восторга, с весёлым пыхтением затаскивали свои скромные пожитки в новенькую отдельную квартиру, пахнувшую свежей краской, белилами и извёсткой.
Накрывали наспех малюсенький кухонный стол, наполняли рюмки и пили за новоселье, глядя из окна на огромный микрорайон с торчащими тут и там башенными кранами, асфальтированными дорожками, только что проложенными между груд строительного мусора, и тоненькими чахлыми деревцами.
И когда получали свои первые в жизни грамоты, переходящие знамёна, ордена и медали, мы благодарили за них не Ленина, а самих себя, таких умных, талантливых и трудолюбивых.
Причём тут Ленин? Это всё сделали мы сами! Это мы - молодцы!
Только разве это - предел мечтаний? Разве это всё, что нужно нормальному современному человеку, чтобы чувствовать себя счастливым?
- Сеня, а ты Софи Лорен Видел? А кока-колу пил?
Эх, Семён Семёныч!...
Ленин не обижался. И не спорил. Он всё так же молчал и улыбался загадочной улыбкой. Как-будто он что-то знал, но не хотел делиться с нами этим секретом. Как-будто он хотел, чтобы мы сами дошли до него своим умом.
Мы не дошли.
И тогда Ленин начал тихонько, незаметно для глаз уходить от нас. Таять, терять привычные очертания. Бледнеть и растворяться в сознании, как растворяются в дали уходящие за горизонт корабли.
И пришёл день, когда мы проснулись в совсем другой стране. Где уже не было Ленина.
Имя Ленина сопровождало нас по жизни с первого осмысленного нами дня и до последних дней августа 91-го.
Мы жили в городах имени Ленина, на Ленинских проспектах, улицах и в переулках, мы ездили в поездах Ленинградского ордена Ленина метрополитена имени Ленина, мы читали Ленина в библиотеках его имени, мы учились в институтах и работали на производствах, названных именем Ильича.
Мы видели его гигантские портреты в дни всенародных праздников, мы слышали его имя из уст наших высших государственных руководителей.
Лучшие из нас носили на груди ордена с профилем Ленина и гордились ими так, как никогда не гордились никакой другой наградой, когда-либо полученной в жизни.
Его Мавзолей для любого из нас был будничной, с детства знакомой, бесконечно своей, привычной, близкой и одновременно бесконечно далёкой, неприкасаемой святыней.
Ленин был всегда, везде и всюду. Как воздух, как солнце или трава.
Он был настолько естественной частью нашего бытия, что мы, зная, что его не стало десятилетия назад, с трудом могли произнести вслух "Ленин умер". Эти звучали противоестественно. Потому что умереть Ленин не мог.
Наверное, единственный раз в истории давно ушедший из жизни человек так ярко и выпукло продолжал своё присутствие среди нас, как ни в чём нe бывало, продолжая с загадочной улыбкой наблюдать за нами с порога вечности.
Ленин был всем! Критерием и примером, первым словом и последним аргументом Органичность его существования в нашей жизни была настолько полной, что при всём обилии его изображений и насыщенности его именем информационного пространства тех лет, это не вызывало у нас никакого внутреннего протеста, никакого дискомфорта и никаких сомнений.
Ленин был вокруг нас, и иначе просто не могло быть.
День за днём и год за годом, как река, текла наша жизнь, обычная, рутинная, будничная. Мы радовались чему-то, чему-то огорчались, как все и всегда, в любом уголке Земли.
И в наших больших и малых делах, в наших больших и малых радостях и горестях мы не вспоминали о Ленине.
Как не вспоминают летом о солнце, а зимой о снеге или морозе. Это же само собой разумеется, так всегда было и всегда будет, зачем же говорить об этом?
С возмущением входя в высокие кабинеты с нашими проблемами и выходя из них с заветной резолюцией в уголке заявления, мы не думали о Ленине.
Слушая песни, которые вызывали у нас восторг, просматривая фильмы, которые заставляли нас смеяться от души или плакать от горя, мы не думали о Ленине.
Глядя на военные парады, космические корабли, самолёты и вновь отстроенные заводы, шумно приветствуя победы наших спортсменов и триумфы наших учёных, артистов, рабочих и строителей, мы не думали о Ленине. Причём тут Ленин? Разве это благодаря Ленину в воротах стоял Лев Яшин, забивал неповторимые голы Валерий Харламов, танцевала Майя Плисецкая, сочиняли свои песни Ян Френкель, Арно Бабаджанян, Александра Пахмутова, пели Муслим Магомаев и Майя Кристалинская?
Разве это Ленин строил наше метро? Разве он создавал наши самолёты и поезда, прокладывал железные дороги и возводил гигантские плотины, не имевшие равных в мире?
Разве это Ленин создал нашу космическую программу? Разве это он сидел в кабине корабля Восток-1?
И вовсе не Ленину, а своему райкому Партии, завкому или профкому мы были благодарны от всей души, когда, замирая от восторга, с весёлым пыхтением затаскивали свои скромные пожитки в новенькую отдельную квартиру, пахнувшую свежей краской, белилами и извёсткой.
Накрывали наспех малюсенький кухонный стол, наполняли рюмки и пили за новоселье, глядя из окна на огромный микрорайон с торчащими тут и там башенными кранами, асфальтированными дорожками, только что проложенными между груд строительного мусора, и тоненькими чахлыми деревцами.
И когда получали свои первые в жизни грамоты, переходящие знамёна, ордена и медали, мы благодарили за них не Ленина, а самих себя, таких умных, талантливых и трудолюбивых.
Причём тут Ленин? Это всё сделали мы сами! Это мы - молодцы!
Только разве это - предел мечтаний? Разве это всё, что нужно нормальному современному человеку, чтобы чувствовать себя счастливым?
- Сеня, а ты Софи Лорен Видел? А кока-колу пил?
Эх, Семён Семёныч!...
Ленин не обижался. И не спорил. Он всё так же молчал и улыбался загадочной улыбкой. Как-будто он что-то знал, но не хотел делиться с нами этим секретом. Как-будто он хотел, чтобы мы сами дошли до него своим умом.
Мы не дошли.
И тогда Ленин начал тихонько, незаметно для глаз уходить от нас. Таять, терять привычные очертания. Бледнеть и растворяться в сознании, как растворяются в дали уходящие за горизонт корабли.
И пришёл день, когда мы проснулись в совсем другой стране. Где уже не было Ленина.
И это мы тоже поняли не сразу и не вдруг.
Мы начали медленно осознавать это, когда с удивлением услышали наглые, циничные и лживые заявления из уст людей, занявших высокие, с детства знакомые кабинеты и ставших нашими новыми руководителями.
Когда осознали, что в эти кабинеты, как раньше, нам уже никогда не зайти.
Мы начали замечать отсутствие Ленина по внезапно возникшей, неслыханной никогда прежде несправедливости, тупости, агрессии и злобе, разлившихся мутным потоком по бескрайней стране.
По почти физическому ощущению внезапного падения с головокружительной высоты на дно глубокой ямы, в которую превратилась вчерашняя могущественная непобедимая сверхдержава.
По воинствующей кричащей бездарности и лживости наших телевизонных программ, по усталому равнодушию и отстранённости лиц в поездах метро, по безразличным, потухшим глазам, по одичалости, беспросветности и безнадёжности будней, ставших нашей новой реальностью.
В которой больше нет Ленина.
А есть огромный город, который когда-то носил Его имя.
И в нём, по опустевшим проспектам и улицам вечерний ветер гонит по асфальту яркие обрывки красивых разноцветных обёрток мимо сгорбленных стариков, раскапывающих в уличных урнах пустые алюминиевые банки из-под кока-колы, на которые когда-то очень давно они, молодые и красивые люди, совсем не задумывавшиеся о Ленине, смотрели с завистью и детским восторгом.
Мы начали медленно осознавать это, когда с удивлением услышали наглые, циничные и лживые заявления из уст людей, занявших высокие, с детства знакомые кабинеты и ставших нашими новыми руководителями.
Когда осознали, что в эти кабинеты, как раньше, нам уже никогда не зайти.
Мы начали замечать отсутствие Ленина по внезапно возникшей, неслыханной никогда прежде несправедливости, тупости, агрессии и злобе, разлившихся мутным потоком по бескрайней стране.
По почти физическому ощущению внезапного падения с головокружительной высоты на дно глубокой ямы, в которую превратилась вчерашняя могущественная непобедимая сверхдержава.
По воинствующей кричащей бездарности и лживости наших телевизонных программ, по усталому равнодушию и отстранённости лиц в поездах метро, по безразличным, потухшим глазам, по одичалости, беспросветности и безнадёжности будней, ставших нашей новой реальностью.
В которой больше нет Ленина.
А есть огромный город, который когда-то носил Его имя.
И в нём, по опустевшим проспектам и улицам вечерний ветер гонит по асфальту яркие обрывки красивых разноцветных обёрток мимо сгорбленных стариков, раскапывающих в уличных урнах пустые алюминиевые банки из-под кока-колы, на которые когда-то очень давно они, молодые и красивые люди, совсем не задумывавшиеся о Ленине, смотрели с завистью и детским восторгом.
реклама
Был Ленин немецким шпионом или нет не важно, в конце концов все революции и контрревоцюции совершались не без внешнего участия. Так уж получилось, что именно Ленин привёл большевиков к власти. Да, ценой гражданской войны. НО Россию не растащили интервенты (либо физически, за спиной белых, либо экономически, останься временное правительсво у власти). А дальше началось восстановление экономики. Надо было нагнать 50-70лет отставания, которое образовалось благодаря царскому режиму. Ленин был у власти 7лет (1917-1924) да и то, по состоянию здоровья последние два года активно во власти не учавствовал. Но тем не менее сословное общество было разрушено. Рост экономики создал социальные лифты. Образование стало доступно широким массам.
Так, что связывать имя Ленина с ростом промышленности волне справедливо.
Боярином, Полноправным Наместником Государя Русского Ивана Великаго (Ивана Грозного) в Сибири, которому в помощники и младшим (!!!) "другом" был направлен потомственный князь Сергей Болховский - как некто Ермак Тимофеевич.
Статским советником (соотв. генерал-майору в армии), профессором химии, действительным членом Санкт-Петербургской Императорской академии наук - как некто Ломоносов.
Адъюнктом (доцентом), профессором и почетным членом Санкт-Петербургской Императорской академии наук, профессором Петербургской учительской семинарии, лучшим методистом-математиком в мира в 19 веке - как некто Головин.
Известным художником (мирового уровня) как некто Кипренский.
Или управляющим крупнейшего в мире (на тот момент) Камско-Воткинского железоделательного завода, потомственным дворянином, кавалером самого главного ордена Российской Империи - как некто Бадаев.
А может быть генерал-лейтенантом Генерального Штаба Российской Императорской Армии, потомственным дворянином - как некто Деникин.
РИ не была лучшей организацией государства, проблем там хватало, но вот судить о стремительно-меняющейся РИ по советским учебникам для начальной школы, как минимум глупо. Как глупо утверждать, что было-бы не случись в 1917 году того, что случилось.
История не имеет сослагательного наклонения, но не факт что было-бы хуже.
Ваши примеры - это единицы.
Сколько было в РИ заводов, выпускающих автомобили, ДВС для наземного транспорта, ДВС для авиации?
И сужу я по рассказам прабабушки, а не только по
книгам.
На заре перестройки в умах недолго витала идея вернуться к ленинским принципам построения общества. Но пришел Чубайс со своими ваучерами и привычно все обговнял.