Прошлым летом дочь Таси принесла домой птенчика непонятного происхождения под кодовым названием «воронёнок». Семья заботливо его выкормила, выпоила и даже искупала в баньке. Через пару недель выяснилось, что никакой это не воронёнок, а коростель — небольшая птичка из семейства пастушковых. Нового питомца нарекли Бедром, и с тех пор он жил у них в доме — сытый, чистый и вполне довольный жизнью.
А сегодня будет сказ о том, как для нашего коростеля я любимой курочкой стала.
Окончание лета сопровождалось двумя эмоциональными событиями в нашей семье. Первым (и очень раздражающим) был бесконечный тасин бубнёж по поводу нежелания идти в школу 1 сентября. Этакий набивший оскомину спектакль, на который у вас нет вариантов не пойти. Зато вторым (и очень интригующим) событием стало то, что с нашим коростелём случилось половое созревание.
Если первое представление проходило по изъеденным молью сценариям предыдущих лет, то второе было полноценной премьерой. Коростель сменил детский чёрный пуховичок на солидный коричневый костюм и посему случаю решил, что пора бы ему обзавестись подружкой. Так как никуда, помимо теплицы, он из дома не выезжал, выбирать пришлось из числа имеющихся под крылом особ.
Путь к сердцу любого, даже самого коростелеобразного мужчины, лежит через его желудок, поэтому выбор пал на Приносящую червей. То есть меня. Ухаживать Бедруша начал сразу и без обиняков. Я не могла шагу ступить или куда-то сесть — там всё время был коростель. Он взбирался мне на колени, карабкался на руки, бегал по пятам. А, если я, в порядке эксперимента, не шла, а бежала по коридору, прибегал к крайней мере — полёту.
В жизни коростели взлетают лишь в крайнем случае. И то в основном в Африку, во время сезонных миграций. По сему следовало, что не упустить меня из виду как раз и было для Бедра крайней необходимостью. Взлетал он прекрасно. Летел прилично. Приземлялся откровенно на два. Тормозить предпочитал обо что-то твёрдое. Поэтому, не желая покалечить своего ухажёра, я стала доступной как Сонечка Мармеладова.
Бедруша трогательно носил мне угощения, ворковал, пританцовывал, ежедневно чистил перышки. За перышки он принимал пальцы на руках и на ногах. А клювом между пальцами — это очень щекотно и дрыгательно. Поэтому я хихикала и извивалась, а Бедро очень строго на меня смотрел. Но больше всего он любил выпендриваться и хорохориться (о, эти мужчины!). Мол, каков тебе принц достался, а? Цени и воздыхай. Я ценила. Воздыхала. Но безбожно мало, так как мне казалось, что коростель будет у моих ног всегда. Однако не тут-то было.
Где-то через месяц наш конфетно-букетный период подошёл к концу. Бедруша явно стал ко мне охладевать. Вел себя так, как будто и не было между нами всех этих подаренных тараканов и щекотливых ухаживаний. Он стал больше проводить времени в компании других домашних животных, а на меня смотрел, как на опостылевшую жену. Без огонька.
Тут-то, казалось бы, и впасть мне в пучину отчаяния. Но я ж не первый раз замужем. Я уже вычитала, что не за горами новый брачный сезон. Так что, Бедрушка, можешь ходить пока весь из себя такой холостой и даже слегка приударить за хомячком, я подожду. А потом каааак всё тебе припомню!
Источник:
Самка хомяка называется хомячиха (разговорное) или самка хомяка.