Безумец, сжёгший чудо света ради бессмертия

В ту самую ночь в столице древней Македонии, городе Пелла, супруга царя Филиппа II родила мальчика. Спустя годы этот ребёнок создаст одну из крупнейших империй древнего мира, навсегда переписав историю Европы, Азии и северо-восточной Африки. Его звали Александр Македонский.

Второе событие было куда более прозаичным. Некий поджигатель устроил пожар в храме. Однако это был не обычный храм. Это был величайший храм из всех, что когда-либо стояли на земле. На протяжении двух тысяч лет путешественники и учёные единогласно признавали его одним из семи чудес древнего мира.

Храм Артемиды располагался неподалёку от античного города Эфес, на территории современной Турции. Посвящённый богине Артемиде, он, как полагают, был первым греческим храмом, построенным из мрамора. Грандиозное сооружение протянулось более чем на сто метров в длину и было вдвое меньше в ширину. Его внешние колонны поднимались ввысь на двенадцать метров, образуя двойной ряд и создавая просторную церемониальную галерею вокруг целы - святилища, где хранилась культовая статуя богини. Эти колонны были украшены искусными барельефами.

В ту самую ночь, когда македонское царство ликовало по поводу рождения нового царевича, в пятистах километрах через Эгейское море ничтожный человечек по имени Герострат вознамерился вписать своё имя в историю. Он вошёл в храм Артемиды и поджёг его. Деревянное убранство храма, особенно его балки, статуя Артемиды и вся храмовая утварь мгновенно вспыхнули, и к утру от чуда света остались лишь тридцать шесть почерневших мраморных колонн да дымящиеся руины.

Герострата немедленно схватили, и на дыбе этот безумец признался, что сжёг храм в тщетной попытке обессмертить своё имя. Эфесские власти не только казнили поджигателя, но и запретили кому бы то ни было упоминать его имя, обрекая тем самым на вечное забвение — именно ту участь, которой Герострат страшился больше всего.

Многие историки, такие как Цицерон и Плутарх, продолжали чтить этот декрет, умалчивая имя вандала, но некоторые ранние писатели этот запрет нарушили. Первым это сделал Феопомп, упомянувший Герострата в своей биографии царя Филиппа II, «Филиппиках». Самый ранний из дошедших до нас источников, где фигурирует это имя, — «География» греческого историка и географа Страбона.

Римский историк первого века Валерий Максим снова называет Герострата по имени. В своём эссе «О жажде славы» он приводит поступок Герострата как пример порочного стремления к известности через преступление. Он пишет, что разум эфесцев мудро упразднил память о злодее, но «красноречивый гений Феопомпа» вновь вписал его в историю.

И действительно, имя Герострата продолжало всплывать в исторических трудах на протяжении веков. Английский автор XVII века Томас Браун с иронией отмечал, что слава поджигателя пережила не только имена его судей, но и саму память о тех, кто пытался предать его имя забвению.

После кощунственного акта Герострата граждане Эфеса воздвигли на месте разрушенного храма новый, ещё более великолепный. Сбор средств занял много времени. Однажды сам Александр предложил оплатить восстановление при условии, что в посвятительной надписи будет стоять его имя. Однако эфесцы тактично отказали ему, заявив, что «негоже одному богу возводить храмы в честь других богов».

Новый храм был исполинским: 137 метров в длину, 69 в ширину и 18 в высоту, с более чем 127 колоннами. Он простоял шестьсот лет, пока не был разрушен восточногерманским племенем готов в III веке. Камни рухнувшего храма растащили на строительство других зданий. Некоторые колонны в соборе Святой Софии, а также несколько статуй и декоративных элементов в Константинополе изначально принадлежали храму Артемиды.