Что видел «Ванька-ротный»: самые пронзительные воспоминания фронтовика

Фронтовик Александр Ильич Шумилин оставил потомкам один из самых пронзительных и запоминающихся мемуаров о Великой Отечественной войне. Его книга «Ванька-ротный» характеризуется повышенным вниманием автора к деталям, а память бывшего командира роты порой весьма точно воспроизводит яркие особенности различных эпизодов трудного боевого пути офицера Красной армии.
С другой стороны, мемуары как источник всегда несут на себе печать личностного восприятия пережитых лет, и воспоминания Шумилина ни в коем случае не должны восприниматься как абсолютная истина, пусть даже в общественном дискурсе зачастую превалирует мнение о безальтернативности «окопной правды». Рассмотрим это утверждение на примере конкретного эпизода.
На современном этапе развития военно-исторического знания исследователи получили возможность комплексного изучения событий военных лет с привлечением не только мемуаров и специальной литературы, но и многочисленных документов обеих противоборствовавших сторон. В этом контексте Калининская наступательная операция, активным участником которой являлся А. И. Шумилин, вовсе не является исключением.

Карта-схема группировки артиллерии 31-й армии Калининского фронта на 4 декабря 1941 года с обозначением полос наступления стрелковых дивизий
© warspot.ru


Среди боёв декабря 1941 года на калининском направлении, нашедших отражение в «Ваньке-ротном», выделяется своей трагичностью и натурализмом сцена разгрома немцами подразделений 421-го стрелкового полка (сп) 119-й стрелковой дивизии (сд) — 5-й ротой именно этого полка командовал лейтенант Шумилин. Данный эпизод получил в книге характерное название «Расстрел зенитками». Разобраться в подробностях произошедшего и попытаться понять, что соответствует документам, а что могло стать результатом классических «ошибок памяти», помогут документы частей и соединений Красной армии и вермахта, сражавшихся в районе Калинина.

Немецкий пулемётчик на берегу Волги. Район Калинина, ноябрь-декабрь 1941 года

Согласно дивизионным документам, события в тот день развивались следующим образом. Начав наступление в 05:15, 2-й батальон 421-го сп лишь к 07:00 достиг Волги и сразу был встречен сильным миномётным и ружейно-пулемётным огнём с правого (южного) берега реки и из района деревни Горохово. Бойцы залегли на льду. К этому времени основные силы дивизии заняли исходные позиции на опушке рощи севернее Поддубья. Форсирование Волги под обстрелом противника подробно описано в книге Шумилина:

«Слева и справа, насколько было видно, к разбитой кромке взмокшего льда подходила извилистая сплошная цепь солдат. Вот она разорвалась на отдельные куски и скрылась в дыму от разрывов. Перед нами тоже встали огромные столбы вздыбленной воды, летящие глыбы льда, зияющие холодной стремниной пробоины… Пулемётного огня со стороны немцев не было слышно. Кругом ревели снаряды, и рушилась вода. Под ногами ломался лёд. Перед глазами всполохи огня и непроглядная дымовая завеса. Солдаты падают, вскакивают, вскидывают руки, падают в промоины и исчезают в потоках воды… Взрывы следуют один за другим… Снаряды с воем и грохотом взламывают новые глыбы, рвут последние узкие перемычки и затопляют всю поверхность русла водой… Ледяное месиво бьёт до боли в грудь и лицо, кажется, что тебя пронизывают свинцовые пули… Но нужно бежать и бежать вперёд. Топтание на месте смерти подобно! И вот, наконец, под ногами твёрдая земля. Разбитое русло реки только что пройдено!»


После переправы через Волгу стрелковым ротам удалось занять деревню Горохово, выбив оттуда немцев. Далее наступление полков дивизии развивалось с переменным успехом: противник неоднократно переходил в контратаки. С 9 декабря завязались тяжёлые бои за немецкие опорные пункты в деревнях Марьино, Щербинино и Чуприяново.

Фрагмент советской оперативной карты с районом боевых действий.

В тот же день командующий 31-й армии генерал-майор В. А. Юшкевич усилил 119-ю сд 143-м отдельным танковым батальоном (отб). Фактически это означало, что в подчинение штаба 119-й сд передавались все имевшиеся на тот момент в распоряжении Калининского фронта (по крайней, мере, непосредственно на линии соприкосновения сторон) бронетанковые силы.
Новая задача, поставленная командармом перед дивизией, была непростой: прикрываясь одним полком на линии Марьино, Щербинино, Чуприяново, она должна была двумя полками во взаимодействии с танками освободить деревню Игнатово и к исходу дня выйти в район Салыгино — Старково.
Проблема заключалась в том, что выделенные в качестве средства поддержки пехоты танки 143-го отб физически не могли помочь бойцам 421-го и 634-го сп, так как 9 декабря они ещё находились в полосе наступления соседней 262-й сд, командованию которой батальон подчинялся ранее. Быстро вывести танкистов из боя оказалось невозможно. Впрочем, задача по овладению Игнатово неожиданно оказалась решена другим соединением, которое командование фронта планировало ввести в прорыв на участке 119-й сд — 54-й кавалерийской дивизией (кд) полковника И. С. Есаулова.
Так и не дождавшись от пехоты возможности пройти в тыл противника, Есаулов решил действовать самостоятельно. Пройдя через Котово, к 13:00 его части подошли с севера к Игнатово. При подходе к деревне передовой отряд 83-го кавалерийского полка (кп) был обстрелян противником. Зайдя с фланга, 89-й кп атакой в конном строю ворвался в деревню, и в течение часа Игнатово было освобождено. В этом бою дивизия потеряла 23 человека убитыми и 35 ранеными, лишившись также 23 лошадей.

Советские кавалеристы на площади Ленина в освобождённом Калинине, декабрь 1941 года.

В Игнатово кавалеристы захватили по-настоящему богатые трофеи: три 150-мм тяжёлых пехотных орудия, три 75-мм лёгких пехотных орудия с большим количеством снарядов, шесть зенитных пулемётов, около 100 артиллерийских лошадей, две автомашины, велосипеды и много другого военного имущества. Возможно, речь шла не о пехотных орудиях, а о 150-мм и 105-мм полевых гаубицах, так как в Игнатово располагались позиции подразделений 236-го артиллерийского полка (ап) 162-й пехотной дивизии (пд). Правда, опасаясь оставить деревню, не передав её подходившей пехоте, конники подорвали артиллерийские склады и попытались вывести из строя орудия, впоследствии забрав с собой в рейд только 68 лошадей.
В журнале боевых действий 129-й пд вермахта был отмечен прорыв русских «казаков», ставший для немцев крайне неприятным сюрпризом. Закрыть образовавшуюся дыру в обороне вначале оказалось попросту нечем. С другой стороны, кавалеристы также не имели возможности быстро продолжить наступление в условиях отсутствия регулярного снабжения и полноценной поддержки пехоты и артиллерии.

Офицеры 129-й пехотной дивизии вермахта на рекогносцировке. Район Калинина, ноябрь-декабрь 1941 года.

Лишь в ночь на 10 декабря в Игнатово вошёл передовой батальон 421-го сп. Необходимо отметить, что в книге Шумилина данный эпизод описан весьма своеобразно:

«Мы пошли с ординарцем назад по снежной тропе, и когда вышли на дорогу к середине деревни, то я увидел, что в деревню уже въезжали кавалеристы. Час назад в деревню провели телефонную связь, и меня по телефону предупредили, что я держу деревню, и что через неё должна пройти бригада конников. Какой именно полк или какая кавдивизия шли мимо меня рысью, я точно не знал. Что мне номер их части! Всадники шли парами, лошади ногами бросали комки и поднимали снежную пыль, позвякивали удилами и фыркали на морозе. Не прошло и часа, как кавполк показал нам хвост».

Чуть ранее в «Ваньке-ротном» была описана сцена боя за деревню, в ходе которого она была освобождена… советской пехотой, а именно ротой под командованием лейтенанта Шумилина. Таким образом, автор поменял части 31-й армии местами: в его книге не кавалеристы взяли Игнатово и передали его пехоте, а наоборот, пехотинцы встретили конников в уже освобождённой деревне.
Возможно, такая аберрация памяти была вызвана сразу несколькими факторами. Во-первых, вне зависимости от того, на каком уровне военной иерархии находился автор любых мемуаров, крайне редко можно встретить комплементарные отзывы о «соседях» или других родах войск (в данном случае — кавалерии), а тем более упоминание их каких-либо значимых успехов. Во-вторых, подразделения 421-го сп в ночь на 10 декабря действительно участвовали в отражении немецкой контратаки на Игнатово.

Советское стрелковое подразделение на марше. Калинин, 26 декабря 1941 года.

В этой контратаке, судя по немецким данным, был задействован разведывательный батальон 86-й пд, прибывший ранее в Обухово. Одной из целей немцев было возвращение потерянных орудий 162-й пд, захваченных ранее кавалеристами 54-й кд. Атака пехоты поддерживалась огнём одного 150-мм тяжёлого пехотного орудия, трёх 105-м лёгких полевых гаубиц, двух 75-мм лёгких пехотных орудий и трёх 37-мм противотанковых пушек.

Понеся потери, оценённые в боевом журнале кавалерийского эскадрона разведывательного батальона 86-й пд как «высокие», немцы прекратили контратаку. Судя по донесениям и оперативным сводкам 119-й сд, усилия подразделений вермахта, направленные на возвращение Игнатово, не сильно впечатлили бойцов и командиров 421-го сп. В оперативной сводке 31-й армии по состоянию на 16:00 10 декабря была отмечена лишь ночная контратака, отбитая силами полка, в то время как в разведбате 86-й пд события у деревни посчитали «самым чёрным днём в истории подразделения», в составе которого к 11 декабря осталось лишь 90 человек.
В данном случае речь идёт о ситуации, когда одна из сторон просто не заметила своего достаточно серьёзного, пусть и локального успеха, в то время как другая откровенно заявила о неудаче. Впрочем, в ходе войны подобные вещи нередко случались по обе стороны фронта.
Так или иначе, дыра в немецкой обороне юго-восточнее Калинина расширялась, и затыкать брешь приходилось всеми имеющимися резервами. Например, в район Салыгино прибыли подразделения 451-го пехотного полка (пп) 251-й пд, которую командование 9-й полевой армии ранее передало из XXIII армейского корпуса в XVII армейский корпус, оборонявший район Калинина.

Немецкая пехота в районе Калинина, ноябрь-декабрь 1941 года.

Вечером 10 декабря 119-й кп 54-й кд перешёл в наступление на Салыгино, теперь уже во взаимодействии с подошедшим 918-м сп соседней 250-й сд, однако захватить деревню советские части не смогли и отошли на исходные позиции. Удержать населённый пункт немцам удалось с большим трудом: командир 14-й роты 451-го пп лейтенант Рудольф Маурер (Rudolf Maurer) отправил в бой всех имевшихся под рукой писарей, ездовых и поваров. Ценой потери 15 человек им удалось отбить советскую атаку, после чего в роте осталось 30 человек с пятью противотанковыми орудиями.
К тому моменту дивизия полковника Есаулова, днём ранее захватившая богатые трофеи в Игнатово, находилась далеко не в лучшем состоянии: она вышла в лес в 2 километрах северо-восточнее Салыгино и остановилась на выкорм лошадей, практически не имея запасов продовольствия и фуража. Сложной была и ситуация с боеприпасами: во всём соединении имелось лишь 140 артиллерийских снарядов, на винтовку оставалось по 150 патронов, на ручной пулемёт — по 120. Машины с радиостанциями имели запас горючего всего на 20 километров.
Уходя из Игнатово, дивизионные артиллеристы даже не попытались взять с собой в рейд трофейные орудия, захваченные с лошадьми и большим боезапасом. Возможно, командование 54-й кд посчитало, что на их освоение нужно время, которого попросту не будет. Теперь за неспособность рационально использовать добытое в бою приходилось расплачиваться: потеряв в боях всего около 80 человек и 27 лошадей, дивизия фактически утратила боеспособность и топталась на месте, выслав в тыл обоз для получения фуража, продовольствия, горючего и боеприпасов.

Тем временем части 119-й сд во второй половине дня 10 декабря получили из штаба новый приказ, в соответствии с которым требовалось уничтожить группировку противника в районе Марьино, Щербинино, Чуприяново, а затем наступать в юго-западном направлении. В частности, 421-й сп должен был занять Синцово (на советских картах военного периода указано как Сенцово), а затем — выйти на рубеж Захеево, Бакшеево.
Прекрасно осознавая опасность прорыва советских частей в этом направлении, немецкое командование перебросило в район Синцово и высоты 212, отмеченной на немецких картах севернее деревни, свои наиболее подвижные резервы — 20-мм автоматические пушки 5-й роты 48-го моторизованного зенитного батальона. По состоянию на 11 декабря подразделение насчитывало в своём составе 130 человек и 11 орудий. В качестве усиления зенитчикам был придан взвод 754-го сапёрного батальона корпусного подчинения под командованием лейтенанта Юнга (Jung) — всего 32 человека с двумя ручными пулемётами. Именно этот немецкий манёвр резервами стал роковым для десятков бойцов и командиров 421-го сп. Подготовка подразделений полка к атаке на Синцово в «Ваньке-ротном» описана следующим образом:

«В полку и в дивизии в это время шла лихорадочная работа. Было принято решение внезапным ударом силами двух полков захватить деревню Марьино. В дивизии торопились. Немцы ничего не знают о нашем продвижении… Для захвата деревни подвели четыре батальона по две сотни солдат. В стрелковые роты придали пулемётные расчёты станковых пулемётов „Максим“. Ночью в деревню, где мы стояли, явился комбат… Он показал мне по карте маршрут движения и велел вести роту на опушку леса, что напротив Марьино… Не доходя до леса, в низине нас ожидали штабные полка… Сам командир полка Карамушко вышел на рекогносцировку. Около него стояли штабные, собрались комбаты, подошли и мы, командиры рот и взводов. Командир полка ещё раз уточнил задачу, отдал короткий, в двух словах, боевой приказ и в заключение сказал: „Имейте в виду! Это наше генеральное наступление! Сейчас разведёте своих солдат по местам! Займёте исходное положение! С рассветом атака! Сигнал для наступления — два выстрела из пушки с нашей стороны. В роте дадут связь. При выходе на исходную доложите свою готовность! Надеюсь, все понятно? Действуйте! Все по своим местам!“ Командир полка дошёл до леса, сел в ковровые саночки и укатил восвояси. Комбаты заметались и тоже пропали, исчезли куда-то в ночную мглу. Мы, ротные и взводные, остались одни».


Ошибка в названии деревни очевидна — конечно, речь шла не о Марьино (эта деревня располагалась северо-восточнее описываемого района боевых действий), а о Синцово. В данном случае, вероятно, автором книги была допущена классическая «ошибка памяти». В мемуарах Шумилина вообще не упомянуты танки 143-го отб, которые должны были поддерживать наступление 421-го сп. Командир полка майор П. Г. Карамушко был осведомлён о намечавшемся взаимодействии с танкистами, хотя организовано оно было весьма своеобразно. Находившийся в расположении 119-й сд представитель штаба 31-й армии подполковник Я. Г. Царьков отмечал в своём донесении от 01:30 11 декабря:

«Танки в составе: Т-34 — 2, Т-60 — 6 сосредоточились 18:00 10.12.1941 в лесу юго-западнее станции Чуприяново… В Игнатово штаба 421-го сп не обнаружено, и увязать вопросы взаимодействия не удалось. В 1,5 км северо-западнее Синцово нами найдены 2-й и 3-й батальоны 421-го сп, с которыми и увязали вопросы действия. Исходное положение танки займут до наступления рассвета в районе леса 1,5 км северо-западнее Синцово… Странное положение в том, что в полку никакой связи нет. Командира полка Карамушкина не находят. 2-й и 3-й батальоны 421-го сп беспомощны. Командир батальона Трофимов, выйдя на опушку леса, расположился спать. Сам лично ведёт разведку. Начальник связи, не имея связи, мер не принимал до нашего приезда. Командиру батальона даны приказания немедленно действовать. Обо всём доложено комдиву, который принял меры розыска командира 421-го сп и меры обеспечения батальонов артогнём».

Лёгкий танк Т-60 с десантом на броне в ходе боёв за Калинин, декабрь 1941 года. Кадр из фильма «Разгром немецких войск под Москвой".

К 08:00 11 декабря танки 143-го отб вышли на исходные позиции на опушке леса в 1 км южнее небольшой деревеньки Гуськино, освобождённой подразделениями 421-го сп днём ранее. Этот населённый пункт, упомянутый А. И. Шумилиным как «Гусьино», редко встречается на советских картах, однако на немецких его можно найти без особых проблем.
В общей сложности в атаке на Синцово должны были участвовать два средних Т-34 и шесть лёгких Т-60, однако большинство машин в течение всего дня так и остались на исходных позициях, лишь «тридцатьчетвёрки» вели огонь с места, выполняя, по сути, роль самоходной артиллерии. Позднее в оперативной сводке штаба батальона такие действия подчинённых объяснялись отсутствием артиллерийской подготовки наступления.
При этом, как уже отмечалось выше, командир 421-го сп П. Г. Карамушко прекрасно знал о том, что его стрелков должны были поддержать танки. Более того, два Т-60 использовались им в тот же день… в качестве средств ведения разведки и связи. Командир одного из танков красноармеец А. Т. Бормин сначала получил приказ разведать обстановку в Синцово, а после его выполнения вместе с ещё одним Т-60 отправился устанавливать связь с командиром 2-го батальона 421-го сп. В результате перемещений взад-вперёд в непосредственной близости от вражеских позиций танки были обнаружены расчётами немецких противотанковых пушек и немедленно подбиты. Танк Бормина получил 8 пробоин, была пробита бортовая передача, нарушено управление, а также сильно повреждена ходовая часть, ранен механик-водитель. Сам красноармеец вышел из повреждённой машины и доставил донесение пешком, а затем, вернувшись к танку, участвовал в его эвакуации с поля боя тракторами. За этот бой Антон Тимофеевич Бормин был награждён медалью «За отвагу». Во втором танке снарядом был повреждён двигатель, а также пробит люк механика-водителя, сам механик-водитель красноармеец В. А. Исков погиб. Вероятнее всего, оба Т-60 стали жертвами противотанкового взвода 14-й роты 451-го пп 251-й пд, упомянутого в работе по истории дивизии как «взвод Гольника» (Gollnick). Немцы заявили сразу три уничтоженных и два побитых танка, из них на счёт взвода было записано три машины.
Таким образом, танкисты в полной мере подчинялись майору Карамушко и, не исключено, при должном нажиме с его стороны пошли бы в атаку на Синцово. В результате бездействия командования 143-го отб стрелкам пришлось наступать без поддержки танков.
Заметив перемещения советской пехоты ещё ночью, немецкие зенитчики перегруппировались и сконцентрировали свои орудия в Синцово. Автор «Ваньки-ротного» так описал этот манёвр:

«Я взглянул левее деревни на снежную линию горизонта. Почему я взглянул туда, сказать не могу. Вершина снежной высоты поднималась над деревней, а вниз по дороге с этой высоты, в направлении деревни, медленно двигались какие-то черные точки. Вот они сползли к деревне, и их можно было уже различить. Нарастающий гул моторов был слышен издалека. Немцы на гусеничных тягачах тащили зенитные орудия в деревню… Первые тягачи уже вползали в деревню, а по дороге на ухабах ещё ворчали моторы и пускали черные клубы дыма за собой. Первая батарея выползла между домов. Тягачи отцепили, орудия развернули, и все застыли на месте. Остальные ревели моторами и, не торопясь, растекались по деревне».

Согласно немецким данным, бой с наступающей советской пехотой длился четыре часа, при этом 8 человек из состава расчётов 20-мм автоматов поддерживали отражение атаки огнём из карабинов, остальные вели огонь по советским стрелкам. В описании Шумилина это выглядело следующим образом:
«Зенитка — это не полевое орудие, которое после каждого выстрела нужно снова заряжать. Зенитка автоматически выбрасывает целую кассету снарядов. Она может стрелять одиночными, парными и короткими очередями. Из ствола от одного нажатия педали вылетают сразу один раскалённый трассирующий, другой — фугасный снаряд. По каждому живому солдату, попавшему в оптический прицел, немцы стали пускать сразу по два, для верности. Один трассирующий, раскалённый, а другой невидимый, фугасный. Они стали бить сначала по бегущим. Бегущий делал два-три шага, и его зарядом разрывало на куски. Сначала побежали телефонисты, под видом починки обрыва на проводе. Потом не выдержали паникёры и слабые духом стрелки… Тех, кто не выдержал, кто срывался с места, снаряд догонял на шагу. Человека ловили в оптический прицел, и он тут же, через секунду исчезал с лица земли».

Немецкие зенитчики насчитали на открытом пространстве между лесом и деревней более 100 трупов советских бойцов и командиров. Впрочем, реальный бой, судя по всему, мог существенно отличаться от описанного в книге. Дело в том, что зенитная рота понесла в нём потери — 6 убитых и 8 раненых. Возможно, это был результат огня 76-мм пушек «тридцатьчетвёрок» 143-го отб с места (штаб батальона отчитался о подавленных пушке и миномёте противника), либо как минимум часть бойцов 421-го сп всё же не залегла под огнём и довела дело до ближнего боя, продав свои жизни с «ненулевым» счётом.

Советские стрелки и миномётчики ведут бой в районе Калинина, декабрь 1941 года.

В разгар отражения советской атаки к зенитчикам прибыло подкрепление в виде 11-й роты 451-го пп под командованием обер-лейтенанта Кноблауха (Knoblauch). Перейдя в контратаку силами одного взвода при поддержке огня зенитных автоматов, немецкие пехотинцы взяли в плен двух советских командиров и 55 бойцов, при этом военнослужащими вермахта был расстрелян тяжело раненный комиссар. В течение дня число пленных увеличилось ещё на 11 человек, а кроме того, немцы отчитались в захвате трофеев: двух миномётов, трёх станковых и одного ручного пулемёта, 51 винтовки, двух немецких и одного советского пистолетов-пулемётов, нескольких биноклей и телефонного аппарата с катушками кабеля. По всей видимости, именно эта контратака была описана Шумилиным:
«Я увидел, как несколько уцелевших солдат поднялись на ноги и подняли руки кверху… Немцы шли вдоль кустов в моем направлении. Шли, не торопясь, и часто останавливались. Они поддевали сапогами лежащего, нагибались и рассматривали убитых солдат. Потом снова шли и опять останавливались, собирались кучей вокруг лежащего в снегу. Обступали его со всех сторон, начинали галдеть и подымали на ноги раненого… Они смотрели себе под ноги, переходили с места на место, что-то извлекали из солдатских карманов, добивали раненых и фотографировали тела убитых. Взгляд немцев был прикован к кровавой тропе, и это позволило мне отползти от них на приличное расстояние… Четыре сотни солдат нашего полка оставили после себя кровавое месиво».

В этом бою главный герой книги выжил, сумев уйти из зоны прямой видимости немецких зенитчиков, однако был ранен осколком снаряда и эвакуирован в ближний тыл. Потери 421-го сп, оценённые автором в «четыре сотни» бойцов и командиров, выглядит явно завышенными, эта цифра существенно превышает даже весьма поверхностные — «более 100» — немецкие оценки. Учитывая, что за 5−10 декабря 421-й сп потерял 105 человек убитыми и 345 ранеными, одномоментная убыль ещё 400 человек однозначно поставила бы крест на его боеспособности: по состоянию на 9 декабря во всей 119-й сд насчитывалось немногим более 2000 активных штыков.

В реальности 421-й сп уже на следующий день после провала атаки на Синцово продолжил активные боевые действия и внёс немалый вклад в наступление 119-й сд, освободившей 12 декабря деревни Марьино и Щербинино при грамотной и результативной поддержке танков 143-го отб. Стоившие многих жертв ошибки предыдущего дня были достаточно быстро учтены, однако впереди дивизию, в которой служил «Ванька-ротный», ждали не менее тяжёлые испытания…