Сталин и танки. В поисках адекватного ответа

Так сложилось, что русская армия в ходе Первой мировой войны не сумела создать танки и, соответственно, не получила опыт их применения, не отработала тактику, не сформировала танковые войска. В 20-30-х годах прошлого столетия советским инженерам пришло строить автобронетанковую технику фактически с нуля. При этом стоит помнить, что Великобритания с Францией проблем с танкостроением и танкоприменением не имели. Англичане и французы стали создателями нового рода войск, получили огромный опыт их использования, разработали теорию и тактику применения, выковали танковые кадры, накопили немалый парк бронетехники. Германия также успела получить небольшой опыт танковых операций в самом конец Первой мировой войны, а также создать скромные танковые подразделения. Именно в такой обстановке Советской России пришлось доказывать своё право на жизнь, создавая мощные танковые войска. И это стоит учитывать многочисленным критикам моделей развития советского танкостроения.

Иосиф Сталин впервые обратил внимание на отечественное танкостроение в самом конце 20-х годов, отлично понимая угрозы надвигающихся войн и стремительное развитие армий европейских государств. В сухопутных силах именно бронетанковые соединения должны были стать превалирующими за счет сочетания скорости, огневой мощи и бронезащиты. Идея «танкового рывка», в ходе которого в Красной армии должны были появиться тысячи новых бронемашин, принадлежит высшему руководству страны, а именно Сталину. 15 июля 1929 года появилось постановление «О состоянии обороны СССР», в котором четко устанавливалось: по численности армий не уступать потенциальному противнику, а по насыщенности техникой — в два-три раза превосходить. В приоритете у Сталина были танки, артиллерия и боевая авиация. Собственно, именно эти направления стали магистральными для Советской Армии на долгие десятилетия после.

По танкам аппетиты вождя были непомерны: первоначально к концу первой пятилетки планировалось отправить в войска 1,5 тысячи строевых танков и иметь в резерве еще около 2 тысяч. План предусматривал рост производства стрелкового оружия в 2,5–3 раза, автомобилей – в 4–5 раз, танков – в 15 раз! Подобные темпы роста танковых вооружений и стали основой так называемой танкизация Красной Армии. Со временем развернувшееся в стране движение по пересмотру в сторону увеличения планов первой пятилетки в полной мере затронуло и военных. 13 октября 1929 года Распорядительное заседание Совета труда и обороны (РЗ СТО) предложило:
"...принять все меры к максимальному расширению танкостроения в 1930/31 году с тем, чтобы полученное на пятилетие задание выполнить, по возможности, в большей его части в течение первой половины этого пятилетия."

В ноябре 1929 года президиум Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) поставил перед промышленностью задачу произвести к концу 1934 года 5611 танков и танкеток. А. А. Киличенков из Российского государственного гуманитарного университета считает, что такая увлеченность технической стороной оснащения армии имеет достаточно простое объяснение. По его мнению, Сталин и его окружение отлично понимали невозможность содержания многомиллионной армии в мирное время – экономика СССР не выдержала бы такого напряжения. Поэтому вполне логичным было качественное усиление армии техническими новинками, к которым, безусловно, относились и танки. Однако в истории очень не хватало главного – технических компетенций. Если с производственными мощностями вопрос как-то мог быть решено, то вот навыков проектирования бронетехники не было. Пришлось идти за помощью на Запад.

Сталин самое серьезное значение придавал заимствованию иностранной военной техники на нужды Красной Армии. Всем известная комиссия по закупкам зарубежной техники под руководством Халепского с начала 1930 года успела закупить в Германии, США, Франции и Великобритании некоторые образцы танков. Многие модели нельзя назвать современными, но для СССР того времени и они были словно глотки свежего воздуха. Интересно проследить переписку Сталина со своими специалистами, задействованными в закупках иностранной техники. Упоминаемый А. А. Киличенков в одном из материалов пишет, что в январе 1930 года заместитель председателя ВСНХ Советского Союза товарищ Осинский предложил Сталину заимствовать немецкий трактор «Линке-Гофман». Эта машина сочетала в себе достоинства бронемашины и достаточно тяжелое для своего времени 37-мм орудие, позволявшее поражать вражеские танки. Казалось бы, вот отличный истребитель танков, способный стать родоначальником целого класса отечественной бронетехники. Но этот пример не впечатлил Сталина, и СССР на долгие годы был лишен мобильных противотанковых средств, что негативно отразилось в дальнейшей военной истории. Руководство страны рассматривало танки в основном как артиллерийские орудия, одетые в бронепанцири и поставленные на гусеничный ход.

Концептуально Сталин рассматривал структуру танковых войск в формате альтернативного ответа западному агрессору. Что это значит? Особый акцент делался на необычные, даже экспериментальные конструкции, способные на порядок превзойти танки противника. Идея очень схожа с пресловутыми «вундерваффе», появившимся десятилетием позже. В частности, особый интерес, если не восторг, у Сталина вызвали плавающие танки, родившиеся у англичан в 1931 году. Теперь окопавшийся враг может получить кинжальный танковый удар, откуда его не ждали – например, со стороны водной преграды. Кроме этого, полчища танков-амфибий были гораздо мобильнее сухопутной гусеничной техники. Не было нужды искать мосты или ждать наведения переправы. О том, что в Европе разрабатывались противотанковые оружия, способные насквозь пробивать такие бронированные коробчонки, предпочитали не знать или не замечать. Интересно, что разработчики плавающего танка из компании «Виккерс-Армстронг» сами вышли с предложением к советской стороне о покупке нескольких экземпляров бронемашин. Михаил Тухачевский, сторонник военных инноваций, в этом деле были на стороне Сталина и с восторгом отзывался об английский плавающих танках. После того как замнаркома оповестили о намерениях англичан, он ответил в тот же день:
"Немедленно ознакомиться с танком-амфибией на месте. Начать переговоры о покупке пяти танков-амфибий. Немедленно по фотографиям начать самим конструировать эту амфибию…"

Чтобы понять уровень внимания Сталина к бронеамфибиям, стоит рассказать об одном эпизоде, связанном с его реакцией на появление этого класса танков. Как только в Москве узнали о появлении в Великобритании «Виккерс-Карден-Ллойда», Сталин тут позвонил Халепскому и в грубой форме отчитал его за то, что тот не купил у Кристи в США плавающую машину. Халепский в это время был с язвой в больнице и не на шутку перепугался, тем более что никакого действующего прототипа Кристи не представил советской комиссии – был только макет. На этот раз для начальника Управления механизации и моторизации Красной Армии все кончилось хорошо. Расстреляют Иннокентия Халепского позже, в 1938 году, и немного по другому поводу. Тем временем тупиковая ветвь плавающих танков получила в Советской России невиданное развитие, вылившееся в тысячу с лишним построенных на базе английского танка амфибий Т-37.

Были среди инициатив Сталина и его окружения и еще менее здравые мысли относительно конструкции танков. «Виккерсу» тогда предложили создать и производить тяжелый танк, параметрам которого могли позавидовать и современные военные теоретики. По вполне понятным причинам, для промышленности СССР этот проект оказался слишком сложным. Согласно требованиям, танк при весе 43 тонн, длине 11 метров, защищенный броней 40–60 мм, вооружался двумя 76-мм орудиями и четырьмя пулеметами. Несмотря на гигантские размеры, танк прорыва должен был «проходить брод до 2 метров глубиной… с сохранением возможности стрельбы в движении». При глубине до 5 метров танк должен был иметь возможность движения по дну со скоростью до 15 км/ч, используя гусеницы и реверсивные гребные винты. Движение под водой обеспечивалось наблюдательными и осветительными приборами. Кроме того, дополнительно высказывалось пожелание обеспечить возможность «движения самоходом по рельсам, как 1524-мм колеи СССР, так и 1435-мм международной». Переходы с железнодорожной колеи на гусеницы и обратно должны были совершаться изнутри танка за пять минут. Не менее строгие требования предъявлялись к бесшумности этой громадины. На дистанции 250 метров «в тихую погоду невооруженным ухом нельзя было определить присутствие двигающегося по шоссе танка». Для сравнения: «дистанция бесшумности» малого танка составляла соответственно 300 м. Самое поразительное, что «Виккерс» взялся реализовать столь фантастические требования, за исключением некоторых, совсем уж экзотических. Но в итоге переговоры, продолжавшиеся с мая 1930 года по июль 1931 года, завершились ничем.

Продолжение следует…