Штурм Зимнего и другие советские мифы

Это событие было одним из основополагающих в мифологии Октябрьской революции. Многим ещё с советских времён известны картины и «документальные» кинокадры красочного штурма Зимнего дворца — оплота «буржуйского» Временного правительства: революционные массы с броневиками во главе устремляются к дворцу, выламывают ворота, «растекаются» по залам и анфиладам, и в них «тонет» кучка несчастных юнкеров.

Если что, кадры штурма, в советское время выдававшиеся за документальные (а кое-где до сих пор за них выдающиеся), взяты из фильма Эйзенштейна «Октябрь», снятого в 1927 году.

Активных сторонников, что на стороне Временного правительства, что на стороне большевиков было немного — десятки тысяч солдат петроградского гарнизона и «красной гвардии» остались в стороне от решительных действий, разворачивавшихся на Дворцовой площади. Юнкера и ударницы женского батальона постоянно ходили домой поесть и помыться, и к моменту захвата Зимнего дворца многих из них не было на месте. Казаки вовсе ушли, увидев, что правительство защищают «бабы с ружьями». Агитаторы обманом увели от Зимнего защищавшего его артиллерию. Броневики Временного правительства были вынуждены уехать с Дворцовой площади ввиду недостатка бензина.

К вечеру 25 октября к дворцу стали приближаться толпы большевиков, но защитникам удавалось отгонять их выстрелами в воздух.

Когда прибыло нескольких тысяч моряков из Гельсингфорса (Хельсинки) и Кронштадта, большевики стали напирать решительнее. К этому времени силы защитников Зимнего составляли 137 ударниц женского батальона смерти, 2-3 роты юнкеров и 40 инвалидов-георгиевских кавалеров. Тем не менее, всё окончилось нерешительной перестрелкой, длившейся час. Антонов-Овсеенко, руководивший захватом Зимнего дворца, признавался: «Беспорядочные толпы матросов, солдат, красногвардейцев то наплывают к воротам дворца, то отхлынывают».

В 23 часа Зимний дворец начали обстреливать из орудий Петропавловской крепости. Как раз со стороны Невы находились залы дворца, отданные ещё в 1915 году царской семьёй под военный госпиталь — там лежали обычные солдаты и офицеры.

Примерно в это же время с набережной в Зимний дворец стали проникать большевики вперемежку с мародёрами и просто зеваками. Дело в том, что Зимний обороняли только со стороны Дворцовой площади, а со стороны Невы не то, что охраны не было, но даже забыли запереть двери. После часа ночи со стороны Дворцовой площади через вход, ведший в покои бывшей императрицы и почему-то оказавшийся незапертым и неохраняемым, во дворец проник Антонов-Овсеенко с небольшой группой солдат. Во дворце делегация заблудилась. Наконец, после долгого плутания по темным залам, в 2 часа 10 минут они услышали заветные голоса членов Временного правительства, доносившиеся из Малой столовой, находившейся у Малахитовой гостиной. Антонов-Овсеенко объявил Временное правительство арестованным.

Ворвавшаяся в дворцовый госпиталь толпа принялась срывать бинты с лежавших там раненных — искали замаскировавшихся под раненных министров и юнкеров. Тогда раненные, видя такой беспредел и памятуя об обстреле их с Петропавловки, вооружились кто чем смог — костылями, табуретками, ночными горшками — и выкинули вон первых ворвавшихся. Следующие «посетители» госпиталя вели себя уже приличнее. А что же с легендарным выстрелом крейсера «Авроры», якобы послужившим сигналом для начала штурма Зимнего дворца? Выстрел был. Но вот, как это объяснил сам экипаж крейсера в письме в редакцию «Правды», написанном на следующий день после революции: «… Что же касается выстрелов с крейсера, то был произведен только один холостой выстрел из 6-дюймового орудия, обозначающий сигнал для всех судов, стоящих на Неве, и призывающих их к бдительности и готовности».

Суть мифа состоит в том, что СССР, находясь в «осаждённом лагере», во враждебном капиталистическом окружении, сумел собственными силами провести индустриализацию. В реальности же, не приходится говорить не то, что о самостоятельности, но даже о некоторой иностранной помощи — помощь эта была тотальной: без «враждебного» Запада у Сталина никакой индустриализации не получилось бы.

При ближайшем рассмотрении выясняется, что на ударных стройках коммунизма работали тысячи немцев, американцев, французов, чехов, австрийцев, англичан, финнов, норвежцев. Причём, это были не только специалисты высокой и высочайшей квалификации (инженеры, конструкторы, архитекторы), но и простые рабочие. При их активной помощи были построены такие гиганты советской промышленности, как: ДнепроГЭС, Уралмаш, Челябинский тракторный завод, Горьковский машиностроительный завод (ГАЗ, в его создании участвовала фирма Ford), Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты, Бакинские и Грозненские нефтеприиски, даже на лесоразработках в Карелии работали иностранные специалисты. Сталинградский тракторный завод, вообще, был изначально сооружен в США, затем его размонтировали, перевезли на кораблях в СССР и собрали под наблюдением американских инженеров. Вообще, производственные достижения США вызывали особенное уважение в СССР. Большинство индустриальных объектов строились по американским образцам. Американские компании проектировали и строили в СССР электростанции, металлургические, нефтеперерабатывающие, химические, авиационные, автомобильные, станкостроительные и тракторные заводы. Одна только фирма Albert Kahn, Inc. построила 571 промышленный объект в Советском Союзе. Также в индустриализации участвовали такие известные компании, как Siemens и General Electric.

Наибольшую помощь в индустриализации оказали специалисты из Германии, а особенно из США. Американские компании продавали в СССР станки, оборудование, лицензии, техническую документацию, технику различного назначения. Большинство индустриальных объектов строилось по американским образцам. Не случайно Нижний Новгород, где на новом автомобильном заводе копировалась, при помощи американцев, конвейерная система Форда, назывался русским Детройтом, а Новосибирск — сибирским Чикаго. Откуда же появились в Советском Союзе в таком количестве все эти «буржуи»?

Решение о массовом привлечении иностранцев на работу в СССР Политбюро приняло в марте 1930 года. В первую очередь иностранцы направлялись в отрасли тяжелой промышленности. Но зарубежные специалисты встречались где угодно: например, Наркомат снабжения пригласил поваров, для работы в системе общественного питания; Санитарное управление Кремля пригласило иностранных врачей для работы в кремлевских больницах.

На новейшей технике (закупленной всё на том же Западе) работали исключительно иностранцы, так как подобных им по квалификации рабочих в Советском Союзе просто не было. Куда же делись отечественные специалисты, в немалом количестве доставшиеся советской власти в наследство от Российской империи (всё-таки, в царское время тоже шла индустриализация, прерванная революцией 1917 года)? После революции многие эмигрировали, а кто остался — большая часть погибла в Гражданскую войну или была репрессирована впоследствии («Шахтинское дело», «Дело Промпартии» и множество других). Впрочем, идиотская практика уничтожать отечественных специалистов сохранялась даже в период индустриализации: сохранились дела, из которых мы узнаём, что сначала советского гражданина отправляли учиться на инженера в капиталистическую страну, а по возвращении, через какое-то время его репрессировали, как шпиона, на основании того, что он был заграницей.

Вопреки официальной версии начала войны, говорящей о неожиданности немецкого удара, документы свидетельствуют о том, что командования приграничных округов начали готовить специальными директивами вверенные им армии к предстоящему гитлеровскому вторжению уже с 11 июня 1941 года, то есть за 11 дней до начала войны. Например, директивой Киевского военного округа, выпущенной 11 июня, сроки боевой готовности по тревоге устанавливались: для стрелковых и артиллерийских частей на конной тяге — 2 часа; для кавалерийских, мотомеханизированных частей и артиллерии на механической тяге — 3 часа.

18 июня из Генерального штаба приходит директива, согласно которой боевые части стали выводить в районы сосредоточения. При этом предписывалось соблюдать строгие меры секретности, например, марши следовало совершать только в ночное время. Войска начали занимать укрепрайоны, артиллерия — огневые позиции, авиация — рассредоточиваться и маскироваться на аэродромах.

Ещё не началась война, а в приказах вместо «военных округов» недвусмысленно используется термин «фронт» (например, в разведдонесении № 01 от 14-00 21.6.41 ПрибОВО (Прибалтийский особый военный округ) называется СЗФ (Северо-западный фронт)). Создаются документы с красноречивыми фразами на первых страницах: «Из журнала боевых действий войск Северо-Западного фронта об обстановке, положении и боевых действиях войск с 18 по 23 июня 1941 г.». За несколько дней до войны в сводках пишут: «Положение противника без изменений...», а в документах ВВС РККА отчитываются, что самолёты «в течение ночи боевых действий не производили».

Против 3 тыс. танков немцев и их союзников Красная Армия располагала на западной границе 12 тыс. танков (по качеству они не уступали немецким, а зачастую и превосходили их). По самолётам — 2100 экипажам агрессоров противостояло 7200 советских экипажей. Если же брать в целом, то танков и самолётов у СССР было больше, чем у всех армий мира вместе взятых.

По количеству солдат вермахт и союзники в 1,3 раза превосходили советский первый стратегический эшелон, стоявший на границе. Но эта армия опиралась на две линии укреплений, протянувшиеся вдоль новой границы («линия Молотова») и старой границы («линия Сталина» — вопреки распространённому мифу, её никто перед войной не уничтожал). Как может задержать сильного противника даже не самая мощная оборонительная линия, занятая небольшим количеством войск — показал пример «линии Маннергейма». Кроме того, после объявления всеобщей мобилизации к кадровой армии в 1941 году присоединилось 14 млн человек. В общем, ни Сталин, ни члены Политбюро и Генштаба наивными дураками не были — к предстоящей схватке с Гитлером готовились много лет, создавая большую, хорошо вооружённую армию. И в июне 41-го войска подготовили к предстоящей войне за несколько дней.

Почему же появился этот миф — о неготовности СССР к внезапному вторжению, о ничего не подозревавшем советском руководстве, о мирно спящей накануне вторжения Красной Армии? Понять это как раз просто. Если удар внезапный — то не так обидно, что немцы, в итоге, докатились до Москвы. А вот когда оказывается, что к удару противника готовились, а он, тем не менее, разгромил стоявшие перед ним войска и дошёл до Москвы, то это совсем другое дело. Но рассмотрение причин поражения Красной Армии в 1941-42 годах в задачи этой статьи не входит.