«Доктор приказал так меня связать, чтобы в руках кровь остановилась»

«Вам чаю, кофе?» — Дмитрий подходит к плите и как-то боком, подвернув кисть одной руки, открывает газовый кран, двигает локтем на конфорку чайник. Потом, смущенно улыбаясь, говорит: «Только вы сами налейте, ладно?» Свой кофе из своей чашки он пьет с помощью зеленой трубочки для коктейля. И именно эта нелепая трубочка выглядит в контексте всего, что с ним произошло, — самым ужасным предметом его нынешней жизни.

2 июля прошлого года 38-летний Дмитрий Шапарь был успешно прооперирован в отделении отоларингологии 70-й больницы Москвы по поводу исправления носовой перегородки. Он позвонил жене и сказал, что все хорошо. А потом перестал отвечать на звонки.

Через несколько дней Татьяна обнаружила его в реанимации той же больницы. Дмитрий был отчетливо заторможен, на руках и спине виднелись кровоподтеки с содранной кожей, опухшие руки не двигались.

…Он сидит напротив и, шумно всасывая из трубочки кофе, рассказывает:

«Я — курильщик. Полторы пачки в день — моя норма. Ну а когда отошел от операции, естественно, потянуло закурить. Днем выходил в больничный садик, а вечером, когда закрыли отделение, пошел подымить в туалет. Я по запаху понял, что там курят. Несколько раз затянулся, а когда вышел из туалета, дежурный врач Сорокин начал на меня кричать, что я нарушаю режим. Ну да, нарушаю. Я вообще никакого конфликта не хотел, я еще сказал ему: «Ну выпусти меня, я на улице докурю и спокойно спать лягу». Но он продолжал кричать. Тут я не выдержал и сказал: «Ну что ты мне можешь сделать? У вас на каждом углу написано, что за нарушение режима — выписка. Надо — выписывай». А он мне: «Ты еще узнаешь, что я могу сделать». Вызвал в отделение охранника. Через 40 минут я вышел из палаты в туалет, а когда возвращался обратно, увидел, как ко мне идут трое. Схватили, заломили руки за спину и только потом спросили: «Ты Шапарь?» Я кивнул. Они стали веревкой руки за спиной связывать, перетягивать петлями за предплечье. Я закричал: «Больно, пустите!» А этот врач, Уткин, как я потом узнал, — главный в психиатрической бригаде, говорит: «Больно? Ну затяните еще». Больше ничего не помню. Меня чем-то укололи, и я вырубился».

Следующие четыре дня Дмитрий помнит как в тумане. Когда очнулся первый раз, понял, что привязан к кровати, в незнакомом месте. Голова соображала плохо, временами постоянно проваливался в забытье. Через несколько дней, в момент ясности, отчетливо понял, что надо сообщить о себе жене.

Дмитрий: «Я тогда придумал, что мне надо найти повод, чтобы дали позвонить, и я сказал сестрам в реанимации, что у меня машина оставлена во дворе больницы и надо, чтобы жена ее отогнала. Они набрали номер Тани. Трубку к уху поднесли».

Татьяна: «Я услышала его голос, какой-то невнятный. Спрашиваю: «Что с тобой, ты выпил?» — и слышу какие-то голоса женские рядом, со смешком таким: «Да, мы ему тут наливаем». И вдруг он меня спрашивает: «Таня, а что у меня с руками?»

Все это время Татьяна искала мужа. В ЛОР-отделении ей сказали, что он в реанимации. Почему — не объяснили. Еще 3 дня она пыталась добиться внятных слов от администрации больницы. В итоге ей сообщили, что муж был пьян, впал в алкогольный психоз, переворачивал в отделении мебель, кричал, и его пришлось усмирять.

Еще неделю Дмитрий провел в отделении сосудистой хирургии той же больницы. Потом его выписали. Дома, после отмены обезболивающих, начались нестерпимые боли в руках. Очередная «скорая» отвезла в неврологию Боткинской больницы. После курса лечения дома опять вернулись адские боли. Татьяне приходилось кормить мужа с ложки, умывать, одевать, водить в туалет, потому что сам снять штаны он не мог. Она говорит: «Я не знаю, как он выдержал эти месяцы. Ему все время было больно».

Через месяц начался учебный год, и Татьяна, которая в лицее преподает математику и физику, порезав на мелкие кусочки еду, оставляла ее на тарелке для мужа, чтобы он мог есть с тарелки ртом.

Ему определили 1-ю, нерабочую группу инвалидности и поставили диагноз: «тромботическая окклюзия обеих подключичных вен (синдром Педжета—Шрёттера), посттравматическая плексопатия длинных ветвей плечевых сплетений. Грубый двусторонний парез Дежерина—Клюмпке». В реальности это означало, что руки висят вдоль тела плетьми и абсолютно ничего не чувствуют.

Версия больницы

Официальную версию лечебного учреждения можно изучить по материалам истории болезни, копии которой есть у Дмитрия. Из нее следует (это запись психиатра Уткина, проводившего осмотр по вызову дежурного лор-врача Сорокина), что был «возбужден, беспокоен. В общении груб, сквернословит, требует предъявить документы на право беседы с ним: «Я сюда внедрен органами внутренних дел со специальным заданием…» И врачебное заключение: «Алкогольный психоз, больной фиксирован. Рекомендовано — перевод в отделение реанимации, дезинтоксикация, инъекции аминазина, реланиума».

Этой «терапии» врачи реанимации 70-й больницы следовали еще 3 дня. Руки развязали через два.

Кстати, то, что в руках стали происходить изменения, было зафиксировано в истории болезни, но истинной причиной инвалидности, по мнению врачей, лечивших Шапаря, стал алкогольный психоз. В официальном ответе на запрос Дмитрия в 70-ю больницу, подписанном главврачом Предтеченской, есть следующие выводы: «На фоне алкогольного психоза у вас произошло нарушение жизненно важных функций… в результате чего произошел двусторонний тромбоз подключичных вен. В результате развития отека и тромбоза верхних конечностей произошло сдавливание нервов, что привело к двусторонней плексопатии».

Если правильно понимать заключение профессионалов, то выходит, что руки у Дмитрия отнялись не от веревки, передавившей вены, а от непомерного потребления алкоголя.

Конечно, можно принять за рабочую и эту версию. Фантастическую, но версию. Почему в таком случае причинно-следственная связь между связанными руками и их параличом — как один из вариантов случившегося — руководством больницы официально даже не рассматривается? Хотя и школьнику из занятий по ОБЖ известно, что жгуты на конечности, когда нужно остановить кровотечение, можно накладывать на короткое время.

В истории своей болезни Дмитрий обнаружит еще много любопытного. Например, там появится анализ на свертываемость крови, которого он не сдавал. Из этого анализа будет следовать, что у него высок риск образования тромбозов (то есть в организме есть предпосылки к параличу рук). Аналогичный анализ он на самом деле сдавал, когда готовился к операции, и тогда он был в норме, иначе операцию пришлось бы перенести.

Примечательно, что немногим позже Шапарь получил косвенное официальное признание «ошибки» врачей из департамента здравоохранения Москвы. Ему сообщили, что «сотрудникам вынесены дисциплинарные взыскания, а данный случай разобран на врачебно-сестринской конференции, на которой обращено внимание сотрудников на соблюдение приоритета пациента при оказании медицинской помощи…» Видимо, предполагалось, что признание больницей «несоблюдения приоритета пациента» должно его удовлетворить.

Александр Артеменко, заместитель главврача 70-й больницы по лечебной работе, который позже уволился по собственному желанию, сказал Дмитрию: «Есть наш косяк, мы это не отрицаем. Неадекватно взяли и привязали, после чего это все случилось». У Дмитрия в кармане был включен диктофон.

Я спрашиваю: «А вы вообще выпиваете?» — «Ну да, как все. По праздникам, иногда по выходным. Я когда материалы для следствия собирал, справку о своем освидетельствовании принес от нарколога за 2014 год — я в это время преподавателем истории в коррекционной школе работал. Кто бы меня к детям допустил, если бы я был пьяницей? А последний год я работал техником по оборудованию в «Ашане», приходил к 6 утра, включал все системы в огромном магазине. И еще подрабатывал сантехником. У нас с женой ипотека. Я не знаю, как можно было бы пить и столько работать».

На сайте PROFI.ru, который занимается подбором специалистов, в том числе мастеров по ремонту, я нашла страницу Дмитрия. По рейтингу, составленному из 86 отзывов, он оценивается клиентами на 5 баллов — «на отлично».

Александр Данилин, нарколог с 30-летним стажем, версию об алкогольном психозе Дмитрия ставит под большое сомнение: «Алкогольный психоз — это нарастающий отек мозга, и нарастает он, как правило, через несколько суток после прекращения пьянства. И там довольно специфические анализы — должно быть много белка в моче, должны видоизменяться печеночные пробы. Анализы будут недостаточно чистые. Видел ли я внезапное развитие психозов на фоне совершенно чистых анализов за 30 лет? Видел. Но крайне редко. А в медицине всегда можно найти исключения. И именно поэтому у этого случая в суде будет сложная история.

Проблема таких историй еще в том, что дежурный врач психбригады ставит свой диагноз, опираясь только на визуальное наблюдение. Никаких анализов, например, на содержание алкоголя в крови он делать не должен. Единственное условие — это еще две подписи коллег, подтверждающие диагноз».

Впрочем, попытка больницы отстоять свою версию, чтобы убедить и следствие, и самого Дмитрия в том, что он буйствовал в белой горячке, по большому счету не имеет смысла.

Ни буйных алкашей, ни бомжей, ни преступников не связывают так, чтобы покалечить.

Буйных пациентов по стандартам психиатрической помощи связывают особым способом — либо вовсе надевают смирительную рубаху. Сам Дмитрий дотошно изучил по пособиям способы вязки в психиатрии. Все картинки у него есть в компьютере. Он показывает мне их: «Видите, как к кровати привязывают — за кисти рук и за ступни. Причем не туго, чтобы синяков не было». На картинке пособия — нарисованный, как в мультике, человечек распят на кровати. Картинка совсем не страшная. Фотографии, которые сделала Татьяна, когда увидела мужа в реанимации, — куда страшнее.

Следствие

8 июля, спустя пять дней после случившегося, Татьяна написала первое заявление в райотдел полиции Новогиреева. Спустя месяц Дмитрий получил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела «в связи с отсутствием в данном случае события преступления». При этом, по словам Дмитрия, в материалах дела нет ни осмотра места события, ни опроса свидетелей, в том числе пациентов лор-отделения, которые могли бы описать, что происходило той ночью, ни материалов с видеокамер наблюдения. Через три месяца это решение Перовской прокуратурой было отменено, и дело опять вернулось в ОМВД «Новогиреево».

После первых сюжетов о скандальном случае на телевидении дело наконец передали в отдел дознания Восточного административного округа Москвы. Еще 5 месяцев ушло на ожидание заключения судебно-медицинской экспертизы. В конце марта 2016 года дело отправилось в следственное управление УВД Восточного округа. И опять тишина.

Через 3 месяца Дмитрий написал заявление в прокуратуру. Пришел ответ от заместителя прокурора округа Е.В. Кречетовой: «По факту выявленной волокиты и ненадлежащего расследования уголовного дела прокуратурой округа внесено представление о привлечении виновных должностных лиц к дисциплинарной ответственности». В августе супруги пришли к начальнику СУ Кукоба Н.В. с вопросами, как ведется расследование. Он ответил, что они «работают, но сообщать о ходе следствия не имеют права».

В сухом остатке через год после случившегося Татьяна и Дмитрий имеют только одну промежуточную победу — дело все же возбудили по статье 111 «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью» «неустановленными лицами».

Формулировка «неустановленные лица» больше всего возмущает Дмитрия.

«Как это — неустановленные? Все, кто стал «лечить» меня, известны. И врач Сорокин, и завреанимацией Нестратов, и врачи, которые дежурили все эти дни в реанимации и не развязали меня. И те, кто в отделении не был в тот вечер, а подписи о моем буйном поведении — поставил. Самый главный садист — это психиатр Уткин, который приказал санитарам так связать меня, чтобы в руках кровь остановить».

Единственного свидетеля случившегося в ту ночь — охранника Артура Сафаряна — вскоре перевели на другой объект. Но, когда Дмитрий попросил его о помощи, он тут же согласился, записал видеоролик, на котором показал, как связывали Дмитрия. В прошлом Сафарян работал санинструктором, у него образование ветврача, поэтому допустить, что он что-то неправильно понял, даже при большом желании не получится. Артур на камеру четко рассказывает, как было дело, и все узлы на стоящей спиной к нему девушке завязывает, подробно комментируя: «Сначала один на руку, потом на другую, потом затянули, и еще три раза. Он кричит: «Больно!» А врач говорит: «Ах, больно, пускай знает, как разговаривать с врачами». И еще сильнее затянули…» Видеоролик Дмитрий передал следователю.

Взыскать деньги за полученную инвалидность и моральный ущерб Дмитрий пока тоже не может. Для этого нужно найти виновного. Или виновных. За ипотеку, лекарства, хождение по врачам теперь платит Татьяна из своей учительской зарплаты.

Весь прошедший год Дмитрий пытался разрабатывать руки. «Я же поначалу на кнопку лифта носом нажимал. Рук вообще не чувствовал. Если бы все так и осталось — я бы жить не стал. Но потихоньку чувствительность восстанавливается. На левой руке больше. Я без конца тренажеры мучаю. Сижу перед телевизором и резиновый мячик разминаю. А горячее все равно не чувствую. Все пальцы в ожогах от сигарет. Курить вредно».

На лето он уезжал в деревню к теще. Осмотрелся и стал делать ремонт. «Я бы без дела с ума сошел. Как инструменты держал? Главное — саморез зубами ухватить и попасть на наконечник шуруповерта. Это не сразу, но получается, потому что наконечник намагничен. Я так ламинат в комнате настелил».

Он пытается показать мне, как это можно сделать. На столе стынет кофе в чашке с зеленой трубочкой…

ОФИЦИАЛЬНО

Ответ департамента здравоохранения Москвы на запрос «Новой газеты»

На запрос редакции «Новой газеты» по факту оказания медицинской помощи пациенту Шапарю Д.В. в ГБУЗ города Москвы «Городская клиническая больница имени Е.О. Мухина Департамента здравоохранения города Москвы» (далее — ГКБ им. Е.О. Мухина) сообщаем.

В 2015 году Департаментом здравоохранения города Москвы были рассмотрены обращения от супруги пациента. По фактам, изложенным в обращениях, Департаментом здравоохранения проведены проверки в ГКБ им. Е.О. Мухина и в ГБУ города Москвы «Станция скорой и неотложной медицинской помощи им А.С. Пучкова». По результатам проверочных мероприятий сотрудникам ГКБ им. Е.О. Мухина, не обеспечившим надлежащий контроль за пациентом, объявлены дисциплинарные взыскания (выговор, увольнение).

Правовая оценка случившегося будет дана по результатам следственных мероприятий. В соответствии с требованиями законодательства Российской Федерации прокомментировать содержимое медицинской карты, анамнез и результаты исследований без письменного разрешения гражданина Шапаря Д.В. или его законного представителя не представляется возможным.