Училищные отцы-командиры своих курсантов в обиду не дают

В тот день в нашем взводе должно было проводиться итоговое занятие по специальной технической подготовке, своего рода мини-зачёт с оценкой. Достаточно рутинное мероприятие, даже не слишком волнительное, поскольку мы хорошо знали нашего преподавателя и никаких особенных подвохов от него на зачёте не ожидали. Занятия свои он вёл достаточно профессионально, но как-то буднично, без огонька.

Неожиданности пошли с первой минуты, когда в аудиторию вошел не наш постоянный преподаватель, а капитан второго ранга Читаев, объявивший, что с сегодняшнего дня он будет вести нашу группу. Весь взвод замер. И было от чего. Капдва Читаева знали все курсанты, даже те, кто никогда у него не учился. Внешность у него была своеобразная: жесткое, словно оттёсанное топором обветренное лицо старого морского волка, которое дополняли очки с тёмными стёклами; чёрная военно-морская форма. За этим преподавателем прочно закрепилась слава очень жёсткого и требовательного офицера. Спуску он никому не давал и послаблений не делал, спрашивая с курсантов по полной. К третьему курсу не было ни одного курсанта, кто бы не сталкивался с капитаном второго ранга Читаевым во время несения им дежурства по училищу. Редко какое его дежурство не заканчивалось снятием с внутреннего наряда какого-либо нерадивого курсанта. Как и всем выдающимся училищным личностям острые на язык курсанты дали прозвище «Макнамара». Был такой министр обороны США в то время. И вот этот легендарный капдва будет вести у нас свой предмет. Было над чем задуматься.

Начало зачёта не обещало томного его продолжения, что подтвердилось первыми же словами нашего руководителя: «Кому из вас достаточно трёх баллов?» Народ впал в лёгкий ступор. Крутой нрав препода и его неоднозначная репутация могли сулить всё что угодно в качестве ответной реакции для тех, кто откликнулся бы. Можно было получить вожделенный для кого-то зачёт, и Бог с ней, с этой тройкой, а можно было огрести не хилый нагоняй и клеймо бездельника в сочетании с жалобой командиру роты. Иди потом, оправдывайся, замаливая грехи во внеочередном наряде. Народ сдержанно промолчал, и препод повторил свой вопрос, после чего вверх протянулись две-три дрожащих руки. Капитан второго ранга потребовал назвать фамилии смельчакам, отметил их у себя и объявил, что зачёт они сдали и могут быть свободными. Рванувшихся было следом поднимать руку он тут же осадил. «То, что вы все знаете материал как минимум на три балла, это бесспорно. Те же, кто считает, что достоин более высокой оценки, должны будут это доказать. Начнём». Дальше всё пошло как обычно: билеты с тремя вопросами, 10-15 минут на подготовку, ответ. Но у меня этот день не задался.

Доказать, что мои знания заслуживают чего-то выше тройки, мне в тот раз не удалось. До этого я считал, что зачётную тему я знаю хорошо, но очень быстро мне доказали обратное. Я был просто посрамлён и раздавлен, убедившись в своём дремучем невежестве. Сказать, что дополнительные вопросы моего экзаменатора были сложными, не сказать ничего. Словом, я сдался, и поскольку считал для себя тройку слишком унизительной оценкой, попросил о переэкзаменовке, что и получил.

Готовился к Зачёту 2.0 я не просто усердно, а с каким-то остервенением, нещадно теребя учебные пособия и домогаясь своими вопросами более знающих товарищей по оружию. Как оказалось, правильно делал. Переэкзаменовка мало чем напоминала прошедший ранее зачёт, который на фоне нынешнего жёсткого допроса выглядел просто лёгкой разминкой. На этот раз не было никаких билетов, а был поток вопросов один другого сложнее и 30 секунд на осмысление каждого. И никаких вспомогательных схем, помогающих ответу, только одна общая схема на всю стену. И надо было ещё постараться найти на ней нужный блок. Хорошо хоть не на пальцах пришлось держать ответ. Не иначе Владимир Ворошилов подсмотрел и скопировал идею блиц-вопросов для своей легендарной «Что? Где? Когда?» у капдва Читаева. Правильный ответ – загибаешь палец на правой руке, неправильный – на левой. Количество вопросов не ограничено. После трёх загнутых пальцев на левой выбываешь из игры. Вышел я из аудитории весь взмыленный, но с хорошим результатом. Дальнейшая учёба на этой кафедре вплоть до госэкзамена больше всего напоминала мне полосу препятствий, но жёсткий стиль нашего преподавателя оправдал себя на все сто.

Кафедра тактико-специальной подготовки почему-то считалась у курсантов одной из самых сложных. Возможно потому, что объём знаний, который необходимо было усвоить в её стенах, был весьма обширный, и требовал не просто механического зазубривания, а хорошего аналитического мышления, что и вырабатывали у нас наши учителя. Начальником кафедры ТСП был полковник Солодуха. Его так и звали за глаза: «дед». Всем своим обликом он и походил на эдакого доброго дедушку. Занятия он вёл мягко, на курсантов не давил. В нашем взводе он не вёл групповых занятий, но старался не пропустить ни одного контрольного занятия или семинара. Обычно он приходил, скромненько садился в сторонке, не вмешиваясь в учебный процесс и слушал ответы. После ответов нескольких курсантов на какой-то вопрос, «дед» подкидывал своих дровишек в общее обсуждение. Обычно это выглядело так:

– Вы прибыли в чужую часть для проверки состояния режима секретности. Как вы будете проверять такой-то вопрос?

Выслушав все курсантские версии, дед усложнял условия задачи.

– Вам достался хитрый начальник штаба, который постарался спрятать концы в воду и поступил так-то. Как вы будете действовать в этой ситуации?

Если и на эту вводную давались ответы, наш настойчивый наставник усложнял свою исходную задачу до невозможности: «Вам достался очень хитрый оппонент. И сделал он так и так. Как быть в этом случае?» И когда все становились в тупик, он демонстрировал такой мастер-класс, предлагал такие нестандартные решения, что даже наш видавший виды и послуживший преподаватель только качал головой.

Подлинную ценность как «мягкого», так и «жесткого» натаскивания я смог оценить уже только будучи офицером, но вот принадлежность к братству шифровальщиков благодаря этим преподам я ощутил уже в начале четвёртого курса, поняв, что я часть одной семьи.

В начале учебного года проводилось заслушивание и оценка результатов летней войсковой практики. Мне тогда досталась мотокопытная дивизия в забытой Богом грузинской провинции. А мой руководитель практики малограмотный капитан-двухгодичник вместо обучения предпочёл использовать меня в качестве бесплатного ремонтника его металлохлама. Все мои усилия, после того как я перечинил ему практически всё что мог, он оценил всего лишь на жалкую тройку. В случае утверждения этой оценки моими училищными преподавателями, это ставило жирный крест на моём красном дипломе, к которому я до этого шёл. Но умудрённые жизнью деды не дали меня в обиду, дружно встав на мою защиту.

Зачитав отзыв моего руководителя практики, они поинтересовались даже не столько причинами такого нелестного отзыва, сколько тем, кто такой этот капитан, не пожалевший для меня чёрной краски и написавший явную ересь вроде того, что я не знаю техники, которую мы ещё даже не изучали. Переглядываясь между собой, они стали гадать, у кого он тут учился и кто из присутствующих его помнит. Я ответил, что этого товарища никто из присутствующих знать не может, так как он не из нашего гнезда, двухгодичник со средним образованием. Мои преподы облегчённо вздохнули, а председатель комиссии подвёл итог: «Все мы хорошо знаем стоящего перед нами курсанта. Этого же капитана-двухгодичника, не постеснявшегося написать такое, мы не знаем и знать не хотим. Поэтому наш вердикт – четыре балла. Выше поставить, уж прости, не можем. Иди и учись дальше. Мы своих не бросаем».