103-годовщина красного террора

Документ был подписан наркомом юстиции Курским (первым прокурором РСФСР), Бонч-Бруевичем и Петровским (тот самый, в честь которого до недавнего времени назывался Днепропетровск). Любопытно, что Петровского вскоре начали шокировать художества разошедшихся чекистов, и он несколько раз требовал обуздать их произвол.

Декрет формально был принят в ответ на события 30 августа — тогда Фанни Каплан несколько раз выстрелила в Ленина после митинга на заводе Михельсона, а Леонид Каннегисер застрелил председателя петроградской ЧК Моисея Урицкого (что ни фамилия русских революционеров и контрреволюционеров - то песня).

Каплан, судя по всему, была одиночкой, поскольку никакая контрреволюционная организация в здравом уме не отправила бы на такое задание слепого киллера.

Каплан в молодости была анархиствующей террористкой и ослепла из-за разорвавшейся в её комнате бомбы. Правда, на каторге ей сделали операцию и зрение частично вернулось — она могла различать смутные силуэты.

О начале красного террора 2 сентября объявил Яков Свердлов, постановление СНК от 5 сентября довершило дело. Но не стоит думать, что террор начался только в сентябре — тогда только оформили реальную практику. Еще в начале 1918 года чекисты получили право расстреливать «саботажников, спекулянтов и громил» прямо на месте, без суда и следствия. Этому совершенно не мешал тот факт, что смертная казнь вообще-то была с большой помпой отменена.

А в июне 1918 года вынесение смертных приговоров возобновили уже официально, и с тех пор террор шел по нарастающей. Например, взятие заложников практиковалось большевиками задолго до всяких декретов.

Мясорубка красного террора заработала и практически не останавливалась следующие 45 лет. Поначалу ее жертвами становились контрреволюционеры, которыми считались все активные члены любой партии, за исключением большевистской (вплоть до меньшевиков), но потом дело дошло до своих и даже до обслуживающего персонала пыточной.

Оценить точное число жертв красного террора периода гражданской войны просто невозможно, поскольку в хаосе кровавого противостояния мало кто утруждал себя документацией, и уж тем более не было никаких судов. Хотя террор и пытались систематизировать, по сути он был стихийным и сильно зависел от людей на местах.

Очень интересно с этой точки зрения рассуждение героя одного из романов Марка Алданова. Он почти презрительно называет своего товарища по революции коммунистом, а себя - большевиком. По его суждениям, коммунист – существо недостаточно жесткое, а настоящий боец партии – большевик, потому что большевик не остановится ни перед чем.

Никакого постановления о терроре еще не было, а большевики-коммунисты, на второй день революции приняв декрет об отмене(!) смертной казни, уже расстреливали без суда и следствия, не останавливаясь ни перед чем. Через полгода спохватились и отменили отмену. Слово “террор” было излюбленным, ходовым.

В декабре 1917 года Троцкий заявил кадетам: “Вам следует знать, что не позднее чем через месяц террор примет очень сильные формы по примеру великих французских революционеров. Врагов наших будет ждать гильотина, а не только тюрьма”. В ночь с 6 на 7 января 1918 года расстреляли Кокошкина и Шингарева - руководителей партии кадетов, депутатов Учредительного собрания.

Телеграмма Ленина от 8 августа 1918 года: “В Нижнем явно готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов... навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. Ни минуты промедления... Надо действовать вовсю: массовые обыски. Расстрелы за хранение оружия...”

На следующий день - телеграмма в Пензу: “Необходимо произвести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города... Заложников... назначить поименно по волостям. Цель назначения именно богачи, так как они отвечают за контрибуцию, отвечают жизнью за немедленный сбор и ссыпку излишков хлеба в каждой волости”.

На следующий день – еще одна телеграмма в Пензу: “Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь взят “последний решительный бой!” с кулачьем. Образец надо дать.

1) Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц.
2) Опубликовать их имена.
3) Отнять у них весь хлеб.
4) Назначить заложников – согласно вчерашней телеграмме.
Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков.
Телеграфируйте получение и исполнение.
Ваш Ленин”.

31 августа 1918 года газета “Правда” писала: “Гимном рабочего класса отныне будет песнь ненависти и мести!”
“Красная газета” Петроградского совдепа предостерегает колеблющихся, нерешительных: “Дабы не проникла в них жалость, чтобы не дрогнули они при виде моря вражеской крови. И мы выпустим это море. Кровь за кровь... Пусть они захлебнутся в собственной крови! Не стихийную - массовую резню мы им устроим... Больше крови!”

Постановление “О красном терроре” было потом. И приказ наркома внутренних дел Петровского о массовом взятии заложников – тоже потом. Ленин и Троцкий уже все сказали и определили.

Что началось после сентября 1918 года – общеизвестно. По всей стране.

Заместитель Дзержинского, член коллегии ВЧК Лацис: “Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, - к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом - смысл и сущность красного террора”.

Из инструкции ЦК РКП(б) и ВЧК: “Расстреливать всех контрреволюционеров.

Предоставить районам право самостоятельно расстреливать... Взять заложников... устроить в районах мелкие концентрационные лагеря... Сегодня же ночью Президиуму ВЧК рассмотреть дела контрреволюции и всех явных контрреволюционеров расстрелять. То же сделать районным ЧК. Принять меры, чтобы трупы не попадали в нежелательные руки...”

Необходимо отметить, что Ленин, Троцкий и другие – при всей преступности их решений – всего лишь выразители воли, настроения организаторов и вождей революции, настроения революционных масс.
Они выпустили и государственно оформили кровавого сатану, сидящего в людях.

После того, как в августе 1919 года Добровольческая армия заняла Киев, комиссия генерала Рерберга составила документ об увиденном в подвалах тамошних ЧК:

“Весь... пол большого гаража был залит... стоявшей на несколько дюймов кровью, смешанной в ужасающую массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими остатками... Струны были забрызганы кровью, на них рядом с тысячами дыр от пуль налипли частицы мозга и куски головной кожи... Желоб в четверть метра ширины и глубины и приблизительно в 10 метров длины... был на всем протяжении доверху наполнен кровью...
Рядом с этим местом ужасов в саду того же дома лежали наспех, поверхностно зарытые 127 трупов последней бойни... У всех трупов размозжены черепа, у многих даже совсем расплющены головы... Некоторые были совсем без головы, но головы не отрубались, а... отрывались... Мы натолкнулись в углу сада на другую, более старую могилу, в которой было приблизительно 80 трупов... Лежали трупы с распоротыми животами, у других не было членов, некоторые были вообще совершенно изрублены. У некоторых были выколоты глаза... Головы, лица, шеи и туловища были покрыты колотыми ранами... У нескольких не было языков... Тут были старики, мужчины, женщины и дети.
Одна женщина была связана веревкой со своей дочкой, дeвочкой лeт восьми. У обeих были огнестрельные раны.
В уездной ЧК было то же самое, такой же покрытый кровью с костями и мозгом пол и пр. ... В этом помещении особенно бросалась в глаза колода, на которую клалась голова жертвы и разбивалась ломом, непосредственно рядом с колодой была яма, вроде люка, наполненная доверху человеческим мозгом, куда при размозжении черепа мозг тут же падал”.

В Астрахани по приказу Кирова бастующих рабочих окружили войсками и расстреляли. В Тамбовской губернии во время подавления самого большого восстания крестьян против коммунистической власти, в общей сложности убито более 100 тысяч человек. Среди них много людей невооруженных, членов семей, заложников, просто жителей сел и деревень, объявленных контрреволюционными.

По приказу Тамбовской ЧК от 1 сентября 1920 г. семьи восставших объявлялись заложниками и подлежали расстрелу: “Провести по отношению к семьям восставших беспощадный красный террор, арестовать в таких семьях всех с 18-летнего возраста, не считаясь с полом. Если бандитские выступления будут продолжаться, расстреливать их”.

По приказу Тухачевского и Антонова-Овсеенко от 12 июня 1921 года на Тамбовщине применили химическое оружие – ядовитые газы.

В 1921 году в крови потопили Ишимское восстание крестьян, охватившее Сибирь от Омска до Челябинска. Сибревком объявил: “Жители сел и деревень, расположенных на десятиверстной полосе по обе стороны от железной дороги, несут ответственность жизнью... за целость железнодорожного пути и телеграфной сети”.

Формально красный террор отменили в том же 1918 году, 6 ноября.

Четыре года спустя, в мае 1922-го, Ленин (уже смертельно больной!) определил принципы будущего советского судопроизводства: “Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения его на деле, более или менее широко. С коммунистическим приветом, Ленин”.

В 1924 году, в эмиграции, историк Сергей Мельгунов написал о красном терроре: “Это был акт устрашения для будущего”.

Сетования по поводу истребления чекистов ленинского “призыва” не смолкают и в нынешней либерал-чекистской РФ. В свое время один из таких чекистов с ореолом страдальца Мартын Лацис написал для своих подопечных четкую инструкцию:
“Не нужно заводить судебных дел против арестованных, нужно смотреть на руки и в кастрюлю. Нет на руках мозолей, а в кастрюле есть мясо – это буржуй, враг советской власти – к стенке”.

После окончания гражданской войны Лацис находился на административно-хозяйственной и партийной работе. В 1938 году он был расстрелян по обвинению в принадлежности к “контрреволюционной националистической организации”.

В 1956 году Лациса реабилитировали вместе со многими другими палачами.