6230
9
В 2005 году, когда мне было 22 года, я окончил социально-психологический факультет КемГУ и решил переехать в Израиль. До переезда я несколько раз уже был в этой стране в гостях у отца и с тех пор мечтал служить в израильской армии. Мой отец является гражданином Израиля, поэтому я по программе репатриации так же мог получить гражданство.
Когда ты возвращаешься на историческую родину, тебе дают еду, кров, работу и селят в специальную общину для новых репатриантов – кибуц. Это сельскохозяйственная коммуна со своим хозяйством, столовыми, детскими садами, бассейнами, общими машинами.
Тогда я даже не знал иврита, но выучил его до уровня свободного владения за год, трудясь в полях. Я работал в команде полива, занимался починкой кранов, весь день находился под солнцем и около 6-8 часов в день изучал язык. Лучше и быстрее всех из новых репатриантов языком овладели девушки, которые работали в прачечной. Они без умолку болтали весь день о себе и общих знакомых. К сожалению, в прачечной работала и моя девушка, поэтому о моей жизни знал весь кибуц.
Тогда я даже не знал иврита, но выучил его до уровня свободного владения за год, трудясь в полях. Я работал в команде полива, занимался починкой кранов, весь день находился под солнцем и около 6-8 часов в день изучал язык. Лучше и быстрее всех из новых репатриантов языком овладели девушки, которые работали в прачечной. Они без умолку болтали весь день о себе и общих знакомых. К сожалению, в прачечной работала и моя девушка, поэтому о моей жизни знал весь кибуц.
Об израильской армии
Через год после того, как я приехал в Израиль, меня призвали в армию. Я прошёл все необходимые тесты и попал в спецназ снайпером. Сразу отмечу, что рассказа о том, как я и мои товарищи воевали, не будет. Война – это сплошь мрачные и тяжёлые истории, и лично я не считаю их подходящими для публикации.
Так как в Израиле у меня не было других родственников, кроме отца, который жил на другом краю страны, не было друзей и знакомых, я считался солдатом-одиночкой. Поэтому все мои расходы и проблемы, в том числе бытовые, на себя брала армия. Во время военной подготовки армия также оплатила мне поездку в Россию к маме. А когда учения закончились, мы стали полноценными солдатами, нас допустили к военным действиям. Я не имел возможности выехать в Кемерово, маме купили билеты в Израиль и привезли её ко мне.+
Мне сняли жильё в моём же кибуце, нашли приёмную семью, потому что для Израиля кажется совершенно диким, если на выходных после службы солдат приходит домой, а ему не с кем провести пятничный вечер. Вообще, жизнь в кибуце – странная, по-хорошему странная. Там никто никогда не закрывает двери. А порой, когда я со службы в пятницу и субботу возвращался домой, открывал холодильник и находил там продукты. Однажды кто-то из соседей оставил мне мясо и записку «Мы жарили, осталось мясо. Кушай». Там все заботятся друг о друге, особенно о солдатах-одиночках.
Часть работы военных – заранее планировать реакцию людей на стресс. В критической ситуации люди ведут себя слишком хорошо. Нигде, кроме США, не было зафиксировано случаев мародёрства во время массовых трагедий. В других странах во время ЧП люди обычно помогают друг другу. Я видел своими глазами, как при обвале здания незнакомые люди начинают спасать детей, отвозить их на своих крутых джипах в больницу. Это не слишком хорошо, потому что иногда нужно включать рационализм. Человек с джипом отвозит детей в больницу – это хорошо, но, возможно, до нас не дойдёт эта информация, и спасатели будут искать ребёнка под завалами. А на джипе можно помогать растаскивать завалы.+
После службы в армии есть обязательные сборы хотя бы раз в год на месяц. Их ждут, хотят – это возможность встретиться с друзьями, сбежать от семьи, отдохнуть, освоить новые техники вооружения и, конечно же, похудеть. К тому же армия доплачивает за сборы в размере зарплаты и плюс 40% от неё. Я в среднем на резервистские сборы выезжаю два раза по месяцу каждый год. После 45 лет ты не обязан участвовать в сборах, но многие приходят добровольцами.
Через год после того, как я приехал в Израиль, меня призвали в армию. Я прошёл все необходимые тесты и попал в спецназ снайпером. Сразу отмечу, что рассказа о том, как я и мои товарищи воевали, не будет. Война – это сплошь мрачные и тяжёлые истории, и лично я не считаю их подходящими для публикации.
Так как в Израиле у меня не было других родственников, кроме отца, который жил на другом краю страны, не было друзей и знакомых, я считался солдатом-одиночкой. Поэтому все мои расходы и проблемы, в том числе бытовые, на себя брала армия. Во время военной подготовки армия также оплатила мне поездку в Россию к маме. А когда учения закончились, мы стали полноценными солдатами, нас допустили к военным действиям. Я не имел возможности выехать в Кемерово, маме купили билеты в Израиль и привезли её ко мне.+
Мне сняли жильё в моём же кибуце, нашли приёмную семью, потому что для Израиля кажется совершенно диким, если на выходных после службы солдат приходит домой, а ему не с кем провести пятничный вечер. Вообще, жизнь в кибуце – странная, по-хорошему странная. Там никто никогда не закрывает двери. А порой, когда я со службы в пятницу и субботу возвращался домой, открывал холодильник и находил там продукты. Однажды кто-то из соседей оставил мне мясо и записку «Мы жарили, осталось мясо. Кушай». Там все заботятся друг о друге, особенно о солдатах-одиночках.
Часть работы военных – заранее планировать реакцию людей на стресс. В критической ситуации люди ведут себя слишком хорошо. Нигде, кроме США, не было зафиксировано случаев мародёрства во время массовых трагедий. В других странах во время ЧП люди обычно помогают друг другу. Я видел своими глазами, как при обвале здания незнакомые люди начинают спасать детей, отвозить их на своих крутых джипах в больницу. Это не слишком хорошо, потому что иногда нужно включать рационализм. Человек с джипом отвозит детей в больницу – это хорошо, но, возможно, до нас не дойдёт эта информация, и спасатели будут искать ребёнка под завалами. А на джипе можно помогать растаскивать завалы.+
После службы в армии есть обязательные сборы хотя бы раз в год на месяц. Их ждут, хотят – это возможность встретиться с друзьями, сбежать от семьи, отдохнуть, освоить новые техники вооружения и, конечно же, похудеть. К тому же армия доплачивает за сборы в размере зарплаты и плюс 40% от неё. Я в среднем на резервистские сборы выезжаю два раза по месяцу каждый год. После 45 лет ты не обязан участвовать в сборах, но многие приходят добровольцами.
×
Об отношении к военным
В Израиле к военным относятся по особому. На улице незнакомая женщина может подойти и благословить. Даже мошенники стараются не обманывать служащих. После военных действий нет такого, как в голливудских блокбастерах – флешбеков, посттравматических синдромов, сожаления об убийстве. Вся страна благодарит тебя и говорит: «Ты спас людей, не вздумай ни о чём сожалеть». Когда человек не чувствует вины, он не думает, что убил человека – он убил врага. В России я видел, что когда люди встречают солдат, они испытывают к ним жалость, иногда опасаются, а кое-кто и вовсе презрительно усмехается, мол не отмазались. Не все и не всегда, но такое явление было.+
Оружие – отдельная песня. Когда тебе выдают автомат, ты должен всё время находиться с ним: спать, ходить в душ, в бар, на пляж. Автомат – это собственность солдата. Если ты взял автомат, но забыл магазин с патронами, можешь получить выговор от командира. Поэтому случаев преступности и хулиганства в Израиле практически нет. К тому же после двух лет службы солдаты получают право ходить без формы, но с оружием.
Командир в армии – обязательно твой товарищ. Он больше логистик, чем начальник или руководитель. Дедовщина в Израиле действует в обратном порядке: если солдат что-то не умеет, то получает командир, потому что не научил его. А когда командир получает новое звание, солдаты обязаны поймать его, изорвать форму, измазать в мазуте. Поэтому командиры в багажнике машины выезжают из части, чтобы их не поймали.
В Израиле к военным относятся по особому. На улице незнакомая женщина может подойти и благословить. Даже мошенники стараются не обманывать служащих. После военных действий нет такого, как в голливудских блокбастерах – флешбеков, посттравматических синдромов, сожаления об убийстве. Вся страна благодарит тебя и говорит: «Ты спас людей, не вздумай ни о чём сожалеть». Когда человек не чувствует вины, он не думает, что убил человека – он убил врага. В России я видел, что когда люди встречают солдат, они испытывают к ним жалость, иногда опасаются, а кое-кто и вовсе презрительно усмехается, мол не отмазались. Не все и не всегда, но такое явление было.+
Оружие – отдельная песня. Когда тебе выдают автомат, ты должен всё время находиться с ним: спать, ходить в душ, в бар, на пляж. Автомат – это собственность солдата. Если ты взял автомат, но забыл магазин с патронами, можешь получить выговор от командира. Поэтому случаев преступности и хулиганства в Израиле практически нет. К тому же после двух лет службы солдаты получают право ходить без формы, но с оружием.
Командир в армии – обязательно твой товарищ. Он больше логистик, чем начальник или руководитель. Дедовщина в Израиле действует в обратном порядке: если солдат что-то не умеет, то получает командир, потому что не научил его. А когда командир получает новое звание, солдаты обязаны поймать его, изорвать форму, измазать в мазуте. Поэтому командиры в багажнике машины выезжают из части, чтобы их не поймали.
О террористах
Израильтяне совершенно иначе относятся к терроризму, чем жители любой другой страны. В отличии от жителей Западной Европы, здесь большинство людей полны решимости дать отпор. И это не пустые слова, я могу привести массу примеров. Недавно в Израиле прошла новая волна терроризма. Но по статистике около 90% запланированных терактов пресекаются на стадии подготовки. И остаются только самые сложные – спонтанные, которые практически невозможно предотвратить. Когда террорист незапланированно нападает на женщин и стариков на улице с ножом или топором. Однако в таких ситуациях их успевает обезвредить само население: настолько израильтяне заточены под предотвращение терактов. Террористы в любом случае живут недолго, в среднем – три минуты с момента начала теракта.
В Сети есть список вещей, которыми израильтяне обезвреживали террористов, и даже продают футболки с такими принтами. Однажды в супермаркете террорист напал с топором на посетителей. Пожилой мужчина среагировал и заблокировал его продуктовой тележкой, а другие закидали его банками консервированной кукурузы. Полиция арестовала террориста, и он – один из немногих, кто остался в живых. Другого террориста местные жители обезвредили швейной машинкой (женщина сбросила её с балкона на голову «смертника»), сотрудник пиццерии в Израиле обезвредил боевика подносом для пиццы. И таких случаев десятки.
О Центре для агрессивных мужей
После армии я устроился работать психологом в Центр для агрессивных мужей «Новый диалог». В Израиле до 1980-х годов не было закона, который регулировал бы отношения в семье. В этот период его быстро и резко приняли, а затем долго «обкатывали». В итоге стало возможным посадить мужчину в тюрьму на основе одной лишь словесной жалобы. Например, если женщина говорит сотруднику службы безопасности: «Этот молодой человек ударил меня», его обязаны задержать до выяснения обстоятельств на срок до 24 часов. Раньше нужно было принести документы, следы изнасилования, желательно – видеозаписи. Теперь перегнули палку в обратную сторону. Притом в Израиле насилие рассматривается не только как физическое, но и как экономическое: когда мужчина работает, не даёт денег супруге или пытается контролировать её финансы.
Например, был в Центре мужчина из грузинской диаспоры, который полностью контролировал расходы своих детей – мужчин в возрасте от 30 лет. Всё, что они зарабатывали, он собирал и разделял по своему желанию. Для него это было нормально. «Я же лучше знаю, я же – отец! Меня так вырастили», – говорил он нам. Наша работа заключалась в том, чтобы объяснить ему, что существуют и иные варианты.
Есть и другие категории насилия: моральное, словесное, эмоционально-напряжённое, когда человек кого-то преследует, проверяет все контакты, переписки, и женщине приходится от него скрываться, менять номер телефона. С мужчинами, которые проявляют такое насилие, мы и работали в Центре. Были разные случаи: забавные и не очень. Однажды к нам из больницы попал 65-летний мужчина-инвалид. Его супруга – милая 120-килограммовая девушка – регулярно избивала его. Мужчину поселили в Центре, а эта дама заявилась к нам, ломилась в ворота и требовала, чтобы мы вернули ей мужа. Мужчина молил нас: «Защитите меня, я не хочу к ней домой возвращаться».
В Центр мужчин направляют социальные службы и суды. На «реабилитации» они находятся от 4 месяцев до года. Сам Центр представляет собой двухэтажную виллу, которую содержат на деньги общественных фондов. «Постояльцам» предоставляют бесплатное жильё, питание и разные терапевтические программы. Мужчины самостоятельно ведут хозяйство, и практически весь день с ними работают социальные работники: знакомят с законами, помогают оформить документы, выстраивают правильные модели поведения в семье, проводят терапевтические группы, беседы с психологами. Мы помогали осознать, что человек сделал не так, построить программу на будущее, элементарно – правильно оформить развод, без криков, без угроз, без преследования.+
Со временем в Центр стали направлять и людей с более серьёзными преступлениями. Преступники поначалу воспринимали Центр как место отдыха: свобода передвижений, бесплатная еда, личное пространство. Но многие, спустя время, просились обратно в тюрьму, потому что не все выдерживали такую интенсивную терапию. Однако, по статистике, те, кто попадал в тюрьму в обход Центра, в 80% случаев возвращались позже в тюрьму за те же преступления. После реабилитации в Центре не больше 40% вновь совершали преступления.
Израильтяне совершенно иначе относятся к терроризму, чем жители любой другой страны. В отличии от жителей Западной Европы, здесь большинство людей полны решимости дать отпор. И это не пустые слова, я могу привести массу примеров. Недавно в Израиле прошла новая волна терроризма. Но по статистике около 90% запланированных терактов пресекаются на стадии подготовки. И остаются только самые сложные – спонтанные, которые практически невозможно предотвратить. Когда террорист незапланированно нападает на женщин и стариков на улице с ножом или топором. Однако в таких ситуациях их успевает обезвредить само население: настолько израильтяне заточены под предотвращение терактов. Террористы в любом случае живут недолго, в среднем – три минуты с момента начала теракта.
В Сети есть список вещей, которыми израильтяне обезвреживали террористов, и даже продают футболки с такими принтами. Однажды в супермаркете террорист напал с топором на посетителей. Пожилой мужчина среагировал и заблокировал его продуктовой тележкой, а другие закидали его банками консервированной кукурузы. Полиция арестовала террориста, и он – один из немногих, кто остался в живых. Другого террориста местные жители обезвредили швейной машинкой (женщина сбросила её с балкона на голову «смертника»), сотрудник пиццерии в Израиле обезвредил боевика подносом для пиццы. И таких случаев десятки.
О Центре для агрессивных мужей
После армии я устроился работать психологом в Центр для агрессивных мужей «Новый диалог». В Израиле до 1980-х годов не было закона, который регулировал бы отношения в семье. В этот период его быстро и резко приняли, а затем долго «обкатывали». В итоге стало возможным посадить мужчину в тюрьму на основе одной лишь словесной жалобы. Например, если женщина говорит сотруднику службы безопасности: «Этот молодой человек ударил меня», его обязаны задержать до выяснения обстоятельств на срок до 24 часов. Раньше нужно было принести документы, следы изнасилования, желательно – видеозаписи. Теперь перегнули палку в обратную сторону. Притом в Израиле насилие рассматривается не только как физическое, но и как экономическое: когда мужчина работает, не даёт денег супруге или пытается контролировать её финансы.
Например, был в Центре мужчина из грузинской диаспоры, который полностью контролировал расходы своих детей – мужчин в возрасте от 30 лет. Всё, что они зарабатывали, он собирал и разделял по своему желанию. Для него это было нормально. «Я же лучше знаю, я же – отец! Меня так вырастили», – говорил он нам. Наша работа заключалась в том, чтобы объяснить ему, что существуют и иные варианты.
Есть и другие категории насилия: моральное, словесное, эмоционально-напряжённое, когда человек кого-то преследует, проверяет все контакты, переписки, и женщине приходится от него скрываться, менять номер телефона. С мужчинами, которые проявляют такое насилие, мы и работали в Центре. Были разные случаи: забавные и не очень. Однажды к нам из больницы попал 65-летний мужчина-инвалид. Его супруга – милая 120-килограммовая девушка – регулярно избивала его. Мужчину поселили в Центре, а эта дама заявилась к нам, ломилась в ворота и требовала, чтобы мы вернули ей мужа. Мужчина молил нас: «Защитите меня, я не хочу к ней домой возвращаться».
В Центр мужчин направляют социальные службы и суды. На «реабилитации» они находятся от 4 месяцев до года. Сам Центр представляет собой двухэтажную виллу, которую содержат на деньги общественных фондов. «Постояльцам» предоставляют бесплатное жильё, питание и разные терапевтические программы. Мужчины самостоятельно ведут хозяйство, и практически весь день с ними работают социальные работники: знакомят с законами, помогают оформить документы, выстраивают правильные модели поведения в семье, проводят терапевтические группы, беседы с психологами. Мы помогали осознать, что человек сделал не так, построить программу на будущее, элементарно – правильно оформить развод, без криков, без угроз, без преследования.+
Со временем в Центр стали направлять и людей с более серьёзными преступлениями. Преступники поначалу воспринимали Центр как место отдыха: свобода передвижений, бесплатная еда, личное пространство. Но многие, спустя время, просились обратно в тюрьму, потому что не все выдерживали такую интенсивную терапию. Однако, по статистике, те, кто попадал в тюрьму в обход Центра, в 80% случаев возвращались позже в тюрьму за те же преступления. После реабилитации в Центре не больше 40% вновь совершали преступления.
О женском насилии и красоте
Женщины в Израиле не часто злоупотребляют законом, но случаи эти, безусловно, на слуху. Был в Центре «постоялец», которого жена не кормила, ноги об него вытирала в прямом смысле, постелила ему коврик у двери, а он не уходил, всё терпел ради того, чтобы быть с детьми. В итоге, когда он ночью захотел приготовить себе еду, жена попыталась оттащить его за горло. Он упал и на рефлексах прокусил ей руку. За это он попал в полицию, а затем в Центр. Жена, разумеется, написала заявление в полицию. И только спустя время начала понимать, что деньги для семьи зарабатывает он, кредит за машину платит он. Но как только открывается уголовное дело на человека, он лишается части гражданских прав, а его счёт замораживается. Женщина, естественно, бежит в полицию, чтобы забрать заявление, однако в Израиле по закону нельзя отозвать заявление. Правительство понимает, что это огромное поле для шантажа.
Со временем, конечно, появилось больше законов, которые защищают и права мужчин в спорных ситуациях. Появились законы о клевете, об ответственности, о том, что если человек обвиняет другого в чём-либо голословно или лжёт, то он будет ответственен в той же мере, что и потенциальный преступник. Появились организации и объяснительные материалы, которые помогают разбираться в сложных ситуациях. Есть история про девушку, которая путешествовала автостопом. Когда один из водителей подвозил её до дома, она заявляла: «Или ты мне сейчас даёшь денег, или я заявляю в полицию, что ты меня изнасиловал или домогался». Естественно, мужчины давали ей деньги. В течение 1,5 лет она заработала баснословную сумму. Через некоторое время она настолько обнаглела, что стала работать просто недалеко от дома и в конце концов примелькалась. Однажды один из водителей зафиксировал происходящее на камеру видеорегистратора, и это дело передали в полицию.
Что касается репатрианток из России, в Израиле они считаются самыми завидными невестами. У них нет потребительского отношения к мужчинам, из-за демографической ситуации в стране у русских девушек существует сознание: «Есть мужчина – надо брать». В Израиле ситуация с демографией обстоит по-другому. На 10 мужчин приходится 8 женщин. Поэтому израильские девушки не шибко парятся. Они могут прийти в пижаме в кафе, не краситься, не ухаживать за собой. Русские же девушки всегда следят за собой, не заражены мыслью, что в любой момент на мужчину можно подать в суд.
Женщины в Израиле не часто злоупотребляют законом, но случаи эти, безусловно, на слуху. Был в Центре «постоялец», которого жена не кормила, ноги об него вытирала в прямом смысле, постелила ему коврик у двери, а он не уходил, всё терпел ради того, чтобы быть с детьми. В итоге, когда он ночью захотел приготовить себе еду, жена попыталась оттащить его за горло. Он упал и на рефлексах прокусил ей руку. За это он попал в полицию, а затем в Центр. Жена, разумеется, написала заявление в полицию. И только спустя время начала понимать, что деньги для семьи зарабатывает он, кредит за машину платит он. Но как только открывается уголовное дело на человека, он лишается части гражданских прав, а его счёт замораживается. Женщина, естественно, бежит в полицию, чтобы забрать заявление, однако в Израиле по закону нельзя отозвать заявление. Правительство понимает, что это огромное поле для шантажа.
Со временем, конечно, появилось больше законов, которые защищают и права мужчин в спорных ситуациях. Появились законы о клевете, об ответственности, о том, что если человек обвиняет другого в чём-либо голословно или лжёт, то он будет ответственен в той же мере, что и потенциальный преступник. Появились организации и объяснительные материалы, которые помогают разбираться в сложных ситуациях. Есть история про девушку, которая путешествовала автостопом. Когда один из водителей подвозил её до дома, она заявляла: «Или ты мне сейчас даёшь денег, или я заявляю в полицию, что ты меня изнасиловал или домогался». Естественно, мужчины давали ей деньги. В течение 1,5 лет она заработала баснословную сумму. Через некоторое время она настолько обнаглела, что стала работать просто недалеко от дома и в конце концов примелькалась. Однажды один из водителей зафиксировал происходящее на камеру видеорегистратора, и это дело передали в полицию.
Что касается репатрианток из России, в Израиле они считаются самыми завидными невестами. У них нет потребительского отношения к мужчинам, из-за демографической ситуации в стране у русских девушек существует сознание: «Есть мужчина – надо брать». В Израиле ситуация с демографией обстоит по-другому. На 10 мужчин приходится 8 женщин. Поэтому израильские девушки не шибко парятся. Они могут прийти в пижаме в кафе, не краситься, не ухаживать за собой. Русские же девушки всегда следят за собой, не заражены мыслью, что в любой момент на мужчину можно подать в суд.
О разумном эгоизме, или Различия между Россией и Израилем
Люди в Израиле другие, они помогают иначе. Совершенно нормально, когда в твой телефонный разговор в автобусе вмешивается незнакомец и говорит: «Знаете, я услышал вашу проблему, и у меня есть решение». В России люди расшибутся в лепёшку для своих, но чужие люди остаются чужими. В Израиле, если старичок присел на лавку, к нему обязательно подойдут и спросят «Всё ли хорошо?» и, если нет, то сразу же помогут. В России есть воспитание и чувство такта. В Израиле люди автоматически считаются умниками и снобами, нет дистанции между людьми. Вы можете видеться второй раз в жизни, но уже обниматься и целоваться при встрече. В магазине к посетителям обязательно обращаются «милочка», никаких тебе «господин», «гражданин».+
Израильтяне взрослеют намного позднее, чем в России. Средний возраст студентов в России – 18-25 лет. В Израиле в этом возрасте молодые люди служат в армии, затем путешествуют по миру, потому что после службы дают очень неплохое содержание. Где-то в 22 они берутся за голову, начинают доучиваться. Родители в это время особо не помогают, не подменяют няню, не сидят с детьми. Родители могут разово сделать большой подарок: оплатить учёбу, подарить машину, а дальше – сами. Женятся в Израиле также очень поздно. Раньше 25 лет женятся только религиозные люди, остальные – в районе 30. Остепенились, для себя пожили, к тому же никто на тебя не давит и не говорит «Часики-то тикают».
Люди в Израиле другие, они помогают иначе. Совершенно нормально, когда в твой телефонный разговор в автобусе вмешивается незнакомец и говорит: «Знаете, я услышал вашу проблему, и у меня есть решение». В России люди расшибутся в лепёшку для своих, но чужие люди остаются чужими. В Израиле, если старичок присел на лавку, к нему обязательно подойдут и спросят «Всё ли хорошо?» и, если нет, то сразу же помогут. В России есть воспитание и чувство такта. В Израиле люди автоматически считаются умниками и снобами, нет дистанции между людьми. Вы можете видеться второй раз в жизни, но уже обниматься и целоваться при встрече. В магазине к посетителям обязательно обращаются «милочка», никаких тебе «господин», «гражданин».+
Израильтяне взрослеют намного позднее, чем в России. Средний возраст студентов в России – 18-25 лет. В Израиле в этом возрасте молодые люди служат в армии, затем путешествуют по миру, потому что после службы дают очень неплохое содержание. Где-то в 22 они берутся за голову, начинают доучиваться. Родители в это время особо не помогают, не подменяют няню, не сидят с детьми. Родители могут разово сделать большой подарок: оплатить учёбу, подарить машину, а дальше – сами. Женятся в Израиле также очень поздно. Раньше 25 лет женятся только религиозные люди, остальные – в районе 30. Остепенились, для себя пожили, к тому же никто на тебя не давит и не говорит «Часики-то тикают».
В Израиле есть ощущение, что страна о тебе заботится. Законы, которые принимает правительство, приносят пользу. Например, раньше я платил только за проезд до работы 600 шекелей в месяц (сейчас – почти 10 тысяч рублей), теперь я плачу всего 200 шекелей. Но при этом проездной включает в себя проезд в автобусе, поездах и других видах транспорта.
Но образование всё-таки лучше в России. В Израиле нет такого понятия, как педагогический институт. В школе работают люди, которые прослушали короткие курсы подготовки. На уроке в 40 минут только около получаса они борются за дисциплину. В Израиле дают хорошее узконаправленное образование, и для израильтян совершенно непонятно, когда человек оканчивает исторический факультет, а затем работает редактором журнала. В России образование – это статус и общие широкие знания. В Израиле учатся обязательно с какой-то целью. Здесь даже есть такое явление, как сверхобразование. Тебя могут не взять на какую-нибудь работу из-за высшего образования, потому что тебе придётся доплачивать за навыки и знания.+
В Израиле очень много эгоизма, но эгоизма разумного. Действует принцип «Если тебе нужно, мы тебе поможем. Но если ты не проявляешь достаточно мотивации, это твои проблемы». В Израиле никто не предложит тебе место в автобусе. Но лишь потому, что уважают твоё желание ехать стоя. Если ты попросишь, то обязательно уступят, но заранее никто не будет ничего делать.
Но образование всё-таки лучше в России. В Израиле нет такого понятия, как педагогический институт. В школе работают люди, которые прослушали короткие курсы подготовки. На уроке в 40 минут только около получаса они борются за дисциплину. В Израиле дают хорошее узконаправленное образование, и для израильтян совершенно непонятно, когда человек оканчивает исторический факультет, а затем работает редактором журнала. В России образование – это статус и общие широкие знания. В Израиле учатся обязательно с какой-то целью. Здесь даже есть такое явление, как сверхобразование. Тебя могут не взять на какую-нибудь работу из-за высшего образования, потому что тебе придётся доплачивать за навыки и знания.+
В Израиле очень много эгоизма, но эгоизма разумного. Действует принцип «Если тебе нужно, мы тебе поможем. Но если ты не проявляешь достаточно мотивации, это твои проблемы». В Израиле никто не предложит тебе место в автобусе. Но лишь потому, что уважают твоё желание ехать стоя. Если ты попросишь, то обязательно уступят, но заранее никто не будет ничего делать.
Государство здесь достаточно религиозное. Например, для молодых людей в магазинах продают очки, которые ухудшают зрение, чтобы они не видели красивых девушек на улице. Некоторые маркером закрашивают банкноты с портретами поэтесс. А красивую девушку в автобусе могут попросить пересесть назад, чтобы не смотреть на неё. Религиозные сообщества и политические объединения (да, в последние годы религия всё активнее вмешивается в политику) гнобят министра транспорта за то, что он проводит ремонтные работы в шаббат (седьмой день недели, в который предписано отдыхать – прим. ред.). У нас практически все магазины кошерные и не работают в субботу. Чтобы купить продукты в выходные, мне нужно найти русский магазин, который находится далеко. Есть районы, где нельзя ездить в пятницу и субботу, потому что религиозные перекрывают дороги. На моей жизни это, конечно, сказывается, но я стараюсь лояльно относиться к этому.+
Мне не нужно «крутиться», достаточно работать на одном рабочем месте, и этого хватает, чтобы обеспечивать себя, семью и путешествовать. Мне не нужно быть лучшим другом директора. Мы можем быть «на ножах», но она всё равно выплатит мне зарплату. У меня была возможность вернуться в Кемерово и жить здесь. Но я захотел остаться в Израиле. Не потому что в России мне было плохо жить, а потому что в Израиле есть возможность жить гораздо лучше.
Мне не нужно «крутиться», достаточно работать на одном рабочем месте, и этого хватает, чтобы обеспечивать себя, семью и путешествовать. Мне не нужно быть лучшим другом директора. Мы можем быть «на ножах», но она всё равно выплатит мне зарплату. У меня была возможность вернуться в Кемерово и жить здесь. Но я захотел остаться в Израиле. Не потому что в России мне было плохо жить, а потому что в Израиле есть возможность жить гораздо лучше.
Источник:
Ссылки по теме:
- Пушистый любитель огурцов
- Особенный рыжий кот
- Пёс катается в ковше экскаватора
- Ограбление почтового грузовика в США
- Даже главу компании Valve унижают в игре Dota 2
реклама
З.Ы. А сколько надо отрезать?
Израиль, как место, не является, как таковой, исторической родины евреев. Они ведь тоже там пришлые.
Человек за каких-то 2 недели утомился от религиозности! Умом ведь он это знал и до отъезда, но столкнувшись на практике слегка озверел.
А в остальном - думаю, что приноровится со временем. И магазины найдёт. Но пока ворчит. Просто именно тот магазин, что ему очень нравится в субботу не работает.
Пожалуй, это самая удачная формулировка.