«Звёздный разум»: вселенной по соплям

Посмотрел русский фильм с русскими актёрами, изображающими иностранных людей, и пересказываю, чтобы вам самим смотреть не пришлось. Итак, «Звездный разум».

Земля в очередной раз устала носить на себе человечество и перекрыла людям кислород. Извините, услуга фотосинтеза более недоступна в вашем регионе, оставайтесь на линии, ваш эволюционный вид очень важен для нас.

Нужно срочно найти планету, которую мы ещё не успели задолбать, и задолба... заселить её. И тут удача! Палеонтологи откопали две очень древние штуки, а профессор Стивен, которого изображает играющий теперь во всех русских фильмах Егор Корешков, взял и во всем быстро разобрался.

Профессор Егор Корешков встает перед учеными и говорит: «Всё нормально, я разобрался!».

Корешков говорит, что одна древняя штука — это варп-двигатель для межзвездных прыжков. Мы как раз хотели куда-то там лететь, ну вот, фартануло, есть двигатель. А вторая штука — это яйцо, из которого вылупилась жизнь на Земле. Яйцо не простое, а роботизированное, с удаленным управлением через планшет.

«А ещё я их скопировал. Теперь у человечества есть запасной варп-двигатель отечественного производства. И два яйца!».

Один двигатель человечество использует для беспилотного аппарата, чтобы запулить его в дальнюю звездную систему и присмотреть там себе планетку.

Теперь план. План прост — на втором двигателе улететь на подходящую планету и там высидеть яйцо. Яйцо должно терраформировать планету и зародить там всяческую жизнь.

Егор представляет нам команду — это пятеро совершенно одинаковых с виду мужчин, которых невозможно ни различить, ни запомнить. И одна мулатка. Мулатка в фильме отвечает за дайверсити, слёзы и истерический бег в трусах по космической станции. И один Егор. Егор отвечает за яйцо и за всё человечество.

Просто чтобы вы точнее представляли себе команду, скажем, что Дэвида, Фрэнка, Райана, Ричарда, Леону и Питера играют Дмитрий, Никита, Виктор, Петр, Лиза и Константин. В общем, все готовы.

Егор идёт к космическому шаттлу и по пути думает про секс. Нам прям показывают, как он занимается сексом у себя в голове. В это время та, с кем он занимается сексом, мчит на автомобиле в космопорт, опаздывая к запуску. Её мужчина улетает высиживать первородное яйцо в далёкой-далёкой галактике, а она не могла выехать пораньше!

Космические учёные садятся в шаттл и сидят там, как в маршрутке — друг за другом в два ряда. Шаттл прощается с Землёй, а мы прощаемся с последним кадром в фильме, на котором можно хоть что-то нормально разглядеть.

Шаттл выходит на околоземную орбиту, и двое мужиков идут проверять варп-двигатель. Они открывают круглый люк, подсоединяют к своим космическим планшетам провода разъемами-колокольчиками и смотрят в люк. В люке лежит, зудит и переливается двигатель, похожий на гигантскую личинку кузнечика.

Вообще, конечно, главное действующее лицо — это специалист по звуковым эффектам. Для подсоединения проводов к планшетам он использует звук открывания двери ВАЗ-2106. Для зудения межзвездного двигателя — шум винтов речного трамвайчика. И так весь фильм.

Водитель маршрутки поворачивает главный рубильник. Перед шаттлом разверзаются пространства и измерения, а внутри первородного яйца что-то склизко шевелится. Шаттл на минуту замирает, потом бросается сквозь световые года, а бортовой компьютер начинает повторять женским голосом, что произошел критический сбой. Критический сбой. Критический сбой.

Штурман изо всех сил, преодолевая ускорение, тянется к панели управления... и хватает с нее библию! И прижимает ее к груди.

От перегрузки все члены экипажа теряют сознание. Нам показывают, как библия выскальзывает из ослабевших рук и падает на пол. Черное резиновое покрытие пола с круглыми пупырками, как в старых городских «Икарусах», ещё раз подтверждает маршрутку.

Пока все без сознания, шаттл выдавливается в далёкую галактику, как вишневая косточка между пальцев.

Экипаж просыпается. Пришедший в себя первым Егор смотрит в иллюминатор и задаёт вопрос, достойный профессора, космического учёного и спасителя человечества. «Где это мы?» — спрашивает Егор.

Быстро выясняется, что они официально прилетели хер знает куда. То ли звездные карты были неправильно заправлены в планшеты, то ли штурман не уточнил в последний раз маршрут — какая теперь разница. Если ты не знаешь, где ты, то и как обратно лететь — непонятно.

Егор думает полсекунды, потом поворачивается к пилоту и такой: «Ты чё? Ты попутал, что ли?!». Лежавший вместе со всеми без сознания пилот пучит глаза, пытаясь сказать, что он вообще ни при чем, но Егор отстраняет его от... от всего.

Пилот уходит, а остальные остаются неловко стоять в кабине и смотреть во фронтальные иллюминаторы, явно сделанные из бюджетного оконного профиля.

Егор же идёт к себе в каюту и в голове у него опять секс. После секса он вспоминает, как на Земле он давал яйцу удалённые команды и вдруг рядом с яйцом материализовался какой-то спецэффект в форме человека. И искристо помахал Егору ручкой.

Егор снова в кабине шаттла. Мы бы сказали «на мостике», но назвать это мостиком значит страшно оскорбить все мостики мира, включая самые занюханные.

Вдруг приходит сигнал об аварийном открытии ремонтного люка. И тут же бортовая компьютерная женщина начинает рапортовать, что происходит сближение с неопознанным объектом. Сближение с неопознанным объектом. Сближение с неопознанным объе... В этот момент к оконному профилю снаружи приникает мёрзлый труп отстранённого пилота. Он выглядит отстранённо, как и полагается трупу.

Отвечающая за слёзы мулатка начинает плакать.

Егор, которому в затылок жарко и слегка сипло от недостатка кислорода дышит всё человечество, обвиняет покойного пилота в малодушии и предательстве их Миссии. Он распаляется, накручивает себя, но внезапно впадает в весёлость и энтузиазм. Егор решает немедля спускаться на планету, прям перед которой они высунулись из гиперпространства, потому что планета вроде ничо такая. Вкусненькая.

«Миссия! Миссия!» — то и дело горячечно восклицает Егор.

Остальные переглядываются и думают, что земная гипоксия как-то все-таки немного повредила Егору мозг за годы работы над яйцом. Но раз капитан сказал садиться, то надо садиться. Все идут надевать скафандры, и только штурман остается на орбите сторожить корабль и давать советы.

От большого шаттла отпочковывается шаттл поменьше и просто сразу же камнем падает на планету. Хрясь, тормоза не работают, бум, топлива нет, бах, обратно не взлететь.

Происходит очередной момент замешательства одновременно космических учёных и сценариста. Учёные бродят по упашему кораблю, как телята, разве что не сталкиваясь тёплыми рыжими боками. Егор подгоняет их — он скорее хочет сгрузить яйцо на планету и начать его высиживать.

«Ми-и-иссия!» — буровит Егор, по-бычьи наклоняя голову.

Вместе они вывозят яйцо на тележке в ближайшую пещеру и Егор командует яйцу терраформировать! Яйцо открывается, испускает в потолок пещеры синий луч и немедленно начинает продуцировать вокруг себя мхи, лишайники и прочую мелкую живность.

Тут по рации их всех вызывают обратно, в лежащий на пузе корабль. На орбите планеты мужик, оставшийся за главного по шаттлу, нашел видео, на котором отстраненный пилот снимал сам себя. Он говорил, что вот сейчас как проверит двигатель еще раз! Как проверит! Он открывает круглый люк к двигателю. В люке что-то плотоядно шевелится, а потом бросается на пилота и хрупает им, как лошадь яблоком, прежде чем выкинуть в открытый космос.

Таинственный плотоядный хрупатель оставляет повсюду зелёные сопли и, кажется, улетел на планету вместе с маленьким шаттлом. Космические ученые выясняют, что сопливый хрупатель вылез из первородного яйца.

Космические учёные начинают сраться между собой — вот что значит низкая слаженность экипажа, помноженная на фактор стресса и высокий уровень неопределенности в задачах. Из перебранки то и дело слышны вскрики «Миссия!» голосом Егора.

В это время сопливый хрупатель покидает корабль, проникает в пещеру и перевысиживает яйцо на свой лад — меняет ему настройки. Яйцо начинает терраформировать не туда.

Егор с одним из мужиков втихаря сбегают в пещеру и Егор начинает сам обратно перевысиживать перевысиженное хрупателем яйцо. Чтобы оно терраформировало правильную земную жизнь.

Тут за поворотом пещеры кто-то страшно всхрупывает. Мужчины пугаются и убегают обратно на корабль. За ними, издавая леденящие звуки инопланетного насморка, скачет сопливый хрупатель.

На корабле их встречают остальные члены экипажа и возмущенно спрашивают, какого, собственно, рожна? «Ми-и-иссия! — нагло хрипит запыхавшийся Егор, — что хочу, то и де-е-елаю!»

Егор получает в торец.

В этот момент бортовой компьютер фиксирует, что нарушена герметичность модуля. Нарушена герметичность модуля. Нарушена герметичность модуля.

Это сопливый хрупатель прорвался обратно внутрь и склизко бродит где-то по кораблю, оставляя повсюду сопли. Спустя минуту он съедает зазевавшегося мужика.

Отвечающая за истерический бег в трусах по космической станции мулатка истерически бежит в трусах.

Герои понимают, что им нужен план убийства хрупателя. Егор придумывает план, похожий на правила игры в бейсбол — он очень сложный, ни понять, ни запомнить его с первого раза нельзя. И со второго.

Главное, что в конце хрупатель должен в нужный момент выскочить из корабля под сопло двигателя, и они его испепелят. Но из-за сложности плана всё идёт наперекосяк. Испепеляют мулатку.

Ещё одного мужика ранят, зато хрупателю отсекают кусочек щупальца. По этому щупальцу определяют, что хрупатель биоробот. Что это дает космическим учёным? Да ничего.

Пока Егор ковыряет щупальце, его настигает флэшбек. В этот раз без секса. Просто у них с земной женщиной происходит самый клишированный диалог в наших трех измерениях. Он состоит из фраз: «ты должен остаться», «о чем ты говоришь», «что на тебя нашло», «у нас будет ребенок», «что», «что ты сказала», «умоляю, останься со мной», «я обязан».

Освободившись от флэшбека, Егор вдруг всё понимает про яйцо, хрупателя и межзвездные прыжки. Он просит висящего не орбите мужика смоделировать положение окружающих их небесных тел через четыре миллиарда лет. Хоп — получается солнечная система и знакомые созвездия.

Они прыгнули не к далёкой-далёкой галактике, а к той же самой, просто в прошлое. И привезли сами себе на Землю яйцо, из которого зародилась жизнь на Земле, чтобы потом найти яйцо и привезти его самим себе в прошлое, чтобы спасти жизнь на Земле! Вуаля!

Орбитальный мужик начинает читать библию по памяти.

Дальше сюжет скачет леопардовым скоком. «Ми-и-иссия...» — благоговейно шепчет Егор. Он высосал из щупальца хрупателя формулу, которая может победить вирус на Земле и заново включить там кислород. Но формулу надо как-то передать земной женщине Егора.

Дёрганье часовыми стрелками из-за книжного шкафа уже занял Кристофер Нолан в «Интерстелларе», придётся придумать что-то другое.

Егор придумал. Раз яйцо сейчас — это то же самое яйцо потом, надо написать формулу на яйце. Пока Егор еще был на Земле, он сделал женщине браслет из кусочка яйца — вот на этом браслете он формулу и написал.

Отлично!

Но хрупателя все равно надо завалить, чтобы перевысидеть яйцо на нормальный земной лад. Если яйцо не перевысидеть, то через четыре миллиарда лет получится не человечество, а черт знает что.

Нужно что-нибудь взорвать.

Тем временем немногочисленная оставшаяся в живых команда ведет себя возмутительно. Раненный хрупателем мужик покрывается струпьями и пупырками и пытается застрелить Егора. Мужик с очень большой нижней челюстью вообще хочет взорвать само яйцо, потому что да ну нахрен. Нет человечества — нет проблемы!

Но ловкий Егор всех перехитряет, заманивает хрупателя на корабль и взрывает его. А сам убегает в пещеру, где в планетарном одиночестве перевысиживает яйцо. Теперь из него вылупится нормальное человечество.

Егор умирает от недостатка кислорода, сидя у яйца. Как будто не мог попросить яйцо наколдовать ему подышать, ей-богу. А ещё профессор.

Но в остальном всё становится хорошо.

Где-то в далёком будущем женщина Егора сначала шевелит рукой тугую зелёненькую кувшинку, а потом шевелит той же рукой детскую коляску. В ответ кувшинка производит кислород, а человек в коляске — поглощает, образуя великий круг жизни.

Напоследок мужской голос за кадром ещё немножечко читает нам библию, пытаясь хоть как-то замолить произошедшее.