Давай испытаем пулемет

Семь классов я окончил в 1939 году, когда мне не было еще и четырнадцати лет. Затем учился в Витебском механико-энергетическом политехникуме на электротехническом отделении. Но в декабре 1940 года оставил его и поступил в ремесленное училище металлистов № 2. Здесь определили во вторую токарную группу. Попутно изучал слесарное, фрезерное, строгальное, формовочное, литейное дело. Приобрел специальность электрика. Впоследствии это очень пригодилось. В феврале 1941 года вступил в комсомол.
Война застала меня в Витебске в ремесленном училище. 23 июня 1941 года получил назначение токарем на завод имени Кирова. Ночами мы, подростки, дежурили с винтовками у 7-й школы по городскому шоссе, где разместился военный госпиталь. За два дня до оккупации Витебска, 7 июля, нам отдали документы и отпустили домой. К вечеру того же дня мы со старшим братом Николаем, который учился в Витебском железнодорожном училище, пришли в свою деревню Ивановку.
По дороге из Витебска несколько раз нам пришлось прятаться в кустах, канавах, во ржи: немецкие самолёты с крестами на крыльях, фюзеляжах и хвостовом оперении все время висели в воздухе. Над Витебском и его окрестностями днем стоял густой черный дым, ночью — огненное зарево. Гитлеровцы беспрерывно бомбили город. Он горел. Постепенно канонада все дальше и дальше стала отдаляться на восток.
В трех километрах от нашей деревни в бору за большаком Сенно — Витебск у ямы, в которую одна из отступающих воинских частей наспех спрятала оружие, боеприпасы и снаряжение, оказался я со своим другом Колей Городецким. Он был на год моложе меня. Яму уже кто-то раскопал, вытащил ящики, разбил их и взял все, что могло пригодиться в хозяйстве. Остальное бросил. Мы с Колей решили перепрятать подальше винтовки и патроны, в том числе три ящика с винтовками. Уж больно они понравились: новенькие и упакованы аккуратно, далее смазаны.
Мы перетащили в надежное место винтовки и пять ящиков с патронами. Остальные патроны переносить не стали, считали, что в хозяйстве они ни к чему, а значит, ничто им и не угрожает. Часа три трудились с Колей, пока перенесли все это в глубь леса, за болотце на островок, который у нас называется Барсучина. Закопали, замаскировали.
Домой вернулись поздно вечером, до смерти уставшие. За это нас, конечно, не похвалили. Да нам и не нужна была похвала. Мы и так от счастья были на седьмом небе.
На второй день рано утром перенесли остальные шесть ящиков с патронами. Три закопали на Семеновом хуторе, а три решили спрятать в районе деревенского кладбища. Все-таки надежнее, когда не в одном месте.
Принесли первый ящик на кладбище и ахнули. Возле окопа — станковый пулемет «максим». Стволом повернут на большак, лента заложена. В полной готовности. Казалось, сейчас выйдут из кустов пулеметчики и скажут: «Мы ждем фашистов, не мешайте нам». Но никто не вышел. Хозяевами оружия оказались мы. Поочередно побыли пулеметчиками, первым и вторым номерами. Уж очень хотелось нажать на гашетку. Но опасность привлечь внимание и потерять пулемет удержала от соблазна.
Пулемет, две коробки с лентами и три ящика патронов закопали за кладбищем.
Находка подтолкнула нас к действию. Мы начали шарить по кустам в местах, где передвигались войска. Нашли два ручных пулемета, три пистолета ТТ, девять револьверов, двадцать семь винтовок, из них шесть польских, больше сотни гранат и почти столько же подсумков с обоймами патронов.
Как оказались здесь польские винтовки, не знаю. Но за день до прихода гитлеровцев в Витебск через нашу Ивановку проходила группа людей в гражданской одежде с польскими винтовками. Говорили, что это партизанский отряд, сформированный в Лепеле. Может быть, некоторые заменили винтовки на русские, а польские бросили.
Еще в трех местах спрятали оружие: на Наумовом хуторе, на хуторе Горелое Лядо, в ивановском леске. Это были надежные, тщательно замаскированные хранилища.
Себе мы оставили по винтовке с патронами, ручной пулемет, десяток гранат, которые запрятали поближе к деревне, а пистолеты забрали с собой. С ними мы почти не разлучались, держали при себе, так сказать, на всякий случай.
Оружие, конечно, собирали не только мы с Колей. Из подбитого танка, стоявшего на хуторе Горелое Лядо, исчез пулемет. До него раньше нас добрался мой старший брат Николай со своим другом Михаилом Кишковичем. И, я думаю, если бы мы не перетащили те три ящика винтовок, то вскоре их тоже не было бы. Оружие собирали все — и друзья, и враги. Через некоторое время после ухода советских войск редко стали попадаться даже патроны, хотя в первые дни оккупации они валялись всюду. Но, кажется, больше нас вряд ли кто собрал. Мы имели целый арсенал и ломали голову, как это оружие применить, где найти людей, которые использовали бы его в борьбе с фашистами.
Пока мы думали да гадали, события развивались своим чередом. Дней через пять — семь в деревне появилась первая немецкая легковая автомашина с двумя солдатами. По большаку немцы двигались все время, но в деревню до этого еще не заглядывали. Ивановка расположена в лесу километрах в трех от дороги. Приехали немцы менять русскую махорку на яйца, масло, кур и сало.
Мужчины на улицу не выходили. Машину обступили женщины и, конечно, мальчишки. Были там и мы с Колей. Хотелось же посмотреть на живого фашиста.
Немцы стояли в кругу женщин, шутили и смеялись. Один из них говорил на смешанном русско-немецком языке и переводил другому. Эта их веселость вызвала доверие женщин, и по простоте душевной они начали с ними шутить. Одна даже вслух высказала свою мысль:
— Смотрите, они тоже хорошие люди.
Но доверие быстро рассеялось. Немец, который переводил, обратил внимание на мои черные густые вьющиеся волосы. Стоявшая рядом тетка Химка шутя сказала: «Юда». Он уставился на меня и начал не торопясь расстегивать кобуру. Женщины перепугались: заголосили и запричитали. Ко мне кинулась мама. Перепуганная тетка Химка начала уговаривать немца не стрелять, говоря, что она пошутила, что я хлопец свой, деревенский, чистейшей крови белорус, вот и мать его. Все женщины со слезами на глазах подтвердили это, крестились и божились. Оккупант еще долго держал руку на кобуре, потом застегнул ее.
Я, конечно, не очень испугался. Пистолет с патроном, загнанным в канал ствола, торчал у меня за поясом под рубахой. Позади гитлеровцев стоял Коля. Глазами он показывал на второго немца. Я понял, что стрелять он будет в него, только нужен сигнал. Так что, если бы гитлеровец не остановился и начал вынимать пистолет, мы не стали бы ждать выстрела. Деревня, конечно, могла пострадать, каратели сожгли бы ее. Но в тот момент я об этом и не подумал.
К счастью, все обошлось хорошо. Мальчишки быстро рассыпались по дворам, женщины занялись торговлей. Я и Коля, забравшись на сеновал в колхозном коровнике, обсуждали случившееся. Друг подал идею:
— Давай испытаем пулемет. Забежим в лес и подождем возвращения фашистов.
Идея была заманчивой, но рассудок взял верх. Убьешь или не убьешь немцев, еще неизвестно, а деревню сожгут, это уж точно. После случившегося нетрудно будет догадаться, кто мог обстрелять оккупантов. От операции пришлось отказаться. Но это не значило, что мы отказались от самой идеи. Договорились испытать пулемет на второй день на большаке Сенно — Витебск.
Назавтра несколько часов просидели в засаде в бору. Выбрали хорошее место. В двадцати метрах от большака на пригорке было три окопа. В одном из них мы и устроились. Но машины в тот день почему-то не ходили.
Зато на следующий день нам повезло. Только расположились в окопе, послышался гул мотора. Машина. Обязанности между нами распределены четко: я должен бить из пулемета, Коля — бросать гранату.
С трепетом ждали, пока подойдет машина. В кабине — два немца, в кузове — никого. Длинную очередь дал пулемет. Коля бросил гранату под передние колеса. Машина вздрогнула и остановилась, из распахнувшейся дверки на дорогу вывалился гитлеровец, сидевший за рулем. В другую сторону выкатился второй и пополз, а затем побежал по лесу, не сделав ни одного выстрела. Я дал по нему очередь, но мимо: слишком густой лес.
Мы кинулись к машине. Шофер был мертв. В кабине стояла винтовка. С другой стороны на обочине лежал окровавленный автомат. Значит, второй немец был ранен. Коля из пистолета прострелил бензобак, я поджег машину.
Схватили винтовку, автомат, подсумок с патронами, три автоматных магазина в брезентовом чехле, две гранаты с деревянными ручками и скрылись в лесу. Спрятали оружие и побежали в соседнюю деревню Ляхово, находящуюся в противоположной стороне от места диверсии.
Мы бежали изо всех сил. Во-первых, спешили, чтобы прийти в деревню раньше, чем дойдут слухи о диверсии на дороге. А во-вторых, радости не было предела. Мы не бежали — летели. Шутка ли — у нас не просто оружие, а оружие действующее. Особенно радовали трофеи. В нашем арсенале теперь кроме советского и польского появилось и немецкое оружие.