9044
1
Нашел историю в сети. Решил поделиться
«Донские степи, душное лето сорок второго. Силы Степного и Воронежского фронтов откатывают к Сталинграду. Сплошное отступление. Бегство. Отец — командир саперного взвода, вместе со своей частью идет в хвосте войск. Минируют отход. Мимо проходят отставшие, самые обессиленные. Того мужичка, как рассказывал, он тогда запомнил.
Сидит у завалинки загнанный дядька, курит. Взгляд — под ноги. Пилотки нет, ремня — тоже. Рядом «Максим». Второго номера — тоже нет. Покурил, встал, подцепил пулемет, покатил дальше. Вещмешок на белой спине, до земли клонит. Отец говорил, что еще тогда подумал, что не дойти солдатику. Старый уже — за сорок. Сломался, говорит, человек. Сразу видно…
Отступили и саперы. Отойти не успели, слышат — бой в станице. Части арьергарда встали. Приказ — назад. Немцы станицу сдают без боя. Входят. На центральной площади лежит пехотный батальон. Как шли фрицы строем, так и легли — в ряд. Человек полтораста. Что-то небывалое. Тогда, в 42-м, еще не было оружия массового поражения. Многие еще подают признаки жизни. Тут же добили…
Вычислили ситуацию по сектору обстрела. Нашли через пару минут. Лежит тот самый — сломавшийся. Немцы его штыками в фаршмак порубили. «Максимка» ствол в небо задрал, парит. Брезентовая лента — пустая. Всего-то один короб у мужичка и был. А больше и не понадобилось — не успел бы.
Победители шли себе, охреневшие, как на параде — маршевой колонной по пять, или по шесть, как у них там по уставу положено. Дозор протарахтел на мотоциклетке — станица свободна! Типа, «рюсськие швайнэ» драпают. Но не все…
Один устал бежать. Решил Мужик постоять до последней за Русь, за Матушку… Лег в палисадничек меж сирени, приложился в рамку прицела на дорогу, повел стволом направо-налево. Хорошо… Теперь — ждать.
Да и ждал, наверное, не долго. Идут красавцы. Ну он и дал — с тридцати-то метров! Налево-направо, по строю. Пулеметная пуля в упор человек пять навылет прошьет и не поперхнется. Потом опять взад-вперед, по тем, кто с колена, да залег озираючись. Потом по земле, по родимой, чтобы не ложились на нее без спросу. Вот так и водил из стороны в сторону, пока все двести семьдесят патрончиков в них не выплюхал.
Не знаю, это какое-то озарение, наверное, но я просто видел тогда, как он умер. Как в кино. Более того, наверняка знал, что тот Мужик тогда чувствовал и ощущал.
Наверное потом, отстрелявшись, не вскочил и не побежал… Он перевернулся на спину и смотрел в небо. И когда убивали его, не заметил. И боли не чувствовал. Он ушел в ослепительную высь над степью… Душа ушла, а тело осталось. И как там фрицы над ним глумились, он и не знает.
Мужик свое — отстоял. На посошок… Не знаю, как по канонам, по мне это — Святость…»
Сидит у завалинки загнанный дядька, курит. Взгляд — под ноги. Пилотки нет, ремня — тоже. Рядом «Максим». Второго номера — тоже нет. Покурил, встал, подцепил пулемет, покатил дальше. Вещмешок на белой спине, до земли клонит. Отец говорил, что еще тогда подумал, что не дойти солдатику. Старый уже — за сорок. Сломался, говорит, человек. Сразу видно…
Отступили и саперы. Отойти не успели, слышат — бой в станице. Части арьергарда встали. Приказ — назад. Немцы станицу сдают без боя. Входят. На центральной площади лежит пехотный батальон. Как шли фрицы строем, так и легли — в ряд. Человек полтораста. Что-то небывалое. Тогда, в 42-м, еще не было оружия массового поражения. Многие еще подают признаки жизни. Тут же добили…
Вычислили ситуацию по сектору обстрела. Нашли через пару минут. Лежит тот самый — сломавшийся. Немцы его штыками в фаршмак порубили. «Максимка» ствол в небо задрал, парит. Брезентовая лента — пустая. Всего-то один короб у мужичка и был. А больше и не понадобилось — не успел бы.
Победители шли себе, охреневшие, как на параде — маршевой колонной по пять, или по шесть, как у них там по уставу положено. Дозор протарахтел на мотоциклетке — станица свободна! Типа, «рюсськие швайнэ» драпают. Но не все…
Один устал бежать. Решил Мужик постоять до последней за Русь, за Матушку… Лег в палисадничек меж сирени, приложился в рамку прицела на дорогу, повел стволом направо-налево. Хорошо… Теперь — ждать.
Да и ждал, наверное, не долго. Идут красавцы. Ну он и дал — с тридцати-то метров! Налево-направо, по строю. Пулеметная пуля в упор человек пять навылет прошьет и не поперхнется. Потом опять взад-вперед, по тем, кто с колена, да залег озираючись. Потом по земле, по родимой, чтобы не ложились на нее без спросу. Вот так и водил из стороны в сторону, пока все двести семьдесят патрончиков в них не выплюхал.
Не знаю, это какое-то озарение, наверное, но я просто видел тогда, как он умер. Как в кино. Более того, наверняка знал, что тот Мужик тогда чувствовал и ощущал.
Наверное потом, отстрелявшись, не вскочил и не побежал… Он перевернулся на спину и смотрел в небо. И когда убивали его, не заметил. И боли не чувствовал. Он ушел в ослепительную высь над степью… Душа ушла, а тело осталось. И как там фрицы над ним глумились, он и не знает.
Мужик свое — отстоял. На посошок… Не знаю, как по канонам, по мне это — Святость…»
Источник:
Ссылки по теме:
- Удача, везение и его величество случай в армейских буднях
- Что ветераны думают о современном праздновании Дня Победы
- Гвозди бы делать из этих людей: 15 невероятных фактов из истории ВОВ, в которые сложно поверить
- Любимые военные фильмы пользователей "Фишек"
- Удивительные цветные фото солдат Великой Отечественной
Новости партнёров
реклама
Жаль только, что со временем стала забываться фраза: "Памяти павших будем достойны"...
А не пора ли вам на ваши сайты с "соловьиною мовую" о сюда шагать.
До чего же вы мерзавцы
Я знаю, что 150 - это усиленная рота а не батальон.
Я знаю, что источника нет.
А вы думали, как былины появились?
Это - современная былина.
И мне она нравится.
Глеб Бобров. Чужие Фермопилы.
А по поводу "150 - это усиленная рота а не батальон", ну в рассказе фрицы не с пункта формирования и шли. Могли быть и потери.
14 летний Иван Фёдоров. Потеряв на фронте отца, он сбежал из дому и прибился к артиллерийской команде 112 стрелковой дивизии. Во время Сражения за Сталинград этот юноша в боевых условиях смог не только помогать на кухне, но и освоить операции по наводке 45-мм орудия, а так же выполнять функции артиллерийского расчёта. Во время жесточайшего боя командованием артиллеристов было принято решение об эвакуации Ивана в тыл, но начавшийся налет вражеской авиации не дал этому свершится. А в 5:30 утра 14 октября фашисты начали артподготовку, и вопрос эвакуации Ивана на восток отложился. В 8:00 пошли танки. Десятки танков на три оставшиеся у артиллеристов «сорокапятки» и девять противотанковых ружей. Первую атаку отбили, затем авианалёт, потом фашисты снова двинулись вперёд. Защитников оставалось всё меньше. Орудия оказались отрезаны друг от друга. Расчёт пушки, подносчиком у которой был Иван, вышел из строя полностью. Ваня в одиночку выпустил по танкам два последних снаряда, подобрал чей-то автомат и открыл огонь по наседающим фашистам. На глазах Алексея Очкина (автора книги) и комиссара дивизиона Филимонова ему раздробило локоть левой руки. И тогда в сторону неприятеля полетели гранаты. Осколком очередного снаряда Ивану оторвало кисть правой руки. Оставшимся в живых показалось, что он погиб. Однако когда вражеские танки пошли в обход позиции артиллеристов по узкому проходу вдоль заводской стены, Иван Герасимов встал, выбрался из окопа, прижимая культей правой руки к груди противотанковую гранату, выдернул зубами чеку и бросился под гусеницу головного танка. Шагнул в бессмертие ... Имя Ивана Фёдорова выбито на 22-м знамени в Зале воинской славы мемориала на Мамаевом кургане. На родине героя, в райцентре Новодугино Смоленской области, есть улица его имени. На расположенной совсем рядом с местом гибели героя школе №3 города Волгограда была установлена мемориальная доска.
Из личного стрелкового оружия линейные подразделения поражали противника с расстояния не более 70-100 м. Действительность (эффективность) такой стрельбы в обороне в условиях Великой Отечественной войны была незначительной. Так что из 311 человек большая часть (если не все) всё-таки на счету пулемётчика. Люди, подававшие боевое донесение, были не дурнее Вас в оценке эффективности стрельбы.
По вашему документу. Это страничка из представления Чемодурова к званию Героя СССР, написанная замполитом. и подписанная комсоставом Это не страничка из журнала боевых донесений. Я имею военное образование и в подобного рода документах разбираюсь. Поверьте, никто не стал бы считать трупы Чемодурова. Указали бы просто потери противника. Танки бы посчитали, ибо за них положено было денежное вознаграждение. А вы обещали скрин боевого донесения. Ну давайте. Подскажу начало. Такого числа, на таком участке с указанием координат противник силами (далее перечисляем) и так далее. Жду.
http://www.opoccuu.com/pulemyotchiki.htmhttp://www.opoccuu.com/pulemyotchiki.htm
Вас что напрягло в рассказе?
Возможность станкового пулемета с ленточным питанием под патрон 7,62х54 с 30 метров уложить кучу народа или то что пулеметчик не отступил?
Если то, что пулеметчик не отступил, то вот цитата из письма немецкого солдата Эдуарда Коха:
"....Значит выход один – через эту деревню, но там засели в домах русские, а с высоты по нам стрелял русский станковый пулемёт, и у нас появились потери. Высоту закидывали минами, но как только взрывы стихали, пулемёт оживал и снова укладывал нас на землю. Спустя час русские из деревни ушли, огонь оттуда прекратился, но чёртов пулемёт не умолкал. Наши миномётчики никак не могли заставить его замолчать. И вот, наконец, пулемёт умолк. Мы поднялись на эту высотку и увиденное там нас порядком шокировало. В полузасыпанном окопе, рядом с разбитым пулемётом лежало двое русских. Один, видимо, был убит раньше и товарищ положил его на дно окопа, прикрыв шинелью, а сам продолжал стрелять. Самое страшное то, что у него были сильно ранены ноги, но русский перевязал обрубки какими-то кусками ткани, чтобы остановить кровь, и продолжал стрелять, пока не был добит осколками разорвавшейся рядом мины…"