Захар Прилепин: Мороженый Дудь для детей Что может знать автор фильма «Колыма» про настоящий страх

Поверхностный, не очень умный документальный фильм журналиста Дудя «Колыма» посмотрели за несколько дней 10 млн. человек. Под видео — более полумиллиона лайков.

Смысл фильма банален до лёгкой тошноты.

Автор говорит: дети, сейчас я вам расскажу, почему вы ничего не должны этой мерзкой стране, где в былые времена таких же, как вы, детей сажали за съеденное мороженое. (В фильме есть история, как сталинские сатрапы отправили на Колыму юную мороженщицу, угостившую своих знакомых, но не успевшую до вечера восполнить растрату).
И дети верят Дудю на слово.
Дудь, и все, кто за ним стоят, безупречно играют на подростковой жажде справедливости и честности.

Оказывается, фокус, который был произведён в 1987—1991 гг. — вполне можно ещё раз повторить.

Прежним результатом заказчики не удовлетворены: мы как-то выползли и отругиваемся теперь.

Ну, ладно, сказали они, мы своруем у вас ваше будущее: ваших лупоглазых наследников.

И более чем успешно воруют. Пятьсот тысяч лайков — это вам, имейте в виду, хорошая майданная площадь, заполненная до краёв.

Есть забавные отличия в той «перестроечных» лет работе и в нынешнем подходе.
Тогда, заметим, был задействован бородатый Александр Исаевич: всё-таки глыба, мыслитель, вождь.

А нынче — галчонок ротастый отрабатывает. Сейчас и его достаточно. Эффект от него не менее мощный.

Что мы имеем сказать по поводу фильма — безо всякой, впрочем, надежды, что полмиллиона лайкнувших эту поделку, услышат нас.

Уже после пика репрессий, друзья мои, к нам в гости пришли чудесные белолицые европейцы, в огромном количестве. Немцы, австрийцы, румыны, хорваты, венгры, французы (да-да), итальянцы, испанцы и так далее.

Они убивали так, как не убивали никогда прежде в истории человечества.

Они убивали как самая бешеная машина.

Они убивали без особого смысла — мирных, ни в чём не повинных людей. Детей. Младенцев. Беременных женщин.

Они убили двадцать миллионов мирных людей.

Не «двадцать миллионов от Дудя» из этого фильма, а реальные двадцать миллионов.

И вот эти двадцать миллионов, — океан, космос смертей, — они куда дальше от Дудя и его лайкеров, чем реально страшная, но имеющая хоть какие-то логические объяснения колымская история.

Колымская история, ещё раз назойливо повторю, по масштабам и по смыслу не сопоставима с той войной и той мясорубкой. Потому что на Колыме сидело огромное количество жулья, негодяев, убийц, реальных шпионов — и даже если судебная и пеницитарная советская система работала криво или подло, она всё-таки старалась соблюдать признаки законности. Европейцы же убивали здесь просто так: чтоб забить двадцать миллионов голов, чтоб получить тонны русского мяса.

И когда Дудь в самом начале фильма пытается объяснить недостаточную оппозиционность российских граждан «страхом», засевшим в нас со времён Колымы, хочется сказать ему следующее.

Милое дитя!

Что б тебе хоть что-нибудь понять про страх, тебе надо не по снежной Колыме погулять — а встать в очередь, голым, когда толпу таких же несчастных, как ты, улыбчивые европейцы гонят в топку.

Или забраться в дом с вопящими детьми и женщинами — и вдруг осознать, что этот дом улыбчивые европейцы сейчас сожгут, причём вместе с тобой, с твоим мясом, твоей кожей, твоим языком, твоими глазами.

Или вырыть вместе с такими же, как ты, несчастными, огромную могилу, куда тебя, как и всех остальных несчастных, сейчас загонят улыбчивые европейцы. А другие, такие же несчастные, как ты, засыплют тебя навсегда.

И ты, наконец, поймёшь разницу между «страхом» из твоего дурацкого кино и страхом абсолютным, чёрным, небывалым.

Дудь и миллионы его милых зрителей просят: о, европеец, мы забыли европейские уроки, приди и научи нас жить, мы совсем не умеем, — ведь мы убивали за мороженое, ведь мы очень плохие.

Сейчас европеец придёт и даст Дудю мороженое. И всем этим ласковым нежным тёплым детям.

Он же, этот европеец, дал им, посредством своих друзей в России, денег на такое кино.
Можете себе вообразить, как Дудь рассказывает про двадцать миллионов убитых европейцами? Нет, вы не можете себе это вообразить. У него сломается лицо, если он решит говорить о таком. Лицо это умеет говорить только про рабов, изуродованных наследственным колымским страхом.

То, что рабы, изуродованные колымским страхом, каким-то образом сломали и сломили машину, убившую 20 миллионов мирных людей, Дудь постичь не сможет никогда.

И что нам делать, как нам быть?

Я не знаю.

Да, у наших детей «есть мнение», с которым надо считаться. Они желают только хорошего. Они напоминают нам о плохом. О реально плохом, да!

Только они сами не знают, зачем их просят об этом напоминать.

Они ни черта не понимают: ни про войну, ни про свой народ, ни про рабов, ни про господ.

И вот страна, которая досталась им, смотрит на их маленькие тонкие ручки, и думает ласково: «Сынок, кто ж тебя таким сделал?»