2316
59
Помимо показанного в прошлых частях острова Русский, пришитого к материку мостом, в архипелаге Императрицы Евгении есть и "полноценные" острова. Часть из них обитаема, другие населены отдыхающими в тёплый сезон, а на иных и причалить-то некуда. Но и те, и другие, и третьи входят в черту Владивостока. Сегодня, в завершение рассказа о Городе Нашенском, отправимся на остров Попова, с которого полюбуемся заодно и соседним островом Рейнеке.
В какой-то момент за поворотом береговой линии острова Русский открывается не тупик очередной бухты с мрачной историей, а чистый морской горизонт. Это пролив Старка, за которым лежит следующий остров Попова. По площади (12 квадратных километров) он меньше Русского в 8 раз, по населению (1,3 тыс. человек) - впятеро, но самое главное - туда нет моста и вряд ли будет в ближайшие десятилетия:
×
С материком остров связывает ежедневный рейсовый катер - катамаран "Москва", о котором я подробнее рассказывал в обзоре судов и кораблей Владивостока. Это совместная разработка России и Австралии, 8 таких катеров было построено с 1997 года в Гонконге, а ещё 3 готовили во Владивостоке к саммиту АТЭС-2012. В срок спустили на воду только "Москву" да поставили на рейсовую линию. При кажущейся миниатюрности, вместимостью она сравнима с поездом и крупнее любого самолёта - до 425 пассажиров! Однако, как убедилась Оля на своём опыте в 2016 году, в высокий сезон сюда вполне может не быть мест: живя рядом с самым настоящим островом, странно было бы не ездить туда отдыхать. Но в конце сентября в обе стороны мы ехали в полупустом салоне, и эти кадры - с обратной дороги: катер прибывает на остров Попова вечером затемно, а на рассвете уходит обратно на Золотой Рог.
Посёлок Попова стоит на Западной бухте практически напротив Славянки - центра Хасанского района. На кадре выше видны острова Два Брата, на кадре ниже - далёкий остров Пахтусова, названный в честь исследователя северных морей, мне знакомого по бухтам на полярном острове Вайгач. А слева на берегу - большой и весьма недешёвый отель со своим собственным причалом:
Пассажирский причал стоит в мрачной промзоне заброшенного рыбзавода, сквозь который в вечерних потёмках бросается в посёлок сошедшая на берег толпа. Большую часть времени здесь тишина, нарушаемая лишь размеренным гудением котельной. Даже паромная касса открыта только утром и вечером:
Над посёлком Попова на острове Попова нависает ещё и гора Попова (158м), которую венчает пункт наведения 981-й батареи. На нём кто-то, чтоб всему острову было видно, оставил свой автограф, но я заретушировал первый слог - а никак пост дети читают?
Да ещё какие-то дома тех же лет располагаются ближе к причалу. Дореволюционных зданий я тут приметил, хотя дореволюционная история у острова была. Отмеченные в здешней топонимике Андрей Попов и Оскар Старк в разные годы командовали Тихоокеанской эскадрой, но после поимки последних пиратов-хунхузов, легендами о кладах которых по сей день завлекают туристов, историю этих клочков земли писали не военные, а купцы. В 1875 году в молодой Владивостокский пост прибыл француз Август Менард, по рождению Авир-Августин Минар, с женой-японкой, да как-то встроился там среди заполонивших Золотой Рог американцев и немцев. Здесь он быстро нашёл свою нишу - стал торговать молоком, сыром и творогом, по которым жители далёкой колонии определённо истосковались. Дела быстро пошли в гору, и в 1890 гость принял русское подданство, а в 1895 арендовал угодья на безлюдных тогда островах Попова и Рейнеке. Коров он привёз из Европы, но быстро вывел из них породу под местные условия, в Приморье до сих пор называемую менардской. Так во Владивостоке француз прослыл "молочным королём", и пока на острове Русском строилась крепость, здесь закладывались сыроварни и фермы. Для снабжения хозяйства стройматериалами Менард построил каменоломни на обоих островах и кирпичный завод на Рейнеке, и судя по чужим путевым заметкам, ещё не все кирпичи с его клеймами успели растащить туристы. В 1902 году Менард умер, но дело продолжили его сыновья: Алексей Августович и дальше разводил коров на молоко, а Григорий Августович - пятнистых оленей на панты. В 1910-х годах он начал осваивать рыболовство и даже открыл рыбзавод на Камчатке... но колониальную империю "молочным королям" построить было не суждено. С началом Первой Мировой войны, почти не затронувшей владивостокских немцев, острова Попова и Рейнеке в директивном порядке отошли военному ведомству, а революция окончательно показала Менардам, что ждать возврата угодий не стоит. Русские потомки француза и японки уехали в США, и теперь о них на острове Попова не напоминает, кажется, ничего - кроме самого факта его обитаемости.
На острове нет ни часовни, ни церкви, что в конце 2010-х годов в принципе можно вообразить лишь на Дальнем Востоке. Может, дело в том, что административно острова Попова и Рейнеке входят в Первомайский район Владивостока вместе с мрачным Чуркином, где церкви как раз-таки есть. Зато на своём месте воинский обелиск, поставленный, конечно, ещё при Советах:
Почти в геометрическом центре острова стоит квартал двухэтажек с продуктовым магазином прямо в одной из квартир:
На острове Попова, даром что он в черте большого и шумного города, накрывает безмятежность, знакомая лишь по очень маленьким островам:
За этой безмятежностью сюда и ездят из Владивостока, и не в дорогущую гостиницу у портовой бухты, а в старый добрый частный сектор, как где-нибудь в Керчи. Через сайт городских объявлений я нашёл вариант за 500 рублей с человека, и разыскав в потёмках нужный дом, мы получили такую вот комнату с мягкой скрипучей кроватью под скошенной крышей. Конец сентября в Приморье прекрасное время - ещё тепло, но уже не сезон, во всём доме мы жили одни (не считая хозяев), но при этом температура воды и воздуха ещё позволяла купаться.
Однако мы не купались, или вернее купались не в море, а в этой особенной островной тишине:
Однако мы не купались, или вернее купались не в море, а в этой особенной островной тишине:
От посёлка Попова по лесной дороге с километр до посёлка со звучным названием Старк, встречающего носом деревянной лодки:
А главная достопримечательность встречает у въезда - это Просветительский центр Дальневосточного морского заповедника в самом капитальном на весь остров здании, которое могло с равным успехом быть и казармой, и чем-то научно-морским.
Просветительский центр - это, проще говоря, музей. Дальневосточный морской заповедник был создан в 1978 году, и уникален для России тем, что на суше ему принадлежит лишь несколько островов и мысов, а в основном под его охраной - море. В биологическом смысле залив Петра Великого - одно из самых уникальных мест Мирового океана, а уж в нашей континентальной стране ничего даже приблизительно подобного нет. Сюда приходят холодные течения из Охотского моря и тёплые течения из Жёлтого моря, образуют между островов причудливые круговороты, перемешивающие живой мир субарктики и субтропиков. Более того, течения постоянно кого-то приносят, и по мере глобального потепления здесь акклиматизируются всё новые виды, не прижившиеся бы в этих водах считанные десятилетия назад. Сами же воды потрясающе богаты жизнью - прибрежные камни где-нибудь в Хасанском районе по обилию морских звёзд, ежей, каких-то ракушек и мелких ракообразных немногим уступают тропическим рифам, и это на пляже под конец сезона! Немалая часть всего этого великолепия ещё и съедобна, в том числе главная гордость залива Петра Великого - трепанг: даже китайское название Владивостока Хайшаньвэй переводится как Залив Трепанга.
Но в общем все морские музеи Приморья затмил в 2016 году Океанариум на острове Русском. Я посещал его после здешней экспозиции, и потому впечатлился ей, но показать после рассказа про Океанариум мне отсюда толком и нечего. Вот разве что гирлянда ловушек для различных морских гадов - гребешков, устриц, мидий, крабов:
Самая интересная часть музея Морского заповедника не морю посвящена и вообще не дикой природе: на заднем дворе тут притаился самый натуральный музей деревянного зодчества. Да не чьего-нибудь, а коренных народов Приамурья:
К которым относятся удэгэйцы (2 тыс. чел.), нанайцы (12 тыс.), ороки (500 чел.), орочи (1 тыс.), ульчи (3 тыс.), а с некоторой натяжкой - нивхи (у них свой обособленный язык) с Сахалина и негидальцы (эти по языку ближе к эвенкам) с северных притоков Амура. На территории Приморья из перечисленных живут только удэгэйцы да ещё малочисленные тазы - удэгэйско-китайские креолы, таёжные охотники, почитавшие Будду и Гуанди. Но по сути дела всё это единый народ, отличающийся не столько языком и культурой, сколько хозяйством: амурские рыбаки нанайцы, таёжные охотники удэгэйцы на юге и ульчи на севере, морские рыбаки и оленеводы ороки (на Сахалине) и орочи (на материке близ Ванино). Все они верили в одних божеств и духов, таких как хозяин огня Подя, хозяин воды Тэму или повелитель гор в обличии медведя. Нанайцы, удэгэйцы и нивхи разводили ездовых собак, ульчи, орочи, ороки и негидальцы - оленей, но и те, и другие держали на стойбищах медведей, чтобы отправить их к праотцам на Медвежьем празднике, таком же, как у айнов. Родословную предков дерсу Узала учёные возводят к древним маньчжурским племенам, из которых выросли в 9-13 веках государство Бохай и могущественный народ чжурчжэней. Но их, сильных и цивилизованных, низверг Чингисхан и его потомки, в то время как таёжные народы продолжили привычную жизнь. Подобно тюркам, монголами, японо-корейцам и американским индейцам, их предки пришли сюда откуда-то с Алтая, и обособились от прочих порядка 5000 лет назад. В те времена Приамурье было одним из самых развитых уголков человечества: оседлую жизнь здесь вели уже в каменном веке (12-14 тыс. лет назад). А в последнем тысячелетии до нашей эры Приморье населяли народы двух археологических культур - янковской и кроуновской. Первые жили на берегах и кормились с моря, а вторые занимались земледелием, к приходу русских в 19 веке позабытым крепко и давно.
У входа в музей - полуземлянка кроуновской культуры. На острове Попова, само собой, кроуновцев не было никогда, но домик построен по образцу реального, раскопанного археологами в горах восточнее Находки.
В уголке видна керамика, а снаружи - реплики глиняной печи для её обжига. Ещё в кадре - тотемный столб с черепами оленей, сушило для рыбацкой сети и токто:
То есть - свайный амбар, где хранились еда и снаряжение (на полу по разные стороны помоста), а заодно старики, дети, женщины и мужчины (все на своих полках) - амбар служил по совместительству жильём. Похожие домики на сваях я уже показывал на Сахалине, но только тамошние нивхи называли такие ке-раф. Внутри - одежда и украшения мужчин, женщин и шаманов:
Какой именно народ здесь представлен - нигде не подписано, но логика подсказывает, что это живущие в Приморье удэгэйцы. Или просто собирательный образ - не будучи специалистом, всех их не так-то легко отличить друг от друга. Зато с другими народами России не спутать: я очень мало знаю про эвенков, якутов, тувинцев и других обитателей Средней Сибири, но с хантами или ненцами из Западной Сибири здешних аборигенов роднит разве что бубен шамана. Здесь - орнаменты Великой Степи и ткани праздничных одежд из Китая:
Увы, конкретные вещи тут почти не подписаны, зато в отдельной табличке приводятся блюда из кухни эвенков. Например, супы тыхэмин (из протёртой в однородную массу икры) и хунгэл (из сушёной крови с мясом и костями), тала (лапша из тонко нарезанной рыбы), вяленое мясо тэлик, сырая оленья печени акин, олений шашлык на палках, вертикально воткнутых вокруг костра, и даже сладкий напиток мэнин из оленьего молока и мелко протёртой голубики.
Ещё одна "фишка" это музея - удивительно красивые картинки на стенах. Их автор, я было подумал, какой-нибудь образованный нанаец, хранитель своего народа наподобие сахалинского нивха Санги. Но нет - хабаровский художник Геннадий Павлишин вполне себе русский, просто проникшийся амурской культурой и сумевший красиво её обобщить.
Снаружи - погребальный круг из деревянных сэвэнов. Это не идолы в нашем понимании, а помощники шамана, оживавшие по его зову:
Погребальный домик кэрэн. То есть натурально - дом для покойника, которого укладывали здесь на нары, оставляли всё необходимое, да закрывали дверь. Под влиянием русских покойника стали хотя бы убирать в гроб, и следующим шагом стало бы превращением кэрэнов в обыкновенные мавзолеи и склепы, но при Советах традиция прервалась.
Материальный мир амурские народы называли буга, буна или боа, а загробный - буни, були или букит. Там тусклое солнце, туманное небо, подобная пару земля, всё хорошее становится плохим, а всё плохое - хорошим (поэтому вещи, отданные в последний путь, ломали), и живые люди там бесплотны, как духи, попадающие в мир людей. Но здесь я в очередной раз после знакомства с нивхами поражаюсь "южности" искусства дальневосточных народов. Вот реально, не знал бы я, что эти маски с Амура и Уссури - подумал бы, что они с Лимпомо и Замбези.
У выхода - сэвэны в виде птиц, помогавшие шаману в небе. На заднем плане ещё пара хозяйственных построек:
Таких как балаган (временное жилище охотника) или сушила для рыбы. О коренных народах Приамурья богатые экспозиции есть в музеях Владивостока и Хабаровска, но их постройки под открытым небом воссозданы только здесь. Всё это я отснял детально, но отдельный пост об амурских народах напишу, думается, лишь по итогам следующей поездки - потому что в этот раз мне не повезло побывать в их селениях. Впрочем, реальный и музейный миры народов Приамурья вряд ли имеют хоть что-то общее - в отличие от хантов и ненцев, у удэгэйцев, ульчей и прочих в ХХ веке традиционная культура погибла.
От музея, с трудом плывя по штилю тишины и от неё пьянея, мы спустились на ветреный пролив Старка. За ним остров Русский высится зелёной стеной:
Вернее, полтора острова - на кадре выше над перевёрнутой лодкой виден остров Шкота, который в самые сильные отливы причаливает к Русскому. Между скал - выход в Уссурийский залив:
С другой стороны виден Амурский залив и хасанские сопки. Там проходит катер, с которого я снял кадра №2, а при определённых направлениях ветра и сильной волне он и причаливает сюда вместо посёлка Попова:
В основном же через пролив Старка курсируют автопаромы, причал которых на той стороне - и есть конец дороги по острову Русский. Обратите внимание на машины - кто-то взял себе до острова такси:
Остров Попова на карте напоминает неправильный ромб. В другую сторону от посёлка Попова можно выйти на Пограничную бухту. Она обращена не в Амурский или Уссурийский заливы, а непосредственно в залив Петра Великого, то есть - на её берегу стоишь спиной к городу, а от того вода и воздух здесь кажутся прозрачнее и чище. Мелководье Пограничной бухты богато спизулой, как северные болота клюквой:
На пляже из мелкого "балтийского" песка, у ближайшей точки бухты к посёлку Попова - подмытый волнами заброшенный ДОТ и закрывшаяся на зиму турбаза:
Пока мы завтракали на скалистом берегу с остатками кирпичей Менарда, из ДОТа вдруг вышел рыбак с резиновой лодкой, бросил её в волну и заработал вёслами. Так мы узнали то, чего не узнал Парацельз - для самозарождения человека нужна тёплая вода и обилие в ней съедобной живности:
С левой стороны бухты, если стоять к ней лицом - Маленький полуостров, который продолжают острова Наумова, Малый и Клыкова. С берега всё это сливается воедино, привлекая взгляд красивыми кекурами:
За ним - высокий остров Шкота и Русский, а ещё дальше - сопки Сихотэ-Алиня. В эту бухту мы пошли встречать рассвет, но прогадали - солнце встало из-за сопок (в данном случае - острова Клыкова), а за восходом непосредственно из моря в конце сентября надо ехать на остров Рикорда, а лучше в Хасанский район:
С перешейка открываются лучшие виды на Хасанский район за Амурским заливом. Вот райцентр Славянка с маяком на мысу, до которого мы ещё доберёмся:
Да плоскую лепёшку острова Козлова - всего в архипелаге Императрицы Евгении десятки островов, точного количества которых, кажется, назвать невозможно - те же Два Брата острова уже или ещё рифы?
А табличка на переднем плане не случайна - полуостров Ликандера относится к Дальневосточному морскому заповеднику и служит по факту его ботаническим садом:
Ведь здесь почти сибирская зима, туманное сырое лето и совершенно субтропической осень, а потому Север и Юг на суше переплетаются так же причудливо, как в море:
По тропе минут 20 пешком до открытого всем ветрам мыса над каменистыми пляжами с необычным красным песком. Взгляд назад, единая в предрассветных сумерках стена сопок распалась на задний план острова Русский и ближнюю цепочку мелких островов:
Впереди же за узким проливом раскинулся следующий остров Рейнеке. Он меньше островова Попова втрое - 4,5 квадратных километра, но тем не менее отсюда не влезает в кадр. В его единственном посёлке около 20 постоянных жителей, но рядом есть ещё научная база ТИНРО, а в сезон ещё и многочисленные гости:
Далёкую Облачную гору (149м) венчает домик Мумий-Тролля - на самом деле смотровой пункт воинской части, в которой служил срочную Илья Лагутенко. Ещё на Рейнеке есть Кентерберийский лес, или просто Кентер - дальневосточное местечко вроде крымской Лисьей бухты или кубанского Утриша. Там от лета к лету живут одни и те же странные обитатели, но приехать можно хоть вообще без ничего - по традициям Кентера, всё забытое отдыхающими на "шашлычках" или принесённое морем остаётся на острове навсегда и переходит в коллективную собственность. Только по тапочкам забавный перекос - на Рейнеке они в основном правые, а на следующем необитаемом острове Рикорда левые: видимо небольшой разницы в геометрии достаточно, чтобы течение несло их к разным островам.
В остальном же у Рейнеке и Попова схожая история, которую писали французы Менарды в 19-м веке и военные, покинувшие острова в 1996-м. Над посёлком - одинокий ветряк (2013), энергии которого теперь хватает немногочисленным островитянам.
Рейнеке мне казался однозначно привлекательнее Попова, да только "Москва" туда заходила не каждый день. С 20-х чисел сентября на эту линию перекинули куда менее вместительный, но зато ставший ежедневным "Лотос". На нём последним рейсом мы успели сгонять в Славянку, а вот сюда ехать уже было поздно:
...поскольку на остров Попова я отправился вечером 20-го сентября, чтобы на следующий день встретить там рассвет и своё 32-летие.
Чем и закончу рассказ про Владивосток, самый впечатляющий город моих путешествий за несколько лет. Да и серия о нём вышла самая длинная - 18 постов (с учётом "нулевой" корабельной части), больше я писал только о Москве, Петербурге, Киеве и Львове, но в каждом из них побывав несколько раз. Совсем не очевидно, что город, которому нет и двух веков и о котором не писали вошедших в школьную программу романов, можно поставить по общей зрелищности в один ряд с Таллином, Ригой или Одессой. Я ведь сейчас даже не подвожу черту: на следующий раз остаются остров Рейнеке, может быть какие-то необитаемые острова типа Рикорда (где есть свой пляж) или Кротова (где удосужился побывать a_krotov), уголки острова Русского вроде мыса Тобизина или бухты Воевода, да и на материке ещё остались интересные, но так мной и не посещённые районы - Вторая Речка, Седанка, Сад-город на Океанской или фактически слившийся с Владиком город-спутник Артём. Если брать число постов одного автора за меру интересности города, то Владивосток в бывшем СССР - это твёрдая "вторая лига" вместе с Ригой, Вильнюсом, Львовом, Самаркандом, Бухарой или пока мне не знакомыми Тбилиси и Баку. А как иначе для исторического центра территории, превосходящей большинство стран мира?
В следующих частях отправимся изучать глубинку Приморья. И начнём с посёлка Шкотово, где можно оценить самое уникальное, что есть в уссурийской природе - её животный мир.
Автор VARANDEJ
В следующих частях отправимся изучать глубинку Приморья. И начнём с посёлка Шкотово, где можно оценить самое уникальное, что есть в уссурийской природе - её животный мир.
Автор VARANDEJ
Ссылки по теме:
- Женщины в России умирают в три раза реже, чем мужчины
- Учительница русского языка разнесла знаменитых блогеров за речевые ошибки
- Почему люди не улыбались на старых фотографиях?
- 23 причины срочно отправиться в Камбоджу
- Отель-караоке и отель-поезд: 14 самых необычных вариантов размещения в Японии
