9304
3
Через десятилетия разрухи и аттракционного глумления «Буран», похоже, возвращается как бумеранг – даром, что ли, многоразовый! В канун очередной, 27-й, годовщины (15 ноября 1988 г.) первого и единственного триумфального полёта в беспилотном режиме советского «челнока» о его испытаниях и перспективах возрождения рассказывает человек, учивший летать это техническое чудо.
– Магомед Омарович, каково вам – человеку, непосредственно участвовавшему в становлении этого суперпроекта было узнать, что программа «Энергия-Буран» бездарно свернута? Когда копию космического челнока везли как тушу по Москве-реке, выставив его затем в качестве аттракциона в Парке культуры и отдыха имени Горького, а на оригинал обрушилась крыша ангара в 2002 году?
– Конечно, мне и всем моим товарищам, участвовавшим в испытаниях, было больно. Программа «Энергия-Буран» прекратила существование не в одночасье. Кстати, до сих пор решением правительства она официально не закрыта. Она была в 1990-м приостановлена Министерством авиационной промышленности, которого сейчас нет, его функции переданы ряду других ведомств. Через три года её «законсервировали». Кстати, поскольку программа «Энергия-Буран» началась с постановления ЦК КПСС, то и отменить её сегодня может, по идее, только президент РФ. В целом разрушение этого уникального космического проекта, как и многих других, явилось логическим следствием «бедовой» исторической эпохи, когда все прошлые достижения стало модно отрицать, резать на металлолом и сдавать в утиль.
– Вы входили в состав 12 лётчиков-испытателей пилотируемого аналога «Бурана» – (БТС-02 ОК-ГЛИ) прозванной «Волковской дюжиной». Расскажите, как вы попали в отряд, возглавляемый лётчиком-космонавтом СССР, Героем Советского Союза Игорем Петровичем Волком?
– Я вообще удивляюсь, как я стал лётчиком. Я вырос в горах, не знал русского языка, чабанил. В Махачкале-то до этого никогда не был! Но почему-то добрался до лётного училища в Ейске, куда напрямую не ходили поезда из столицы Дагестана.
В итоге гораздо более образованные русские ребята не были отобраны, а я оказался в числе 225-ти (из 1196 поступавших) зачисленных в училище. К выпуску же дошли только 123 человека. В 1977-м я поступал в отряд космонавтов, прошёл там почти всю комиссию, «срезали» на медицине: из-за нескольких катапультирований у меня было 4 грыжи Шморля. После этого я вернулся в воинскую часть. Летал в Германии три года, побывал в Анголе по «командировке». Попал в итоге в отряд лётчиков-испытателей. Это вообще была самая сильная школа в мире. Такой до сих пор нигде и сегодня нет. Я всегда сравниваю её с Большим театром, балетом. Невозможно сказать про кого-то в мире, что у него балет сильнее, ну, еще «Ла Скала» в мире есть, но там конек – опера.
– А когда вы первый раз увидели «Буран», было ли ощущение, что это «прима-балерина» Большого?
– Честно сказать, с первого взгляда не верилось, что он вообще взлетит. По виду – чемодан с крылышками весом 80 тонн, как небольшой железнодорожный состав. С другой стороны, мы знали тогда, что на программу работает уйма самых серьёзных специалистов. Позже получили точные цифры: шесть тысяч предприятий, миллион 200 тысяч высококвалифицированных специалистов. А всех вместе – 3 млн 600 тыс. Конечно, мы сознавали, что несём последнюю ответственность, что у нас в руках хрупкое «золотое яйцо», Мы можем его уронить, а можем сохранить…
– И как вы испытывали эту драгоценную махину?
– Были горизонтальные лётные испытания. На аналоге «Бурана» с навесными двигателями от Су-37 и Су-27, мы выполняли полёты для отработки его посадки на землю. Вообще нет никакого сравнения с самолётом, кроме того, что он летит! На самолёте вы заходите на посадку по глиссаде с углом наклона два градуса 40 минут и скоростью 5 метров в секунду максимум. Когда поближе, то 2-3 метра в секунду. А у нас скорость снижения – 120-60 метров в секунду! Это 360 километров в час по вертикали вниз, а при этом ещё вперёд 1800 километров в час. Наработанные нами алгоритмы легли в систему автоматической посадки, которую уже настоящий «Буран» произвёл из космоса. Да так успешно, что мир ахнул.
Отдельно отрабатывалось спасение блоков. У корабля «Буран» был центральный блок, где самые мощные четыре двигателя, и есть четыре блока по 4 двигателя, это ценные агрегаты. Когда я сопровождал «Буран» на взлёте, моя задача была заснять отделение боковых блоков «Энергии»: соединяются ли они друг с другом, как они входят, то есть все визуальные параметры. Оказалось, что они очень симметрично входят. Кстати, это зависит от того, как они отключились, мгновенно или с задержкой 0,1 секунды. Задача была на них поставить шасси и парашютную систему для десантирования. Эту систему спасения просто не успели доделать.
Позже мы обучали в Жуковском французских лётчиков-испытателей в рамках многоразовой космической программы «Гермес». Они с ракеты-носителя «Орион-5» должны были запускать свой корабль, который был всемеро меньше «Бурана» по весу и габаритам. Такого опыта, как у нас, в мире ни у кого не было, и до сих пор нет!
Самый тяжёлый моральный, психологический удар был нанесён по нам – второму набору в волковский отряд. Первый набор был старше нас на 15 лет, а третьи даже не успели практически ничего почувствовать.
Экипажи у нас уже были определены, номера кораблей, кто с кем полетит, кто командир, кто второй. И вдруг – программу свернули. Если продолжить «театральную тему», то похоже на то, как после первого блистательного танца всего балетной труппы с примой во главе, вдруг падает занавес, зрителям и актёрам объявляют: расходитесь, продолжение спектакля откладывается на неопределённое время…
– А что, были какие-то нештатные, нестандартные ситуации?
– Удивительно, но связанных именно с «Бураном» не было. Сама эта программа, несмотря на её неординарность, реализовалась с высочайшими технологическими требованиями. У нас тогда электронная промышленность здорово отставала от американской, от японской. Мы же помним разницу между японскими и нашими портативными приёмниками, магнитофонами... Но, несмотря на это, при полётах не было ни одного серьёзного сбоя в электронике!
– Ходила легенда, фигурировавшая в фильме ««Буран». Созвездие волка» о некоем роке, настигавшем одним за другим испытателей советского челнока. То есть, люди, которые были связаны с испытаниями корабля, погибали рано при различных обстоятельствах. Вам не страшно было, когда один за другим вдруг начали уходить ваши товарищи? Тогда вроде бы и расследование даже нашими спецслужбами было инициировано: не американские ли «друзья» подстраивают череду смертей…
– Да, гипотезы разные выдвигались. Но ничего подобного там не нашли. Есть обыкновенная работа профессионалов, и есть ошибки профессионалов. И то, что ребята погибли, это было превышение возможностей самого профессионализма...
– Программа «Энергия-Буран» стала последним «техническим подвигом» Советского Союза, однако некоторые до сих пор пишут, что мол, СССР погиб в результате войны в Афганистане и экономического перенапряжения при строительстве космического челнока...
– Сказки пусть не рассказывают! Почему же Америка не развалилась от лунной программы? Для того времени они вложили огромные средства – 14 миллиардов долларов прямых государственных инвестиций, не считая привлеченных. Но какой был взрыв в области радиоэлектроники! Теперь они эту программу сто раз окупили!
– Не меньшим обещал быть и практический «выход» из Бурана - там же масса высоких технологий, начиная от уникальной обшивки! Я знаю фирму, которая поднялась на производстве промышленных печей, начав с маленького кооператива муфельных печек, внутри которых стояла «бурановская» термоплитка...
– Все эти технологии нашли бы применение в народном хозяйстве, обусловили бы качественный скачок во многих отраслях. Например, впервые на «Буране» для синхронизации восьми ЭВМ использовался кварцевый генератор, подававший единую сетку тактовых сигналов частотой 4 мегагерца. Где такое было?! Если бы программа «Энергия-Буран» продолжилась бы, то и эта система нашла бы применение. Но, видно, кому-то этого очень не хотелось....
– Конечно, мне и всем моим товарищам, участвовавшим в испытаниях, было больно. Программа «Энергия-Буран» прекратила существование не в одночасье. Кстати, до сих пор решением правительства она официально не закрыта. Она была в 1990-м приостановлена Министерством авиационной промышленности, которого сейчас нет, его функции переданы ряду других ведомств. Через три года её «законсервировали». Кстати, поскольку программа «Энергия-Буран» началась с постановления ЦК КПСС, то и отменить её сегодня может, по идее, только президент РФ. В целом разрушение этого уникального космического проекта, как и многих других, явилось логическим следствием «бедовой» исторической эпохи, когда все прошлые достижения стало модно отрицать, резать на металлолом и сдавать в утиль.
– Вы входили в состав 12 лётчиков-испытателей пилотируемого аналога «Бурана» – (БТС-02 ОК-ГЛИ) прозванной «Волковской дюжиной». Расскажите, как вы попали в отряд, возглавляемый лётчиком-космонавтом СССР, Героем Советского Союза Игорем Петровичем Волком?
– Я вообще удивляюсь, как я стал лётчиком. Я вырос в горах, не знал русского языка, чабанил. В Махачкале-то до этого никогда не был! Но почему-то добрался до лётного училища в Ейске, куда напрямую не ходили поезда из столицы Дагестана.
В итоге гораздо более образованные русские ребята не были отобраны, а я оказался в числе 225-ти (из 1196 поступавших) зачисленных в училище. К выпуску же дошли только 123 человека. В 1977-м я поступал в отряд космонавтов, прошёл там почти всю комиссию, «срезали» на медицине: из-за нескольких катапультирований у меня было 4 грыжи Шморля. После этого я вернулся в воинскую часть. Летал в Германии три года, побывал в Анголе по «командировке». Попал в итоге в отряд лётчиков-испытателей. Это вообще была самая сильная школа в мире. Такой до сих пор нигде и сегодня нет. Я всегда сравниваю её с Большим театром, балетом. Невозможно сказать про кого-то в мире, что у него балет сильнее, ну, еще «Ла Скала» в мире есть, но там конек – опера.
– А когда вы первый раз увидели «Буран», было ли ощущение, что это «прима-балерина» Большого?
– Честно сказать, с первого взгляда не верилось, что он вообще взлетит. По виду – чемодан с крылышками весом 80 тонн, как небольшой железнодорожный состав. С другой стороны, мы знали тогда, что на программу работает уйма самых серьёзных специалистов. Позже получили точные цифры: шесть тысяч предприятий, миллион 200 тысяч высококвалифицированных специалистов. А всех вместе – 3 млн 600 тыс. Конечно, мы сознавали, что несём последнюю ответственность, что у нас в руках хрупкое «золотое яйцо», Мы можем его уронить, а можем сохранить…
– И как вы испытывали эту драгоценную махину?
– Были горизонтальные лётные испытания. На аналоге «Бурана» с навесными двигателями от Су-37 и Су-27, мы выполняли полёты для отработки его посадки на землю. Вообще нет никакого сравнения с самолётом, кроме того, что он летит! На самолёте вы заходите на посадку по глиссаде с углом наклона два градуса 40 минут и скоростью 5 метров в секунду максимум. Когда поближе, то 2-3 метра в секунду. А у нас скорость снижения – 120-60 метров в секунду! Это 360 километров в час по вертикали вниз, а при этом ещё вперёд 1800 километров в час. Наработанные нами алгоритмы легли в систему автоматической посадки, которую уже настоящий «Буран» произвёл из космоса. Да так успешно, что мир ахнул.
Отдельно отрабатывалось спасение блоков. У корабля «Буран» был центральный блок, где самые мощные четыре двигателя, и есть четыре блока по 4 двигателя, это ценные агрегаты. Когда я сопровождал «Буран» на взлёте, моя задача была заснять отделение боковых блоков «Энергии»: соединяются ли они друг с другом, как они входят, то есть все визуальные параметры. Оказалось, что они очень симметрично входят. Кстати, это зависит от того, как они отключились, мгновенно или с задержкой 0,1 секунды. Задача была на них поставить шасси и парашютную систему для десантирования. Эту систему спасения просто не успели доделать.
Позже мы обучали в Жуковском французских лётчиков-испытателей в рамках многоразовой космической программы «Гермес». Они с ракеты-носителя «Орион-5» должны были запускать свой корабль, который был всемеро меньше «Бурана» по весу и габаритам. Такого опыта, как у нас, в мире ни у кого не было, и до сих пор нет!
Самый тяжёлый моральный, психологический удар был нанесён по нам – второму набору в волковский отряд. Первый набор был старше нас на 15 лет, а третьи даже не успели практически ничего почувствовать.
Экипажи у нас уже были определены, номера кораблей, кто с кем полетит, кто командир, кто второй. И вдруг – программу свернули. Если продолжить «театральную тему», то похоже на то, как после первого блистательного танца всего балетной труппы с примой во главе, вдруг падает занавес, зрителям и актёрам объявляют: расходитесь, продолжение спектакля откладывается на неопределённое время…
– А что, были какие-то нештатные, нестандартные ситуации?
– Удивительно, но связанных именно с «Бураном» не было. Сама эта программа, несмотря на её неординарность, реализовалась с высочайшими технологическими требованиями. У нас тогда электронная промышленность здорово отставала от американской, от японской. Мы же помним разницу между японскими и нашими портативными приёмниками, магнитофонами... Но, несмотря на это, при полётах не было ни одного серьёзного сбоя в электронике!
– Ходила легенда, фигурировавшая в фильме ««Буран». Созвездие волка» о некоем роке, настигавшем одним за другим испытателей советского челнока. То есть, люди, которые были связаны с испытаниями корабля, погибали рано при различных обстоятельствах. Вам не страшно было, когда один за другим вдруг начали уходить ваши товарищи? Тогда вроде бы и расследование даже нашими спецслужбами было инициировано: не американские ли «друзья» подстраивают череду смертей…
– Да, гипотезы разные выдвигались. Но ничего подобного там не нашли. Есть обыкновенная работа профессионалов, и есть ошибки профессионалов. И то, что ребята погибли, это было превышение возможностей самого профессионализма...
– Программа «Энергия-Буран» стала последним «техническим подвигом» Советского Союза, однако некоторые до сих пор пишут, что мол, СССР погиб в результате войны в Афганистане и экономического перенапряжения при строительстве космического челнока...
– Сказки пусть не рассказывают! Почему же Америка не развалилась от лунной программы? Для того времени они вложили огромные средства – 14 миллиардов долларов прямых государственных инвестиций, не считая привлеченных. Но какой был взрыв в области радиоэлектроники! Теперь они эту программу сто раз окупили!
– Не меньшим обещал быть и практический «выход» из Бурана - там же масса высоких технологий, начиная от уникальной обшивки! Я знаю фирму, которая поднялась на производстве промышленных печей, начав с маленького кооператива муфельных печек, внутри которых стояла «бурановская» термоплитка...
– Все эти технологии нашли бы применение в народном хозяйстве, обусловили бы качественный скачок во многих отраслях. Например, впервые на «Буране» для синхронизации восьми ЭВМ использовался кварцевый генератор, подававший единую сетку тактовых сигналов частотой 4 мегагерца. Где такое было?! Если бы программа «Энергия-Буран» продолжилась бы, то и эта система нашла бы применение. Но, видно, кому-то этого очень не хотелось....
– Несмотря на собственные наработки, начиная от эскизного «лапотка» Павла Цыбина, мясищевских и туполевских, челомеевских ракетопланов до «Спирали» Лозино-Лозинского, ЦК КПСС дал разработчикам прямое указание скопировать американский шаттл...
– Это был страх перед американцем: корабль «Дискавери» тогда нырнул из космоса прямо над Кремлём – на 70 километров. А потом отскочил и ушёл от системы слежения с орбиты. Это можно сравнить с тем, когда «блинчик» по воде пускаешь, и он рикошетом от волн скачет несколько раз, пока сила тяжести не окажется сильнее. Система входа в атмосферу такая же – щелкаешь, отскакиваешь, и, теряя скорость, приближаешься к земле. Американский шаттл, нырнув над Кремлём, вот и напугал наших старых вождей.
– С прошлого года в СМИ после заявления вице-премьера Дмитрия Рогозина пошла не слишком активная, но заметная волна обсуждения возможности возобновления программы космического челнока. Прозвучали даже предложения чуть ли не по прежним чертежам возобновить «Буран». На ваш взгляд, это нужно делать?
– Конечно, нужно! Нужно для страны и технологически, и эмоционально. Потому что это станет сильнейшим национальным стимулом — символом подъёма и промышленности, и науки, и человеческого духа. Если России это удастся, то весь мир двинется вперёд.
Делать это, разумеется, надо, используя наработанные принципы, научные заделы, методику испытаний аппарата. Мы получили очень хорошие результаты тогда, и они не устарели. Хотя сама технология, технологические процессы, конечно, уже совсем другие. В конструкции челнока, например, уже до 80% могут занять композиты.
– Но не секрет, что программа «Энергия-Буран», в основном, затачивалась под военные цели, и выведение такого объёма полезного груза на орбиту не было связано с мирными задачами, на тот момент, по крайней мере...
– Конечно, у «Бурана» в основном были военные задачи. Там стояли манипуляторы, с помощью которых можно было спутники скидывать с орбиты. Так, отрабатывалась задача – снять с орбиты и увезти на Землю долговременную американскую станцию «Скайлэб». Приготовлены для этого были специальные ланжеты в трюме корабля – длиной 16 и радиусом 4,5 метра. Мы на земле уже отрабатывали лазерные, электромагнитные пушки. Я с ними работал в институтах, стрелял, занимался. Оставалось только их вывести на орбиту. Успешно велись опыты для «Бурана» по распознанию боевых головок: ложные нужно было отличить от настоящих.
– То есть нам следует вернуться к «оборонному» космическому челноку?
– Обязательно. Мы должны сберечь свою страну.
– Сберечь из космоса?
– Именно. Только из космоса её сегодня и можно защитить.
– А почему тогда Штаты не пытаются возобновить программу своих шаттлов? Сегодня, по крайней мере, мы ничего об этом не слышим.
– У них нет необходимости. В Америке всё есть, на неё никто никогда не нападёт, они знают об этом: ни с воздуха, ни с космоса никогда не осмелятся её атаковать.
– И как сегодня может выглядеть проект «Буран»?
– На мой взгляд, строить надо прежде всего малогабаритные челноки по проекту «Молния»: экипаж 2 человека, а всё остальное – трюм. Грузоподъёмность там 5 тонн. Это очень много! С помощью таких челноков рационально, по-моему, строить на земной орбите большую «станцию подскока» к другим планетам в дальний космос. Шаттлы в этом случае стали бы космическими грузовиками. Привозили бы стройматериалы для самой этой орбитальной мега-конструкции, модули космических кораблей, которые можно было бы «свинчивать» прямо на орбите.
– Очень много критики звучало по экономической части программы «Энергия-Буран». Писали, что, вот, мол, сделали телегу, а потом пошли искать груз для неё. Дескать, огромные деньги были потрачены впустую. Кстати, экономически и у американцев это тоже всё не оправдалось.
– Надо всё делать с увязкой. Если взять отдельно «Буран» – это и впрямь бессмысленная трата энергии. Представьте себе, вы выращиваете, например, одну тонну зерна, как крестьянин. Вам на семью хватит, и соседям продать тоже хватит. Эту одну тонну вы можете на «Жигулях» отвезти на мукомольную фабрику, отмолоть и потихонечку домой. Зачем же вам для этого покупать КрАЗ, грузоподъёмностью 40 тонн? Но я уверен, хозяйственные, «мирные» задачи для «Бурана» непременно бы появились, если бы СССР не развалился.
Потом, я вам скажу – ну нельзя же всё мерить деньгами, нормой прибыли, как наши «эффективные менеджеры» – доллар туда, доллар сюда. Так мы и спутник, и человека никогда в космос не запустили бы.
Мечтой человечества всегда было научиться летать, как птицы – всё выше, дальше и быстрее, добраться до Луны, других планет. И что бы это стало доступно однажды любому землянину.
Иногда мне, правда, начинает казаться, что мы последние из могикан «полётной мечты». Я лично летаю на всём, что держится в воздухе: на парашюте, на параплане, на «Боинге». Но таких, как я, остались единицы. Мне лично 65 лет. Я, слава Богу, сохранил здоровье, энергию. Но придёт ли кто-то после нас? Эти мысли вызывают тревогу. После распада СССР мы пошли совершенно не тем путём и сейчас мучительно, медленно из него вылезаем. Однако скажу и другое – наша страна никакая не нищая и не бедная, как хотят нас представить «оппоненты». Мы процветающая нация сегодня. Я всегда говорю «не гневите Бога». Поблагодарите вы Его за то, что живёте в такую эпоху. Что вы ноете постоянно? Не ныть надо, а работать.
Беседовал Андрей Самохин
– Это был страх перед американцем: корабль «Дискавери» тогда нырнул из космоса прямо над Кремлём – на 70 километров. А потом отскочил и ушёл от системы слежения с орбиты. Это можно сравнить с тем, когда «блинчик» по воде пускаешь, и он рикошетом от волн скачет несколько раз, пока сила тяжести не окажется сильнее. Система входа в атмосферу такая же – щелкаешь, отскакиваешь, и, теряя скорость, приближаешься к земле. Американский шаттл, нырнув над Кремлём, вот и напугал наших старых вождей.
– С прошлого года в СМИ после заявления вице-премьера Дмитрия Рогозина пошла не слишком активная, но заметная волна обсуждения возможности возобновления программы космического челнока. Прозвучали даже предложения чуть ли не по прежним чертежам возобновить «Буран». На ваш взгляд, это нужно делать?
– Конечно, нужно! Нужно для страны и технологически, и эмоционально. Потому что это станет сильнейшим национальным стимулом — символом подъёма и промышленности, и науки, и человеческого духа. Если России это удастся, то весь мир двинется вперёд.
Делать это, разумеется, надо, используя наработанные принципы, научные заделы, методику испытаний аппарата. Мы получили очень хорошие результаты тогда, и они не устарели. Хотя сама технология, технологические процессы, конечно, уже совсем другие. В конструкции челнока, например, уже до 80% могут занять композиты.
– Но не секрет, что программа «Энергия-Буран», в основном, затачивалась под военные цели, и выведение такого объёма полезного груза на орбиту не было связано с мирными задачами, на тот момент, по крайней мере...
– Конечно, у «Бурана» в основном были военные задачи. Там стояли манипуляторы, с помощью которых можно было спутники скидывать с орбиты. Так, отрабатывалась задача – снять с орбиты и увезти на Землю долговременную американскую станцию «Скайлэб». Приготовлены для этого были специальные ланжеты в трюме корабля – длиной 16 и радиусом 4,5 метра. Мы на земле уже отрабатывали лазерные, электромагнитные пушки. Я с ними работал в институтах, стрелял, занимался. Оставалось только их вывести на орбиту. Успешно велись опыты для «Бурана» по распознанию боевых головок: ложные нужно было отличить от настоящих.
– То есть нам следует вернуться к «оборонному» космическому челноку?
– Обязательно. Мы должны сберечь свою страну.
– Сберечь из космоса?
– Именно. Только из космоса её сегодня и можно защитить.
– А почему тогда Штаты не пытаются возобновить программу своих шаттлов? Сегодня, по крайней мере, мы ничего об этом не слышим.
– У них нет необходимости. В Америке всё есть, на неё никто никогда не нападёт, они знают об этом: ни с воздуха, ни с космоса никогда не осмелятся её атаковать.
– И как сегодня может выглядеть проект «Буран»?
– На мой взгляд, строить надо прежде всего малогабаритные челноки по проекту «Молния»: экипаж 2 человека, а всё остальное – трюм. Грузоподъёмность там 5 тонн. Это очень много! С помощью таких челноков рационально, по-моему, строить на земной орбите большую «станцию подскока» к другим планетам в дальний космос. Шаттлы в этом случае стали бы космическими грузовиками. Привозили бы стройматериалы для самой этой орбитальной мега-конструкции, модули космических кораблей, которые можно было бы «свинчивать» прямо на орбите.
– Очень много критики звучало по экономической части программы «Энергия-Буран». Писали, что, вот, мол, сделали телегу, а потом пошли искать груз для неё. Дескать, огромные деньги были потрачены впустую. Кстати, экономически и у американцев это тоже всё не оправдалось.
– Надо всё делать с увязкой. Если взять отдельно «Буран» – это и впрямь бессмысленная трата энергии. Представьте себе, вы выращиваете, например, одну тонну зерна, как крестьянин. Вам на семью хватит, и соседям продать тоже хватит. Эту одну тонну вы можете на «Жигулях» отвезти на мукомольную фабрику, отмолоть и потихонечку домой. Зачем же вам для этого покупать КрАЗ, грузоподъёмностью 40 тонн? Но я уверен, хозяйственные, «мирные» задачи для «Бурана» непременно бы появились, если бы СССР не развалился.
Потом, я вам скажу – ну нельзя же всё мерить деньгами, нормой прибыли, как наши «эффективные менеджеры» – доллар туда, доллар сюда. Так мы и спутник, и человека никогда в космос не запустили бы.
Мечтой человечества всегда было научиться летать, как птицы – всё выше, дальше и быстрее, добраться до Луны, других планет. И что бы это стало доступно однажды любому землянину.
Иногда мне, правда, начинает казаться, что мы последние из могикан «полётной мечты». Я лично летаю на всём, что держится в воздухе: на парашюте, на параплане, на «Боинге». Но таких, как я, остались единицы. Мне лично 65 лет. Я, слава Богу, сохранил здоровье, энергию. Но придёт ли кто-то после нас? Эти мысли вызывают тревогу. После распада СССР мы пошли совершенно не тем путём и сейчас мучительно, медленно из него вылезаем. Однако скажу и другое – наша страна никакая не нищая и не бедная, как хотят нас представить «оппоненты». Мы процветающая нация сегодня. Я всегда говорю «не гневите Бога». Поблагодарите вы Его за то, что живёте в такую эпоху. Что вы ноете постоянно? Не ныть надо, а работать.
Беседовал Андрей Самохин
Источник:
реклама
Замечу еще, что "Буран" ни есть копия "Шаттла". Достаточно посмотреть на их конструкцию. Что выглядят одинаково - это да, но акулы и дельфины тоже похожи.