589
1
Представители Русской Православной Церкви с энтузиазмом отнеслись к законопроекту о запрете абортов за государственный счет и в частных клиниках. Священники объясняют: православные не готовы платить налоги, которые идут на убийство. Какие перспективы в этой ситуации видит духовенство, выяснял корреспондент Федерального агентства новостей.
РПЦ и Госдума в одной упряжке
– Дайте девочку и мальчика владыке!
Это фотографы расставляют для съемки епископа Орехово-Зуевского Пантелеймона, председателя Синодального информационного отдела Московского Патриархата Владимира Легойду и счастливых мам с детьми. Духовенство и материнство собралось на конференцию с красноречивым названием «Аборты – это акт саморазрушения и личности, и общества».
В начале 2015 года Патриарх Московский и всея Руси Кирилл призвал вывести искусственное прерывание беременности из системы обязательного медицинского страхования (ОМС). Инициатива вылилась в законопроект депутатов Елены Мизулиной и Сергея Попова о запрете абортов не только за бюджетный счет, но и в частных клиниках. Представители духовенства хоть и признают в проекте некоторый перегиб, инициативой довольны: 800 тысяч абортов в год – пугающая статистика.
Отметим, что во время разговора Легойда всеми силами пытался избавиться от выражения «запрет абортов». Даже когда ему указали на формулировку законопроекта Мизулиной и Попова, тот отметил, что это депутатская инициатива. Церковь, по словам Легойды, ничего и никому запретить не может:
– Любой законопроект нужно дорабатывать. Вопрос проведения платных абортов – это предмет обсуждения медицинских специалистов.
Глава Союза педиатров России Александр Баранов красочно описал ужасы абортов с медицинской точки зрения:
– Я согласен с владыкой в плане душевного вреда абортов. Но, кроме того, с позиции врача скажу, что аборт разрушает здоровье. Это целая национальная проблема!
Пока доктор Баранов перечислял возможные опасности прерывания беременности, в зале притихли даже дети:
– Женщина, которая сделала аборт, имеет риск рождения недоношенного ребенка. А это больной человек на всю жизнь. Причем, и физически, и психически. У нее появляется огромный риск бесплодия!
Одними рисками здоровью он не ограничился, припомнив также экономические потери, и заключил, что эту услугу можно выводить из бюджетной сферы:
– Статистика, которая есть, – лукавая. В России ежегодно делается не 800 тысяч, а, по данным экспертной оценки 3-4 миллиона абортов.
Прошелся доктор и по экстракорпоральному оплодотворению (ЭКО), которое, по его словам, совершенно несправедливо было включено в ОМС:
– Почему государство должно платить за несерьезные отношения к репродуктивному здоровью? В Москве около 30 клиник, которые осуществляют ЭКО. Пять из них – государственные.
От Москвы до самых до окраин
Что же делать, когда поток в легальные клиники сократится? Православная общественность обещает: будут всячески помогать. В чем конкретно заключается «всяческая помощь», не до конца ясно.
– Даже если женщина сделала аборт, ее не бросят. Если она не найдет поддержку со стороны врачей, со стороны женщин, то встретит помощь со стороны традиционных конфессий! – убежден епископ Пантелеймон. В качестве живых примеров «счастливого разрешения» трудных ситуаций он приводит приглашенных мам с детьми, которых приютила церковь:
– Вот Алена. Она в 18 лет решилась родить, и мы ей помогли.
– Ну я… рада, это… что родила. Ни о чем не жалею, вот…
– А это Катя. С нашей помощью она родила второго ребенка, получила материнский капитал и смогла купить квартиру.
– В 22 года я похоронила первую дочку. Потом у меня была идея-фикс – забеременеть. Сына я родила в 28 лет. Ему было два года, когда я снова забеременела. От меня отвернулись друзья, родственники, да я и сама думала, куда мне еще одного рожать? Но ко мне пришли, все объяснили, и второго я рожала в церковном приюте. Так получилось, что сейчас живу с детками в купленной квартире. Не хоромы, конечно, но мы довольны.
Дети и в самом деле были всем довольны: ходили по рядам конференц-зала и крайне интересовались техникой фотографов и операторов. Свое отношение к происходящему они выражали решительными возгласами, заглушавшими спикеров, и барабанными дробями по сидениям стульев.
Милых историй в рамках одной пресс-конференции можно рассказать много, но общей картины они не красят. За прошлый год помощь в церковных приютах для мам получили 15 тысяч человек. На фоне только официальных 800 тысяч абортов в год эта цифра, прямо скажем, невелика.
Что заставило православную общественность сначала инициировать запрет, а потом готовить условия для оставшихся в беде будущих мам, неясно. Церковь отчитывается о 27 приютах для женщин с детьми и беременных («От Калининграда до Сахалина. Будет больше», – уточняет владыка Пантелеймон). Но скольких человек они готовы принять?
Православное сексуальное воспитание
– Поймите, мы должны изменить отношение к абортам в обществе, – объясняет Легойда, – В советское время никто не спрашивал про женщин, просто сразу отправляли на аборт. Это должно перестать быть общественной нормой, это крайний случай. Законодательство поможет изменить отношение к поступку, но сохранить отношение к человеку.
Отношение к абортам и вообще к половому вопросу решили прививать в школе. Как ни парадоксально, епископ Пантелеймон поддерживает введение сексуального воспитания в школах. Разумеется, с православным оттенком:
– Конечно, такие уроки нужны. Но, в первую очередь, нужно объяснять детям, что такое «целомудрие». Я как-то у одного класса на уроке спросил, знают ли они значение слова «целомудрие». Ответила только одна девочка, она была мусульманкой. Так что воспитывать в детях честь и достоинство нужно, а не рассказывать, что делать, чтобы не забеременеть.
– А чему там учить, извините? – не согласен Легойда, – Мы сами как-то поняли, что и как, а они не смогут, что ли? Русскому языку и литературе их надо учить!
– И физкультуре! – добавляет доктор Баранов.
Приглашенная на встречу актриса Алена Бабенко высказалась о проблеме с позиции матери:
– Я должна была сказать, что целиком поддерживаю законопроект, как мать и как человек. Но во мне борется много чувств. Много сказано о здоровье, но нужно сказать и о том, что касается души. Женщина узнала, что внутри нее растет больной ребенок. И вдруг внутри нее просыпается ненависть. Нежелание того, чтобы ребенок рождался. Что ей делать? Я не знаю. Я пытаюсь поставить себя на их место. Вопрос не в абортах, а в том, как поменять желание в женщине дать жизнь новому человеку.
Владыка в ответ заметил, что подавить ненависть в матери – это и есть глубинная цель инициативы Церкви:
– У меня дочь носила ребенка, у которого был врожденный порок. И он должен был умереть. Но она его родила, и он умер. У меня три внука умерли. Так они у меня на иконе без нимбов написаны. И я знаю, что они – ангелы в царствии небесном.
Тем временем в зале пытались спустить экспертов на грешную землю:
– Но все-таки, если этот закон вступит в силу и миллион детей родится вместо абортов, то в какие условия…
– Подождите, вы допускаете, что после введения закона родится миллион детей?
– Да.
– Так это же хорошо! Миллион детей для России! – отрезал Легойда.
Владимир Карпухин
– Дайте девочку и мальчика владыке!
Это фотографы расставляют для съемки епископа Орехово-Зуевского Пантелеймона, председателя Синодального информационного отдела Московского Патриархата Владимира Легойду и счастливых мам с детьми. Духовенство и материнство собралось на конференцию с красноречивым названием «Аборты – это акт саморазрушения и личности, и общества».
В начале 2015 года Патриарх Московский и всея Руси Кирилл призвал вывести искусственное прерывание беременности из системы обязательного медицинского страхования (ОМС). Инициатива вылилась в законопроект депутатов Елены Мизулиной и Сергея Попова о запрете абортов не только за бюджетный счет, но и в частных клиниках. Представители духовенства хоть и признают в проекте некоторый перегиб, инициативой довольны: 800 тысяч абортов в год – пугающая статистика.
Отметим, что во время разговора Легойда всеми силами пытался избавиться от выражения «запрет абортов». Даже когда ему указали на формулировку законопроекта Мизулиной и Попова, тот отметил, что это депутатская инициатива. Церковь, по словам Легойды, ничего и никому запретить не может:
– Любой законопроект нужно дорабатывать. Вопрос проведения платных абортов – это предмет обсуждения медицинских специалистов.
Глава Союза педиатров России Александр Баранов красочно описал ужасы абортов с медицинской точки зрения:
– Я согласен с владыкой в плане душевного вреда абортов. Но, кроме того, с позиции врача скажу, что аборт разрушает здоровье. Это целая национальная проблема!
Пока доктор Баранов перечислял возможные опасности прерывания беременности, в зале притихли даже дети:
– Женщина, которая сделала аборт, имеет риск рождения недоношенного ребенка. А это больной человек на всю жизнь. Причем, и физически, и психически. У нее появляется огромный риск бесплодия!
Одними рисками здоровью он не ограничился, припомнив также экономические потери, и заключил, что эту услугу можно выводить из бюджетной сферы:
– Статистика, которая есть, – лукавая. В России ежегодно делается не 800 тысяч, а, по данным экспертной оценки 3-4 миллиона абортов.
Прошелся доктор и по экстракорпоральному оплодотворению (ЭКО), которое, по его словам, совершенно несправедливо было включено в ОМС:
– Почему государство должно платить за несерьезные отношения к репродуктивному здоровью? В Москве около 30 клиник, которые осуществляют ЭКО. Пять из них – государственные.
От Москвы до самых до окраин
Что же делать, когда поток в легальные клиники сократится? Православная общественность обещает: будут всячески помогать. В чем конкретно заключается «всяческая помощь», не до конца ясно.
– Даже если женщина сделала аборт, ее не бросят. Если она не найдет поддержку со стороны врачей, со стороны женщин, то встретит помощь со стороны традиционных конфессий! – убежден епископ Пантелеймон. В качестве живых примеров «счастливого разрешения» трудных ситуаций он приводит приглашенных мам с детьми, которых приютила церковь:
– Вот Алена. Она в 18 лет решилась родить, и мы ей помогли.
– Ну я… рада, это… что родила. Ни о чем не жалею, вот…
– А это Катя. С нашей помощью она родила второго ребенка, получила материнский капитал и смогла купить квартиру.
– В 22 года я похоронила первую дочку. Потом у меня была идея-фикс – забеременеть. Сына я родила в 28 лет. Ему было два года, когда я снова забеременела. От меня отвернулись друзья, родственники, да я и сама думала, куда мне еще одного рожать? Но ко мне пришли, все объяснили, и второго я рожала в церковном приюте. Так получилось, что сейчас живу с детками в купленной квартире. Не хоромы, конечно, но мы довольны.
Дети и в самом деле были всем довольны: ходили по рядам конференц-зала и крайне интересовались техникой фотографов и операторов. Свое отношение к происходящему они выражали решительными возгласами, заглушавшими спикеров, и барабанными дробями по сидениям стульев.
Милых историй в рамках одной пресс-конференции можно рассказать много, но общей картины они не красят. За прошлый год помощь в церковных приютах для мам получили 15 тысяч человек. На фоне только официальных 800 тысяч абортов в год эта цифра, прямо скажем, невелика.
Что заставило православную общественность сначала инициировать запрет, а потом готовить условия для оставшихся в беде будущих мам, неясно. Церковь отчитывается о 27 приютах для женщин с детьми и беременных («От Калининграда до Сахалина. Будет больше», – уточняет владыка Пантелеймон). Но скольких человек они готовы принять?
Православное сексуальное воспитание
– Поймите, мы должны изменить отношение к абортам в обществе, – объясняет Легойда, – В советское время никто не спрашивал про женщин, просто сразу отправляли на аборт. Это должно перестать быть общественной нормой, это крайний случай. Законодательство поможет изменить отношение к поступку, но сохранить отношение к человеку.
Отношение к абортам и вообще к половому вопросу решили прививать в школе. Как ни парадоксально, епископ Пантелеймон поддерживает введение сексуального воспитания в школах. Разумеется, с православным оттенком:
– Конечно, такие уроки нужны. Но, в первую очередь, нужно объяснять детям, что такое «целомудрие». Я как-то у одного класса на уроке спросил, знают ли они значение слова «целомудрие». Ответила только одна девочка, она была мусульманкой. Так что воспитывать в детях честь и достоинство нужно, а не рассказывать, что делать, чтобы не забеременеть.
– А чему там учить, извините? – не согласен Легойда, – Мы сами как-то поняли, что и как, а они не смогут, что ли? Русскому языку и литературе их надо учить!
– И физкультуре! – добавляет доктор Баранов.
Приглашенная на встречу актриса Алена Бабенко высказалась о проблеме с позиции матери:
– Я должна была сказать, что целиком поддерживаю законопроект, как мать и как человек. Но во мне борется много чувств. Много сказано о здоровье, но нужно сказать и о том, что касается души. Женщина узнала, что внутри нее растет больной ребенок. И вдруг внутри нее просыпается ненависть. Нежелание того, чтобы ребенок рождался. Что ей делать? Я не знаю. Я пытаюсь поставить себя на их место. Вопрос не в абортах, а в том, как поменять желание в женщине дать жизнь новому человеку.
Владыка в ответ заметил, что подавить ненависть в матери – это и есть глубинная цель инициативы Церкви:
– У меня дочь носила ребенка, у которого был врожденный порок. И он должен был умереть. Но она его родила, и он умер. У меня три внука умерли. Так они у меня на иконе без нимбов написаны. И я знаю, что они – ангелы в царствии небесном.
Тем временем в зале пытались спустить экспертов на грешную землю:
– Но все-таки, если этот закон вступит в силу и миллион детей родится вместо абортов, то в какие условия…
– Подождите, вы допускаете, что после введения закона родится миллион детей?
– Да.
– Так это же хорошо! Миллион детей для России! – отрезал Легойда.
Владимир Карпухин
Источник:
а кормить бородатых педофилов в рясах россияни готовы?