1097
7
Приют странника: котики и стуфа
Живой труп
Продолжу свой рассказ об Италии. Перед тем как выдворить меня из хоромов, Друг показал мне своего подопечного. Едва Друг открыл дверь в комнату, как мой нос свернулся в трубочку — стойкий дух старого больного человека перекрывал даже резкий запах лекарств. В двадцатиметровой комнате — огромный шкаф ручной работы и кровать-аэродром. На подушках — лицо, еле отличимое от иссушенной в микроволновке куриной ляжки.
Я не боюсь ни крови, ни трупов, но передо мной лежал труп живой. Зрелище жутковатое. Потом привык, но тогда возникло ощущение, будто я у постели покойника. В таком состоянии несчастный старик уже несколько лет. Работа Друга заключается в полном обслуживании больного: смена памперсов, кормление из ложечки, купание в ванной.
На первый взгляд работа — сказка! Помыл деда, накормил, и смотри себе телевизор с утра до вечера. Если бы всё было так легко, за такой работой стояли бы в очереди. В реале всё наоборот. В очереди стоят работодатели. Чтобы растереть старику спину мазью от пролежней, тело надо перевернуть. Чтобы перевернуть в постели расслабленного бесчувственного человека весом в девяносто килограммов, нужно приложить усилия невероятные. У неопытного пупок развяжется.
Позже, когда я столкнулся с этой работой, взвыл. Когда ворочал полумёртвое тело, позвонки трещали так, что думал — всё, крышка! Я говорю о своих позвонках, не о дедовых. Мало того, что у Друга дед лежачий, так он ещё иногда приходит в сознание. И не дай бог Друга в этот момент не окажется рядом! Дед запросто вырвет себе катетер (что уже случалось), или подберётся к краю кровати, и треснется головёшкой об пол (бог миловал, но поползновения были).
Об выйти вечерком погулять не может быть и речи. Оставлять деда одного нельзя. Даже спит Друг с открытой дверью. Склеп Друга — напротив комнаты деда. Дед шевельнулся — Друг проснулся. И так несколько лет. Говорят, собаки-поводыри из-за постоянного напряжения живут мало. Друг, если профессию не сменит, в списке долгожителей свою фамилию не увидит. Плюю троекратно через плечо, но такова реальность.
Выходных полтора — четверг с обеда до восьми вечера и воскресенье, но не всегда. Больного отца никому кроме Друга хозяин не доверяет. Если может — сидит с отцом сам, тогда у Друга выходной. Не может — платит Другу за день вдвойне, и Друг в воскресенье остаётся на работе.
В то воскресенье, когда приехал я, как по Закону Бутерброда у Друга был день рабочий. Хозяин дал Другу выходной, чтобы пристроить меня. Итог: Друг потерял двойную оплату за день.
Я не боюсь ни крови, ни трупов, но передо мной лежал труп живой. Зрелище жутковатое. Потом привык, но тогда возникло ощущение, будто я у постели покойника. В таком состоянии несчастный старик уже несколько лет. Работа Друга заключается в полном обслуживании больного: смена памперсов, кормление из ложечки, купание в ванной.
На первый взгляд работа — сказка! Помыл деда, накормил, и смотри себе телевизор с утра до вечера. Если бы всё было так легко, за такой работой стояли бы в очереди. В реале всё наоборот. В очереди стоят работодатели. Чтобы растереть старику спину мазью от пролежней, тело надо перевернуть. Чтобы перевернуть в постели расслабленного бесчувственного человека весом в девяносто килограммов, нужно приложить усилия невероятные. У неопытного пупок развяжется.
Позже, когда я столкнулся с этой работой, взвыл. Когда ворочал полумёртвое тело, позвонки трещали так, что думал — всё, крышка! Я говорю о своих позвонках, не о дедовых. Мало того, что у Друга дед лежачий, так он ещё иногда приходит в сознание. И не дай бог Друга в этот момент не окажется рядом! Дед запросто вырвет себе катетер (что уже случалось), или подберётся к краю кровати, и треснется головёшкой об пол (бог миловал, но поползновения были).
Об выйти вечерком погулять не может быть и речи. Оставлять деда одного нельзя. Даже спит Друг с открытой дверью. Склеп Друга — напротив комнаты деда. Дед шевельнулся — Друг проснулся. И так несколько лет. Говорят, собаки-поводыри из-за постоянного напряжения живут мало. Друг, если профессию не сменит, в списке долгожителей свою фамилию не увидит. Плюю троекратно через плечо, но такова реальность.
Выходных полтора — четверг с обеда до восьми вечера и воскресенье, но не всегда. Больного отца никому кроме Друга хозяин не доверяет. Если может — сидит с отцом сам, тогда у Друга выходной. Не может — платит Другу за день вдвойне, и Друг в воскресенье остаётся на работе.
В то воскресенье, когда приехал я, как по Закону Бутерброда у Друга был день рабочий. Хозяин дал Другу выходной, чтобы пристроить меня. Итог: Друг потерял двойную оплату за день.
×
Койко-место без права молчать
Друг привёл меня к знакомым, и сел на телефон. Обзвонил человек двадцать. Результатов два: свободной койки нет, дешевой квартиры на примете нет. Дорогих квартир полно, но кто ж потянет квартплату в 400-600 евро? Прибавь к этой сумме услуги (вода, свет, газ), и будет тебе счастье. Учитывая, что зарплата в супермаркете на тот момент колебалась в районе 500 евро…
Часа через два Друг таки нашёл свободную койку. О цене речь уже не шла, согласились бы на любую — ночевать-то где? Хвала Всевышнему, цена оказалась сносной. 250 евро за квартиру плюс газ и свет, и это всё делить поровну на двоих. Жить вдвоём. Сказка!
Во всяком случае, не гадюшник на семь человек. Там хоть и дешевле, но гори оно синим пламенем, такое сожительство! Трое бухают, двое дерутся, один курит анашу, а седьмой пытается заснуть. Врагу пожелать, и то язык не повернётся.
Встретиться с хозяйкой квартиры Друг договорился на вечер. Перекурив, Друг отправился к себе, в хоромы свои холопьи. Вернулся с пледом, парой простыней и наволочкой, за что я благодарен чрезвычайно. Что бы я делал без постели, ума не приложу. Купил бы, да в воскресенье дешёвые магазины закрыты.
К вечеру собрали манатки, двинулись в путь. Топать надо полчаса — автобус туда не ходит, а такси сожрёт кучу денег, и при этом час простоит в пробке. Прошли метров сто, и нас накрыл ливень. Зонтов, понятное дело, ни у Друга, ни у меня.
На дворе февраль, ветер ледяной, дождь стеной, капюшон и куртка промокли насквозь. Дрожь пробирала — аж подпрыгивал. Зубы клацали как у кавказской пленницы и Шурика вместе взятых после купания в горной речке. А Другу под этим ливнем ещё топать обратно…
На подходе к цели Друг молвил:
— Совсем забыл. У тётки три котика. Но ты котов любишь, я знаю. У тебя же был кот. Споётесь.
Любить кота своего и трёх чужих котиков — две огромные разницы. Озвучивать возражение я не стал. Смысл? Пусть хоть с котиками, зато не на улице. Котики оказались откормленными котярами. Вредные, крикливые, грязные и наглые. Для полного комплекта котики ещё и гадили, где попало. Метить им сам бог велел, что они исправно и делали везде, куда только могли допрыгнуть. В квартире пахло как в зимнем вольере крупных кошачьих. Нет, это я чересчур смягчил. В квартире стояла режущая глаза дикая вонь.
Часа через два Друг таки нашёл свободную койку. О цене речь уже не шла, согласились бы на любую — ночевать-то где? Хвала Всевышнему, цена оказалась сносной. 250 евро за квартиру плюс газ и свет, и это всё делить поровну на двоих. Жить вдвоём. Сказка!
Во всяком случае, не гадюшник на семь человек. Там хоть и дешевле, но гори оно синим пламенем, такое сожительство! Трое бухают, двое дерутся, один курит анашу, а седьмой пытается заснуть. Врагу пожелать, и то язык не повернётся.
Встретиться с хозяйкой квартиры Друг договорился на вечер. Перекурив, Друг отправился к себе, в хоромы свои холопьи. Вернулся с пледом, парой простыней и наволочкой, за что я благодарен чрезвычайно. Что бы я делал без постели, ума не приложу. Купил бы, да в воскресенье дешёвые магазины закрыты.
К вечеру собрали манатки, двинулись в путь. Топать надо полчаса — автобус туда не ходит, а такси сожрёт кучу денег, и при этом час простоит в пробке. Прошли метров сто, и нас накрыл ливень. Зонтов, понятное дело, ни у Друга, ни у меня.
На дворе февраль, ветер ледяной, дождь стеной, капюшон и куртка промокли насквозь. Дрожь пробирала — аж подпрыгивал. Зубы клацали как у кавказской пленницы и Шурика вместе взятых после купания в горной речке. А Другу под этим ливнем ещё топать обратно…
На подходе к цели Друг молвил:
— Совсем забыл. У тётки три котика. Но ты котов любишь, я знаю. У тебя же был кот. Споётесь.
Любить кота своего и трёх чужих котиков — две огромные разницы. Озвучивать возражение я не стал. Смысл? Пусть хоть с котиками, зато не на улице. Котики оказались откормленными котярами. Вредные, крикливые, грязные и наглые. Для полного комплекта котики ещё и гадили, где попало. Метить им сам бог велел, что они исправно и делали везде, куда только могли допрыгнуть. В квартире пахло как в зимнем вольере крупных кошачьих. Нет, это я чересчур смягчил. В квартире стояла режущая глаза дикая вонь.
Позже я узнал, что в этой квартире подселенцы долго не задерживались. Я оказался самым стойким — оттянул лямку почти два месяца. Не потому, что такой терпеливый, вовсе нет. Жилья свободного за это время так и не нашлось.
Кроме котиков, условием проживания в филиале зоопарка было общение. Простое человеческое общение. Чтобы я не сидел сычом, а чтобы со мной хозяйка всегда смогла поболтать о том, о сём. Хозяйке — под шестьдесят. Мне — тридцать шесть. Общих тем для разговора — ноль. О чём болтать-то?
Хозяйку я недооценил. Тем для разговора у Хозяйки (так и буду её величать далее) оказался воз и огромная телега. Причём невнимательное прослушивание сто раз повторённой истории обижало Хозяйку до глубины души.
Молчать и слушать, регулярно поддакивать, соглашаться со всем, выказывать сожаление по поводу появления очередной болячки. Главное — держать ухо востро, и не терять нить разговора. Раз в три минуты Хозяйка задавала контрольный вопрос — проверить, насколько я внимателен.
Домашний психотерапевт на шару. Откажешься — до свидания! Разговор короткий: “Завтра утром чтобы я тебя здесь не видела!”. Можно, конечно, напомнить: мол, я заплатил за квартиру до конца месяца. Но после этого придётся жить в одной квартире с врагом. Кому оно надо?
Кроме котиков, условием проживания в филиале зоопарка было общение. Простое человеческое общение. Чтобы я не сидел сычом, а чтобы со мной хозяйка всегда смогла поболтать о том, о сём. Хозяйке — под шестьдесят. Мне — тридцать шесть. Общих тем для разговора — ноль. О чём болтать-то?
Хозяйку я недооценил. Тем для разговора у Хозяйки (так и буду её величать далее) оказался воз и огромная телега. Причём невнимательное прослушивание сто раз повторённой истории обижало Хозяйку до глубины души.
Молчать и слушать, регулярно поддакивать, соглашаться со всем, выказывать сожаление по поводу появления очередной болячки. Главное — держать ухо востро, и не терять нить разговора. Раз в три минуты Хозяйка задавала контрольный вопрос — проверить, насколько я внимателен.
Домашний психотерапевт на шару. Откажешься — до свидания! Разговор короткий: “Завтра утром чтобы я тебя здесь не видела!”. Можно, конечно, напомнить: мол, я заплатил за квартиру до конца месяца. Но после этого придётся жить в одной квартире с врагом. Кому оно надо?
Стуфа
Первая ночь прошла под завывания котов и грохот незакреплённой форточки. Наоравшись, коты начинали гонять по квартире. Скакали по полу, мебели, мне. Хозяйку обходили. Наскакавшись, начинали орать. И так до утра. Утром заснули. Я животных люблю, но в ту ночь мечтал о танковом крупнокалиберном пулемёте.
Ладно, оставлю котиков в покое. Даже если они и не скакали бы, спать всё равно было трудно. Тому виной была “стуфа” — газовая печка. Хозяйка перед сном включила печку для прогрева комнаты, да так и заснула. Как взлетают в воздух многоэтажки от взрыва газа, я по телеку насмотрелся. Стать следующим взлетающим не хотел, потому всю ночь одним глазом пытался заснуть, а вторым поглядывал на огонь в газовой печке. Оставлять на ночь горящую горелку газовой плиты я не привык.
Ко всему прочему печка ещё и шипит. Тоненько так, еле слышно. Кого-то убаюкивает, а мне спать мешает.
Но и это ещё не всё. После двух часов работы “стуфы” комната превратилась в парилку — одним из продуктов горения газа является вода. Если для полного счастья закрыть форточку (чтоб тепло не уходило), то и дышать становится нечем. Печка кислород сжигает, а путь притока свежего воздуха перекрыт.
Так и лежал я в котячьей вонище, тёплой влажности от печки, и задыхался. Хорошо ещё, что в квартире Хозяйки есть маленькая форточка, что хлопала всю ночь, а то бы умер. Форточка — вещь отличная. В других квартирах обычно окно пластиковое. Откинешь створку, и полно свежего воздуха. И — прощай, тепло! Два часа работы печки вылетают в окно за пять минут. Стены-то не прогреты, только воздух.
В некоторых квартирах окон нет. Заходил я в один такой склеп. Там только дверь. Глухая, железная. Сколько ни пытался, а представить, как в этом замурованном десятиметровом сарае можно жить вчетвером, я не смог. Душ отгорожен занавеской. Унитаз рядом, за той же занавеской. И ведь живут!
Ладно, оставлю котиков в покое. Даже если они и не скакали бы, спать всё равно было трудно. Тому виной была “стуфа” — газовая печка. Хозяйка перед сном включила печку для прогрева комнаты, да так и заснула. Как взлетают в воздух многоэтажки от взрыва газа, я по телеку насмотрелся. Стать следующим взлетающим не хотел, потому всю ночь одним глазом пытался заснуть, а вторым поглядывал на огонь в газовой печке. Оставлять на ночь горящую горелку газовой плиты я не привык.
Ко всему прочему печка ещё и шипит. Тоненько так, еле слышно. Кого-то убаюкивает, а мне спать мешает.
Но и это ещё не всё. После двух часов работы “стуфы” комната превратилась в парилку — одним из продуктов горения газа является вода. Если для полного счастья закрыть форточку (чтоб тепло не уходило), то и дышать становится нечем. Печка кислород сжигает, а путь притока свежего воздуха перекрыт.
Так и лежал я в котячьей вонище, тёплой влажности от печки, и задыхался. Хорошо ещё, что в квартире Хозяйки есть маленькая форточка, что хлопала всю ночь, а то бы умер. Форточка — вещь отличная. В других квартирах обычно окно пластиковое. Откинешь створку, и полно свежего воздуха. И — прощай, тепло! Два часа работы печки вылетают в окно за пять минут. Стены-то не прогреты, только воздух.
В некоторых квартирах окон нет. Заходил я в один такой склеп. Там только дверь. Глухая, железная. Сколько ни пытался, а представить, как в этом замурованном десятиметровом сарае можно жить вчетвером, я не смог. Душ отгорожен занавеской. Унитаз рядом, за той же занавеской. И ведь живут!
Голые стены
Два слова о дешёвом жилье. Квартира Хозяйки при всех её недостатках — один из лучших вариантов среди тех, что предлагаются. Земляной вечносырой пол — не редкость. Зачастую жильём называют бывший склад, где плитка на полу — роскошь. Вечнотекущий потолок с чёрными пятнами грибка — почти норма. Крыши дешёвого жилья крыты рубероидом, и ремонтировались лет десять назад. Текут безбожно.
Хочешь нормальную квартиру? Готовь нормальные деньги. На тот момент за 250 евро найти нормальную квартиру было не легче, чем пингвина в Сахаре.
Если ты без документов, то запросы придётся поумерить. Какой дурак сдаст нормальное жильё человеку, которого не сегодня, так завтра поймают карабинеры? Ладно ещё, если квартирант попадётся молчаливый. А если начнёт болтать, у кого он снимает квартиру без документов? Как объяснить финансовой полиции, почему за сдачу жилья страна не видит налогов?
Нелегалам сдаётся такое жильё, которое у нас называют сараем. В такие гадюшники ни карабинеры, ни финансовики не полезут — противно. Для нелегала два пути — просить того, кто живёт в Италии с документами, снять жильё на его имя, или идти на подселение. Последнее — на любителя. Я зарёкся.
При аренде легальной надо иметь сумму, равную трёхмесячной цене за съём конкретной квартиры. К примеру, если за квартиру просят 300 евро в месяц, то приготовить надо 900. Таковы правила. Оплата — за три месяца вперёд. Сумма невозвращаемая. Съезжай хоть через день после съёма, а денег назад не получишь. Кроме того, если квартиру тебе искал неаполитанец, то ему тоже надо платить — цену одного месяца. Не зная рынка, самому найти приличную и дешёвую квартиру сложно. Лучше заплатить.
Итого легальный съём обойдётся в 1200 евро: 900 (оплата квартиры) плюс 300 (оплата поиска). У кого из нелегалов есть одномоментно такие деньги? Я не знал ни одного. Всё заработанное отсылается семье на Украину. На руках — от силы две-три сотни. Случись нелегалу потерять жильё (к примеру, хозяин загилил цену выше потолка), выход один — в бедлам, на подселение. А это такой сахар, после которого известь творогом покажется.
Если ты без документов, то запросы придётся поумерить. Какой дурак сдаст нормальное жильё человеку, которого не сегодня, так завтра поймают карабинеры? Ладно ещё, если квартирант попадётся молчаливый. А если начнёт болтать, у кого он снимает квартиру без документов? Как объяснить финансовой полиции, почему за сдачу жилья страна не видит налогов?
Нелегалам сдаётся такое жильё, которое у нас называют сараем. В такие гадюшники ни карабинеры, ни финансовики не полезут — противно. Для нелегала два пути — просить того, кто живёт в Италии с документами, снять жильё на его имя, или идти на подселение. Последнее — на любителя. Я зарёкся.
При аренде легальной надо иметь сумму, равную трёхмесячной цене за съём конкретной квартиры. К примеру, если за квартиру просят 300 евро в месяц, то приготовить надо 900. Таковы правила. Оплата — за три месяца вперёд. Сумма невозвращаемая. Съезжай хоть через день после съёма, а денег назад не получишь. Кроме того, если квартиру тебе искал неаполитанец, то ему тоже надо платить — цену одного месяца. Не зная рынка, самому найти приличную и дешёвую квартиру сложно. Лучше заплатить.
Итого легальный съём обойдётся в 1200 евро: 900 (оплата квартиры) плюс 300 (оплата поиска). У кого из нелегалов есть одномоментно такие деньги? Я не знал ни одного. Всё заработанное отсылается семье на Украину. На руках — от силы две-три сотни. Случись нелегалу потерять жильё (к примеру, хозяин загилил цену выше потолка), выход один — в бедлам, на подселение. А это такой сахар, после которого известь творогом покажется.
Квартира обычно сдаётся голая. Иногда даже без газплиты. Другими словами, перед съёмом надо иметь всю домашнюю утварь. Одной сумочкой с одеждой не отделаешься. Стиралки, даже завалящей, по умолчанию в дешёвых квартирах нет. Стирать робу руками — мечта! Про постельное вообще молчу.
Газовый баллон, плиту (хоть и самую дешёвую) надо покупать. Без посуды — в чём пасту варить? — не обойдёшься. Даже бойлер, и тот зачастую приходится покупать. Кровать желательна, если нет привычки спать на каменном полу. Дешёвые раскладушки продаются с поролоновыми матрацами — на таком только позвоночник гробить.
В итоге съём квартиры в одиночку — мероприятие мегадорогое. Вот тут и появляются мысли о подселении. Других вариантов пока нет.
Газовый баллон, плиту (хоть и самую дешёвую) надо покупать. Без посуды — в чём пасту варить? — не обойдёшься. Даже бойлер, и тот зачастую приходится покупать. Кровать желательна, если нет привычки спать на каменном полу. Дешёвые раскладушки продаются с поролоновыми матрацами — на таком только позвоночник гробить.
В итоге съём квартиры в одиночку — мероприятие мегадорогое. Вот тут и появляются мысли о подселении. Других вариантов пока нет.
Мебель в подарок
Те, кому понятие “брезгливость” не знакомо, все проблемы с начинкой квартиры решают возле мусорных контейнеров. Сколько раз я заговаривал о том, где брать ту же кровать, столько раз слышал совет встать пораньше, и прошвырнуться по мусоркам — авось, этой ночью выкинут что-то дельное.
На моё восклицание: “Шариться по мусоркам?!” одна солидного вида дама ответила:
— Я поначалу тоже стеснялась — вдруг увидят! Стыд-то какой! А потом подумала: ну, кто меня здесь знает?
Дама выглядела настолько прилично, что представить её ранним утром возле мусорки я так и не смог. Так рассуждают все нелегалы, которых я знал. С одной стороны, людей можно понять. Ну, кто позволит себе кухонный гарнитур за полторы тысячи евро? Да и зачем он нужен, если на свалке такие красивые шкафчики валяются! С другой стороны, это ж куда надо запихнуть гордость?
Почему шмонать мусорки имеет смысл только ранним утром? Всё просто. Для итальянца перевезти мебель в другой город — это заплатить за перевозку больше, чем эта мебель стоит. Потому мебель обычно дарят или выбрасывают.
Выбросить мебель на свалку стоит денег, потому шифоньеры отволакивают к ближайшему контейнеру. Причём тащат шкафчики ночью, чтобы сознательные соседи не стуканули, и власти не штрафанули.
Ранним утром к контейнеру подтягиваются наши. Кто рано встаёт, тому бог подаёт потрёпанное кресло.
Справедливости ради отмечу, что кроме наших на мусорках ошиваются все — от индусов до африканцев, от румын до (внимание!) неаполитанцев.
Мебелью со свалки многие гордятся. “Дома разве я смогла бы почти новую мебель взять со свалки?”. Стенка! Предмет гордости во времена СССР. Стенка-горка вошла в моду в девяностые. В те же орка вошла в моду в девяностые. чем стодевяностые она из моды вышла. Для тех из наших, кто прибыл в Италию в прошлом веке, стенка-горка осталась предметом престижа. На мусорках идёт нарасхват.
Рядом с контейнерами подбирают даже матрацы! Вот этого я пережить так и не смог. Особенно, когда узнал, что матрац, на котором умер очередной старик, неаполитанцы обычно выбрасывают. Затем матрац подбирают наши. Даже не смотрят, что обшивка в пятнах и с запахом.
— Я поначалу тоже стеснялась — вдруг увидят! Стыд-то какой! А потом подумала: ну, кто меня здесь знает?
Дама выглядела настолько прилично, что представить её ранним утром возле мусорки я так и не смог. Так рассуждают все нелегалы, которых я знал. С одной стороны, людей можно понять. Ну, кто позволит себе кухонный гарнитур за полторы тысячи евро? Да и зачем он нужен, если на свалке такие красивые шкафчики валяются! С другой стороны, это ж куда надо запихнуть гордость?
Почему шмонать мусорки имеет смысл только ранним утром? Всё просто. Для итальянца перевезти мебель в другой город — это заплатить за перевозку больше, чем эта мебель стоит. Потому мебель обычно дарят или выбрасывают.
Выбросить мебель на свалку стоит денег, потому шифоньеры отволакивают к ближайшему контейнеру. Причём тащат шкафчики ночью, чтобы сознательные соседи не стуканули, и власти не штрафанули.
Ранним утром к контейнеру подтягиваются наши. Кто рано встаёт, тому бог подаёт потрёпанное кресло.
Справедливости ради отмечу, что кроме наших на мусорках ошиваются все — от индусов до африканцев, от румын до (внимание!) неаполитанцев.
Мебелью со свалки многие гордятся. “Дома разве я смогла бы почти новую мебель взять со свалки?”. Стенка! Предмет гордости во времена СССР. Стенка-горка вошла в моду в девяностые. В те же орка вошла в моду в девяностые. чем стодевяностые она из моды вышла. Для тех из наших, кто прибыл в Италию в прошлом веке, стенка-горка осталась предметом престижа. На мусорках идёт нарасхват.
Рядом с контейнерами подбирают даже матрацы! Вот этого я пережить так и не смог. Особенно, когда узнал, что матрац, на котором умер очередной старик, неаполитанцы обычно выбрасывают. Затем матрац подбирают наши. Даже не смотрят, что обшивка в пятнах и с запахом.
Продолжение следует…
Ссылки по теме:
- Венеция (Часть 4)
- Рассказы нелегала об Италии: часть первая
- Бумажное искусство
- 38 фактов об Италии
- 13 случаев увольнения из-за твиттера
Новости партнёров
реклама
