746
7
В р.п. Ордынское Новосибирской области живет летчик-ас, подбивший американский самолет и прошедший на лыжах всю Камчатку. Михаил Григорьевич Чернышов был одним из 27 пилотов, которые во время Великой Отечественной войны и после нее перегоняли из Америки в Россию бомбардировщики «Бостон А-20». А после войны на 8 лет оказался на Дальнем Востоке, где патрулировал границы: во время одного из боевых вылетов сибиряк получил пулю в ногу от американского стрелка-радиста. Корреспонденты НГС.НОВОСТИ навестили летчика, который рассказал, как ухаживал за оперной певицей, как летал в Америку за самолетами и почему аэропорты пограничной авиации приходилось перевозить с места на место на лыжах.
Михаил Григорьевич Чернышов — последний из оставшихся в живых летчиков, которые во время Великой Отечественной войны и сразу после нее перегоняли самолеты из Америки в Россию по ленд-лизу. Тогда ему было 18, сейчас — 88. Он живет в Ордынке Новосибирской области, водит старенький «уазик» и строит снегоболотоход-амфибию, чтобы подарить его МЧС. О том, как летчики пограничной авиации годами жили в палатке вдали от людей, о романе с оперной примой, об американском женском эскадроне, о лыжном походе через всю Камчатку с перевязью «Слава великому Сталину» бывший летчик-ас рассказал корреспондентам НГС.НОВОСТИ.
×
Я жил в Рубцовске, в Алтайском крае. В школе-десятилетке, в которой я учился, когда началась война, нас с 14 лет готовили на фронт по программе пехотного училища. Девочек — в радистки или медсестры: учили азбуке Морзе, как шину наложить, как раненого с поля боя вытащить, а мальчиков — стрелять из всех видов оружия: и нашего, и немецкого. Я закончил эту программу, «курс молодого бойца», в 1943 году, написал заявление в военкомат и ушел добровольцем на фронт. И как раз тогда вышел приказ Сталина, чтобы на фронт отправляли только юношей старше 17 лет. А мне тогда 16 было. И мне предложили поехать учиться в летное училище. Я, конечно, согласился — раз на фронт нельзя. Закончил две летных школы за два года — одну из них по программе ночных бомбардировщиков, для заброски в тыл врага. Ни один летчик не умеет делать сейчас того, что умели мы: посадить самолет в абсолютной темноте. Даже Покрышкин, когда я ему это рассказывал, говорил: «Я так не смогу».
Группа была 17 человек, нас готовили сначала в Купино, потом в Сталинграде и в Новосибирске. У меня выпускной госэкзамен по летной подготовке был как раз 9 мая: я выруливаю с начальником школы на взлетную полосу, и тут навстречу мне бежит дежурный c красными флажками. Показывает крест: «Глуши мотор!». Я думаю — чокнулся он, что ли? Остановился, дежурный поднимается и докладывает начальнику школы: «Из райкома звонили, война закончилась!». Представляете? Из райкома партии привезли листовки и флаги, и мы тремя самолетами на бреющем полете, на низкой высоте летели, раскидывали эти листовки и размахивали флагами — кабины же у учебных самолетов открытые. Когда сели — женщины нас на руках несли, как детей маленьких, мне аж неудобно было.
Группа была 17 человек, нас готовили сначала в Купино, потом в Сталинграде и в Новосибирске. У меня выпускной госэкзамен по летной подготовке был как раз 9 мая: я выруливаю с начальником школы на взлетную полосу, и тут навстречу мне бежит дежурный c красными флажками. Показывает крест: «Глуши мотор!». Я думаю — чокнулся он, что ли? Остановился, дежурный поднимается и докладывает начальнику школы: «Из райкома звонили, война закончилась!». Представляете? Из райкома партии привезли листовки и флаги, и мы тремя самолетами на бреющем полете, на низкой высоте летели, раскидывали эти листовки и размахивали флагами — кабины же у учебных самолетов открытые. Когда сели — женщины нас на руках несли, как детей маленьких, мне аж неудобно было.
В Новосибирске, пока я учился в летной школе, у меня была гражданская жена — солистка оперного театра Майя Богданова. В оперном же нас и готовили к заграничным полетам — учили этикету. Мы ж колхозные ребята были в основном — откуда было знать, в какой руке вилку держать, как за стол садиться, куда салфетку затолкать. Ну и танцам учили — всем, наверное, европейским, вплоть до чардаша. Три дня длился курс или четыре. По семь часов с нами занимались.
Мне уже было 18, и я сухой паек свой ей и матери ее таскал — отец-то Майкин на фронте нашел себе молодую жену, москвичку, и бросил их. У нее поклонников — миллион было, я ей говорю: ты меня не жди, выходи замуж, неизвестно, когда я вернусь — меня как раз в Америку должны были отправить. Ты ж артистка, у тебя совсем другая жизнь должна быть, говорю, если захочешь — приезжай ко мне. Так и не виделись никогда больше. Мы же засекреченные были — даже родителям письма писать не разрешали.
Мне уже было 18, и я сухой паек свой ей и матери ее таскал — отец-то Майкин на фронте нашел себе молодую жену, москвичку, и бросил их. У нее поклонников — миллион было, я ей говорю: ты меня не жди, выходи замуж, неизвестно, когда я вернусь — меня как раз в Америку должны были отправить. Ты ж артистка, у тебя совсем другая жизнь должна быть, говорю, если захочешь — приезжай ко мне. Так и не виделись никогда больше. Мы же засекреченные были — даже родителям письма писать не разрешали.
В сентябре 1945 года, когда закончилась война с Японией, меня отправили перегонять самолеты из Америки по ленд-лизу. Я доехал до Владивостока, потом 10 дней на корабле шли на Чукотку, и там нас ждали американские летчицы — женская эскадрилья, девять человек. Вот то, что в фильме «Перегон» показывают — что стрелялись из-за этих баб, — так всё и было. Эти же американки были нашими переводчицами. Они пригоняли с Аляски истребители, тут их разбирали, грузили на корабли и везли во Владивосток. А вот бомбардировщики перегоняли из Штатов наши летчики — эскадрильей по 9 самолетов.
Там разбилось два наших экипажа, заменить было некем — иначе бы меня, салагу, никто на ружейный выстрел туда не подпустил бы. Остальные летчики были взросленькие, настоящие асы. Все они были из гражданской авиации, только они — авиация дальнего действия, АДД, — летали на дальние расстояния. Всего нас было 27 человек. В Америку мы летели на транспортном самолете вместе с переводчицей — ко мне прикрепили кубинку, мы ее Зинкой звали, шпарила по-русски вовсю. Прилетели на Аляску — и начались тренировки день и ночь: взлет-посадка, взлет-посадка на американских бомбардировщиках, которые нам предстояло перегонять — «Бостоны А-20». Мы гоняли их либо до Хабаровска, либо до Красноярска. Но я всего два раза летал в Америку — в 46-м ленд-лиз закончился.закончился.
Там разбилось два наших экипажа, заменить было некем — иначе бы меня, салагу, никто на ружейный выстрел туда не подпустил бы. Остальные летчики были взросленькие, настоящие асы. Все они были из гражданской авиации, только они — авиация дальнего действия, АДД, — летали на дальние расстояния. Всего нас было 27 человек. В Америку мы летели на транспортном самолете вместе с переводчицей — ко мне прикрепили кубинку, мы ее Зинкой звали, шпарила по-русски вовсю. Прилетели на Аляску — и начались тренировки день и ночь: взлет-посадка, взлет-посадка на американских бомбардировщиках, которые нам предстояло перегонять — «Бостоны А-20». Мы гоняли их либо до Хабаровска, либо до Красноярска. Но я всего два раза летал в Америку — в 46-м ленд-лиз закончился.закончился.
Так как мы были пограничная авиация, то в основном занимались патрулированием дальневосточных границ — от Камчатки до Чукотки, я прослужил там 8 лет, до 52-го. Главный аэродром был в Елизово, под Петропавловском-Камчатским, но мы там совсем мало времени проводили, почти не бывали. На островах были метеостанции — на самом деле дежурные посты. Их задачей было сообщать о самолетах и подводных лодках, которые заходили на нашу территорию. Они нам передают информацию — и мы взлетаем. Наша задача была: или прогонять, или уничтожать. У нас же война не закончилась — как нарушитель, так война, только рассказывать про это нельзя было. Я сам подбил американский самолет-нарушитель, а он меня подстрелил. Вообще-то я хотел его с нашей территории прогнать, не сбивать. Зашел сверху, начал пикировать — хулиганил, если честно, чтоб на него страху нагнать. И стрелок-радист американский не выдержал и очередь дал из двух кольтов, крупнокалиберных пулеметов. Прошил наш самолет — моему стрелку-радисту кисть руки отстрелил, а мне в ногу попало. Думал, до аэродрома не дотянем, передаю: «Я пошел на таран». Но не пришлось: я с шести кольтов же, пулеметов, как дал — у него правый мотор загорелся, и он пошел в сторону моря. Я не следил — упал он, не упал.
Мы взлетали с секретных аэродромов — они по всей Камчатке разбросаны были, до самой Чукотки. Мы их все время меняли: как только американцы засекут — снимаемся и устраиваем новый, главное — подальше от населенных пунктов. Взлетно-посадочные полосы собирали из специальных металлических плит за 3 дня, ставили палатку с буржуйкой. Мы же с группой из 7 человек нанесли на карту все секретные аэродромы — тысячу километров прошли на лыжах, 14 дней шли от Чукотки до Камчатки. Это в 49 году было, и так совпало, что как раз Сталину исполнилось 70 лет. На нас надели вышитые перевязи «Слава великому Сталину!», и во всех газетах писали, что это поход энтузиастов, активистов в честь юбилея вождя. Во всех газетах наши портреты были. А мы на самом деле карту составляли.
Мы взлетали с секретных аэродромов — они по всей Камчатке разбросаны были, до самой Чукотки. Мы их все время меняли: как только американцы засекут — снимаемся и устраиваем новый, главное — подальше от населенных пунктов. Взлетно-посадочные полосы собирали из специальных металлических плит за 3 дня, ставили палатку с буржуйкой. Мы же с группой из 7 человек нанесли на карту все секретные аэродромы — тысячу километров прошли на лыжах, 14 дней шли от Чукотки до Камчатки. Это в 49 году было, и так совпало, что как раз Сталину исполнилось 70 лет. На нас надели вышитые перевязи «Слава великому Сталину!», и во всех газетах писали, что это поход энтузиастов, активистов в честь юбилея вождя. Во всех газетах наши портреты были. А мы на самом деле карту составляли.
У нас в рацион 41 грамм чистого медицинского спирта входило ежедневно — в принудительном порядке. Я врача спрашиваю: зачем? А он отвечает: «Ты когда картошку в последний раз ел?». Я говорю — лет семь назад. Мы ведь, правда, кроме чумизы, гаоляна (кормовая и зерновая культуры. — И.А.) и американской свиной тушенки ничего не видели. Ну, черемшу еще собирали и солили, чтоб цинги не было. Воняет она, соленая, конечно, страшно — в туалете запах приятнее, чем от нее. Так что цинги не было, но фурункулез с нас никогда не сходил — гнили все время. И болели, конечно, и умирали.
В 52 году меня вызвали в Москву, в правительственный отряд. На медкомиссии определили, что у меня цветоощущение пониженное, от усталости, наверное. И меня забраковали, на этом моя летная карьера закончилась. Я мог бы остаться в авиации, только не в правительственном отряде, но мне было очень обидно. Я комиссовался, и меня отправили обратно в Рубцовск, заместителем отдела промышленности в крайкоме партии. Я потом и на целине был, и золото добывал в артели у Туманова, и в энергетике работал.
В 52 году меня вызвали в Москву, в правительственный отряд. На медкомиссии определили, что у меня цветоощущение пониженное, от усталости, наверное. И меня забраковали, на этом моя летная карьера закончилась. Я мог бы остаться в авиации, только не в правительственном отряде, но мне было очень обидно. Я комиссовался, и меня отправили обратно в Рубцовск, заместителем отдела промышленности в крайкоме партии. Я потом и на целине был, и золото добывал в артели у Туманова, и в энергетике работал.
А сейчас у меня задача — достроить мой болотоход и в МЧС его отдать. Он называется «амфибия снегоболотоход шнековый». Аналогов промышленных, конечно, нет — я его сам разработал. Кузов от микроавтобуса немецкого, Volkswagen Transporter T3, ребята подарили. Листы металлические купил сам — у меня был ГАЗ-66, я его продал, купил металл. Хочу запустить болотоход 9 мая, но всё в деньги упирается, конечно, — вся пенсия уходит сюда. Я сейчас сварщика нанял, каждое утро в 8 часов привожу его из соседней деревни, и мы работаем весь день. А если б двое сварщиков было — точно бы ко Дню Победы успели. Я вот что вам посоветую — вы меньше думайте о своих нуждах, уделяйте побольше внимания государству. Не важно — капиталистический сейчас, воровской строй или коммунистический. Человек живет на этой планете, в этом государстве. Он должен самому себе сказать: что я сделал для народа? Другим — не надо. Сам себе скажи.
Источник:
Ссылки по теме:
- Самое большое в мире кладбище самолётов
- «Типичный русский» Борис Сафонов, первый дважды герой в северном небе
- 50 самолетов Дмитрия Глинки
- Джон МакКейн - кандидат на звание "героя России" ;)
- Пилотаж
реклама
в небе над Берлином, в 45 году, он со своим звеном прикрывал бомбардировщики, и они встретились в небе с пиндосами, и американцы их атаковали (приняли за немцев) они пытались пиндосам по радио сказать, что свои, но не получилось, и ветеран далее сказал очень прикольную фразу "ну договориться не получилось, так что пришлось их сбить!" :)